– Неужели сам залез? – не поверил Дудашвили.
– Определенно. Перелез через стенку – и к нам!
– Но почему?
– Ему, видите ли, кто-то сказал, что покойный Матвеев способен был предсказывать будущее. Прорицать, другими словами. Ну, этот идиот и решил с ним пообщаться. Он, оказывается, в университете писал про разного рода пророков курсовую работу. Ну захотел познакомиться с настоящим! Каждый олух мнит себя исследователем.
– Он, видимо, заболел, еще учась в университете, – заметил Ситников, – потом приехал в незнакомый город, друзей нет, родители далеко, одиночество… Ну, болезнь и начала прогрессировать. А тут еще слухи по городу глупейшие бродят. И полез… Мы его на сутки поместили к Матвееву. Выполнили, так сказать, его желание. О чем уж они там беседовали, не знаю… Но сейчас думаю, зря мы тогда это все затеяли, нужно было его сразу этапировать по месту жительства родителей. Это вон все Степан Иванович, добрая душа, пожалел мальчишку в тот момент, не надо, говорит, ему судьбу портить. А если бы вовремя приняли меры, может быть, ему сейчас… – врач не договорил и с легким раздражением посмотрел на Козопасова. – Распорядился? – спросил он.
– Так точно! – гаркнул весельчак Степа.
– А что же дальше было? – с интересом спросил Дудашвили.
– С кем?
– С Тузовым?
– Ах, вы все не можете забыть беднягу. Ну что дальше? – Ситников потер подбородок. – Степа, что с парнем дальше было?
– Клиническая картина весьма обычна, – глубокомысленно заметил Козопасов. – Когда мы его выпустили, он снова пошел работать в школу. Историков, видите ли, у них не хватает! – внезапно рассердился он, вспомнив кого-то. – Хоть и полоумный парень, а все равно нужен. В школе, правда, вполне нормально работал до конца учебного года, а потом сломался. Видно, пока сдерживала производственная дисциплина, он держался. Все же целый день занят… Болезнь как бы спряталась. А тут каникулы… безделье… И сразу – обострение.
– Ты забываешь, что отдельные закидоны у него были и чуть раньше.
– Да, – Степа почесал затылок. – Ведь верно. Он в мае что учудил: поставил крест на могиле Матвеева. Собственными руками воздвиг. Я как об этом узнал, сразу сказал Ромуальду Казимировичу: «Скоро этот парень вновь к нам попадет». И точно!
– Может быть, и трагедия с Матвеевым на него повлияла, – заметил Ситников. – Ведь когда тот бежал, то отправился не к кому-нибудь, а именно к Тузову.
– Рыбак рыбака видит издалека, – засмеялся Степа.
– Странно, но факт, – продолжил Ситников, – скрывался у него сутки.
– Не может быть! – удивился Дудашвили.
– Установленный факт, – Ситников открыл холодильник и налил себе минеральной воды. – Сердце что-то давит, – пожаловался он. – Так вот, когда мы Матвеева там захватили, произошла тра… – он запнулся, – весьма неприятный инцидент, скажем так. Матвеев сдуру бросился бежать. А куда тут бежать? На улице было полно народа. Поднялся страшный крик. Бабы визжат: «Убьет, убьет!» Они решили, что Матвеев их убивать будет… Тогда этот парень из органов, забыл его фамилию, достал пистолет и застрелил Матвеева. Большой скандал вышел. Еще бы! Стрельба на людной улице! Кагэбэшника сняли и перевели куда-то. Что ж, думать надо, что делаешь!
– Интересные дела у вас творятся! – удивился Дудашвили.
– Это точно, – захихикал Козопасов.
– Так вот, – продолжал Ситников, – после начала каникул Тузов остался в городе, родители его телеграммами засыпали, почему, мол, не едешь домой, а тут приехала эта девица – дочь Матвеева. Якобы могилу отца посетить. Вполне возможно, что и так. Но известно, что она встречалась с Тузовым. После этого он пропал. Где он был почти неделю, никто не знает. Обнаружили его возле речки. Грязный, оброс щетиной. Девчонки пошли туда купаться и наткнулись на него. Сидит возле костра какое-то чудище, они его даже не узнали. Со страху побежали в милицию. Те его отловили и доставили к нам, да вы это все и сами знаете. – Ситников закончил рассказ, болезненно поморщился, помассировал левую сторону груди.
– Давит и давит! – сообщил он. – Может, к грозе?
– На небе ни облачка, – сказал Козопасов, – просто нужно выпить рюмочку коньяка, как рукой снимет.
– Ты наговоришь, снимет!.. Однако, может быть, попробовать?
– А сейчас-то как себя ведет этот Тузов? – спросил любопытный Степа. – Я ведь даже в этот раз его не видел. Как-то мимо меня все прошло, заботы, знаете ли…
– Потребовал бумагу и ручку, – сообщил Дудашвили, – что-то все время пишет. Пытался я с ним беседовать, я, говорит, послан, чтобы открыть людям правду, поведать им, что ждет нашу несчастную страну, а ждут ее ужасные потрясения… И тому подобную чушь.
– Набрался этой заразы от Матвеева, – убежденно сказал Степа.
– Я тоже на него глянул, – произнес Ситников, – так он, как меня увидел, затрясся весь, кричит что-то непонятное, изо рта пена!..
– Жуть! – откликнулся Степа. – Однако надо готовиться к пикничку…
* * *
Олег проснулся. За окном чирикали птички. Но к обычному дачному шуму добавился звук подъезжающего автомобиля. Захлопали дверцы, послышались резкие голоса.
Олег припомнил сон, который ему только что снился. Неужели это был всего лишь сон? Но как все явственно. Словно он снова очутился в Монастыре. И Ситников жив, и Козопасов. Себя он, правда, не видел, но разговор ведь все время шел о нем. Олег редко видел сны и обычно их тут же забывал, но этот стоял перед глазами. А может быть, это вещий сон? А если… А если еще страшнее? Все, что с ним происходит, – это и есть настоящий сон, а Монастырь – реальность. Может ли такое быть?
«Вполне», – подсказывал внутренний голос. Олег изо всей силы ущипнул себя за бедро. Как он слышал, таким способом можно проверить, на самом ли деле бодрствуешь. Он поморщился от боли, но ничего не произошло. Перед ним была та же мрачная, обставленная нелепой в наше время мебелью комната. За окном слышались невнятные, похоже, сердитые голоса. В доме поднялась какая-то беготня, вроде бы крики. Что, интересно, происходит? Да что бы ни происходило, ему-то какое дело? Олег пошел умываться.
Не успел он вытереть лицо и руки, в дверь комнаты настойчиво застучали.
– Сейчас! – крикнул Олег и стал натягивать брюки. Стук не прекращался. Олег повернул ключ.
В комнату вошли два незнакомых человека. Раньше здесь он их не видел.
– Пройдемте с нами, – вежливо сказал один из них. Недоумевая, Олег пошел следом. В коридоре мужчины перестроились, и Олег оказался в середине. Они вошли в зал, где вчера происходил столь памятный ужин.
– Привели, – доложил один из сопровождающих человеку средних лет, который задумчиво разглядывал картины.
