– Есть! – рявкнул майор.
В этот момент в комнату вошел один из кагэбэшников. Он с ужасом уставился на обезглавленный труп Ситникова, потом перевел потрясенный взгляд на саблю в руке майора.
– Попытался напасть на меня, – безжизненным голосом сообщил тот. – Именно он – организатор всего преступления. Соберите в комнате личный состав. Этих граждан я пока отпускаю, – сказал майор, – всем остальным остаться здесь.
Старик и Олег пулей выскочили из зала. Сзади раздался щелчок закрываемого замка.
– Не ожидал таких способностей, – спокойно произнес старик. – Тем более ты необходим нам. Ищи скорее свою Настю, и уходим отсюда! Они, наверное, внизу.
Те действительно обнаружились, запертые в одной из комнат первого этажа.
– Нельзя медлить, – торопил старик, – ты, – обратился он к слуге, – живо за руль. – Через пару минут они влезли в «Жигули», и машина рванула прочь от дома.
Трясясь в стареньких, пропахших бензином и пылью «Жигулях», Олег почувствовал, как наступает расслабление, а вместе с ним приходит пустота и отчуждение. Сидящая рядом Настя уже не казалась близкой и желанной, а старик и вовсе был черной точкой, маячившей в безбрежном море замерзшей пустоты.
Все произошедшее Олег воспринимал, как воспринимает зритель происходящее на экране. Он волнуется, сопереживает, подскакивает в кресле, но стоит фильму закончиться, и он, забыв о только что виденном, спокойно выходит из зала.
«Поеду сейчас на вокзал, – лениво подумал Олег, – возьму билет, и домой…»
– Никуда ты не поедешь, – спокойно сказал старик.
– Это еще почему? – холодно спросил Олег, даже не удивившись, что старик прочитал его мысли.
– Я же сказал, ты нам необходим!
– Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел… – насмешливо пропел юноша.
– От дедушки ты вряд ли уйдешь, – оборвал его Корытов.
– Уйду, – спокойно ответил Олег.
Через некоторое время машина остановилась возле уже знакомого Олегу старого деревянного домика с флюгером в виде черного петуха.
– Проходите, гости дорогие, – весело сказал старик и распахнул калитку. – Вот это мое истинное жилище, а тот дворец – так, показуха.
– А все же жалко! Там столько красивых вещей, а какие картины! – сказала Настя.
– Почему ты жалеешь? – спросил Корытов.
– Так ведь все заберут, конфискуют…
– Ты думаешь? Сомневаюсь! Тот дом принадлежит одному весьма известному и почитаемому писателю, не буду называть его имя. Завтра же он начнет стучать во все двери, бить в колокола… – старик усмехнулся. – Скажет, что ни о каких посторонних, проживающих у него на даче, он и не слыхивал и скорее всего стал жертвой чьей-то шутки. Никто из присутствующих сегодня на даче не сможет назвать наши имена и даже описать внешность. Главный свидетель обезглавлен, никакого письма, как вы слышали, не существует.
Рассуждая таким образом, старик тем временем открыл входную дверь и пригласил Олега и Настю войти.
В доме было сумрачно и прохладно. Олег разулся и с наслаждением размял ноги, походив по скрипучим деревянным половицам. Он осмотрелся. Обстановка здесь была еще скромнее, чем он ожидал. Допотопные диваны и комоды, какие-то громадные буфеты заполняли внутреннее пространство дома. От обилия старой мебели было тесновато. Но все равно Олег чувствовал себя здесь гораздо уютней, чем в загородном особняке.
– Что, нравится? – с любопытством спросил старик. – Мне тоже нравится куда больше, чем в том музее. Но, понимаешь, необходимо иногда пыль в глаза пускать. Особенно непосвященным. Ситников здесь со мной и разговаривать бы не стал, – он хихикнул. – Да и ты скорее всего тоже. Люди склонны судить о хозяевах по обстановке их жилищ… Кстати, после пережитых приключений неплохо бы заморить червяка, вы как считаете, молодежь?
Молодежь отнеслась к предложению хозяина одобрительно. Вместо окрошки на этот раз были голубцы.
– Отменное блюдо, – похваливал старик, – истинно русское, добротное. Приятно на вкус, полезно для пищеварения…
Голубцы, как отметил про себя Олег, действительно были очень вкусны, не было только понятно, откуда в середине лета взялась свежая капуста.
– Вы сами готовите? – поинтересовался Олег.
– Нет, что вы! У меня нет таких способностей. Одна добрая старушка, великая мастерица, ведет у меня хозяйство.
– У вас, я вижу, довольно большой штат прислуги, – заметил Олег.
– Не прислуги, – делано обиделся Корытов, – это все собратья, единомышленники. Каждый из них старается чем-то помочь, подсобить…
– А чем же я могу подсобить?
– Ты? – старик рассмеялся. – Ты предназначен для другого… Ты будешь не прислуживать, а править. Но, конечно, не сразу… Поживешь у меня, пооботрешься… Людей узнаешь, и тебя узнают… – Старик задумчиво посмотрел на Олега. – Ты, Настя, пока иди, – ласково сказал он.
Настя послушно вышла.
– Слушаются вас, – констатировал Олег.
– А почему не слушаться, плохого не посоветую. Давай поговорим о тебе. Несколько раз я уже предлагал тебе примкнуть к моей компании. Возможно, это прозвучало невнятно или слишком фантастично. Конечно, обычный человек, даже если он сам обладает сверхъестественными способностями, с трудом осознает эти способности. Более того, он не в силах совладать с ними. Так было, например, с Матвеевым. Обладая даром и в силу этого уже поставленный над обычной толпой, он, не в силах превозмочь себя, продолжал жить по законам этой толпы. Он был как бы изумленный самим собой человек. А «изумление», как заметил один итальянский писатель, кстати, наш современник, «…рождается в момент внезапного соприкосновения обычных умов с необычным для них миром». По сути дела, умственное развитие того же Матвеева не претерпело значительных изменений. Он просто не мог совладать с даром. Умишка не хватало!
Ту же ошибку делаешь и ты. Я понимаю, так тебя воспитали, но что из того? Почему общественная мораль, причем такого общества, которое меняет свои нравственные категории чуть ли не несколько раз за столетие, должна служить тебе путеводной нитью? Я не буду рассказывать, что и кто нас окружает, я приведу в пример того же Матвеева. Когда он в ходе следствия вышел на истинных заправил в незаконной торговле алмазами, ему тут же заткнули рот. А ведь это мелочь в масштабе государства. Сколько людей стояло во главе этого дела? Два-три человека. Если бы их посадили, неужели бы рухнула система? Да тень на нее не упала бы! Подумаешь – три негодяя! Так ведь даже на это не пошли. Как же! Своих тронули! А какого-нибудь пацана, который унес с завода железку, сажают на пять лет. Где же справедливость? Когда Матвеев пытался, используя свой дар, аргументированно доказать, куда заведет внешняя политика, которую проводит руководство государства, его просто-напросто упрятали в психушку. И поделом, я считаю. Не будь дураком! Я, друг мой, не Дон Кихот. С ветряными мельницами не сражаюсь. Дай срок! Мельницы и сами рухнут. Но я не хочу быть как все! А почему я должен быть как все?! Неужели я явился на этот свет, чтобы жить под чью-то диктовку? Вспоминаю своего брата – ситниковского батюшку… Неглупый был человек, однако хотел, идиот, чтобы всем было хорошо. Но всем хорошо не бывает! Кому-то обязательно будет плохо. В результате – пуля в спину. От своих же, заметь!
