— Вот чего ты так и не сказала мне. — Собственный голос доносился до него словно из-под земли. — Вот чего не хватало. Ты никогда не рассказывала, откуда взялся этот звук.
София точно не слышала его.
— Опять, опять… — твердила она.
Звук повторился: Тук-тук. Тук-тук.
Шторм, пошатываясь, шагнул ей навстречу. «Возможно, это конец, — думал он. — Возможно, ты умираешь. Возможно, твое сознание покидает реальный мир и погружается в царство фантазий. Возможно, умирание — это когда не остается ничего, кроме твоих грез».
— Что это было, София? — спросил он, с трудом выговаривая слова. — Той ночью, когда твой отец боролся с твоей матерью… кровь… откуда шел этот звук?
София вздрогнула — испуг в ее глазах сменился смятением.
— Где отец? — спросила она. — Где он? Что с ним?
Левую половину головы захлестнула горячая волна нестерпимой боли. Он сдавленно простонал сквозь зубы и принялся массировать лоб. Вспомнил ощущение одиночества, отчужденности, охватившее его, когда он стоял у склепа. «Только не теперь, — подумал он. — Не хватало сыграть в ящик именно сейчас». Он должен держаться. Чего бы это ни стоило. Стиснуть волю в кулак и держаться. Он не имеет права оставить ее одну.
Тук-тук. Тук-тук.
— Я разыщу его, — сказал он.
Казалось, что звук заполняет собой все пространство и нужно кричать, чтобы тебя хоть кто-то услышал. Его мутило. По спине текли ледяные струйки пота.
— Все будет хорошо. Я пойду разыщу его.
Нарочито решительным шагом Шторм направился к двери. Распахнул ее настежь. Движение словно придало ему сил. Казалось, далее сознание слегка прояснилось. Он остановился, вглядываясь в темноту коридора и прислушиваясь, не повторится ли звук.
София бросилась к нему и схватила за руку.
— Там кто-то есть?
— Все хорошо, — заверил он ее, стараясь казаться бодрым.
Они вдвоем вышли в коридор.
Звук стих. Дом словно настороженно вслушивался в себя. Шторм брел на ощупь, держась за стены, с которых смотрели невидимые портреты.
Наконец ладонь наткнулась на выключатель. Тусклым светом затеплились лампочки, впереди была лестничная площадка. София испуганно жалась к нему, не выпуская его руки: законченный образ снедаемой неуверенностью и страхом героини триллера. Шторм чуть не расхохотался. Ночь, старинный особняк, загадочные звуки, отважный герой и до смерти напуганная героиня — ни одна студия не приняла бы подобную сцену. Он точно знал, что ему сказали бы: что это избитый штамп.
— Кажется, прекратился, — с надеждой проговорила София.
— Что это было? — вполголоса спросил Шторм.
Она еще теснее прижалась к нему:
— Не знаю.
— Я имею в виду, той ночью. Что это был за звук?
София сердито тряхнула головой:
— Я не знаю. Не знаю.
Они медленно, держась друг за друга, направились к лестнице. Шторм смотрел по сторонам, то и дело ловя на себе косые взгляды портретов. Он думал, что, может быть, стоит крикнуть, позвать сэра Майкла, но атмосфера дома, казалось, таила в себе какую-то неясную угрозу. И он боялся, что своим криком он обнаружит себя, навлечет беду.
Свет люстры выхватил из мрака лестницу. Высокие напольные часы пытались имитировать звуки, которые еще недавно преследовали Софию и Шторма. В остальном все было тихо. Шторм уже не чувствовал прежней слабости, приступ миновал, и о нем напоминали лишь легкое головокружение и вялость. Ощущение нереальности происходящего прошло. Он чувствовал себя намного спокойнее, увереннее, шаг стал твердым, пружинящим. Он крепко держал Софию за руку.
Они спустились по лестнице. Все на месте: вешалка, подставка для зонтов, зеркало в золоченой раме. Прямо перед ними — входная дверь, по обе стороны — тяжелые деревянные двери, которые вели в коридоры первого этажа.
Пока Шторм раздумывал, в какую сторону повернуть, София застыла как вкопанная и не двигалась с места.
Вдруг из груди ее вырвалось слабое: «А-ах…»
И Шторм снова услышал этот звук.
Тук-тук. Тук-тук.
— Куда дальше? — спросил он. — В какую сторону?
София не ответила, и он, повинуясь интуиции, повернул направо, в то крыло, которое было ближе к руинам аббатства. Но София остановила его.
— Пойдем… назад, наверх, — пролепетала она. — Давай… мне кажется, мы должны…
Тук-тук. Тук-тук.
Шторм почувствовал, как в жилах его быстрее побежала кровь. От страха ли, от возбуждения ли — он не знал, но, так или иначе, это придавало ему сил. Он потянул Софию за собой, однако она ни в какую не хотела двигаться с места.
— Мне кажется… — бормотала она. — Мне кажется, мы должны…
— Тш-ш-ш. — Шторм приложил палец к губам.
Выпустив ее руку, он открыл дверь. Включил свет.
Пустой коридор. Желтая лампочка. Выцветшая ковровая дорожка. Вдоль стен — стулья и столики. Закрытые двери. В торце на стене гобелен с изображением многоголовой гидры.
Тук-тук. Тук-тук.
Звук стал громче. Отчетливее, настойчивее, целенаправленнее.
Шторм шагнул в коридор.
— Ричард… — София подбежала к нему и схватила его за руку.
— Ты шла по этому коридору? — спросил он.
Лицо ее сделалось мертвенно-бледным, и она едва заметно кивнула. Где-то в глубине светло-карих глаз плясал ужас.
Они пошли по коридору на звук.
— Что это было? — спросил Шторм. По вискам стекали капельки пота, но разум был ясен как никогда. — Так что же это было?
София молчала. Сквозь ткань рубашки он чувствовал, какая влажная у нее ладонь.
Тук-тук. Тук-тук.
— Дьявол, — буркнул Шторм. Взгляд его блуждал по стенам коридора — от одной закрытой двери к другой. Наткнулся на очередную картину — развалины римского храма, подернутые дымкой утреннего тумана.
— Куда ты пошла дальше? — шепотом спросил он. — Ты говорила, последняя дверь? Кабинет отца?
— Я не знаю.
— Правда? Не знаешь?
— Ричард…
Тук-тук. Тук-тук.
На этот раз, заслышав загадочный звук, она сдавленно ахнула.
Они приближались к торцевой стене, с которой на них взирала, оскалив все свои многочисленные пасти, гидра.
— Они боролись, так? — рассуждал Шторм вслух. — Твоя мать лежала на полу, так? И они были все в крови. Когда твой отец поднялся, в руках у него был какой-то предмет, похожий на нож.
— Прекрати. Ричард. Не надо.
— Но откуда шел этот звук. София? Что служило источником?
Помолчав, София едва слышно произнесла:
— Там что-то было…
— Что? Что это было?
Тук-тук. Тук-тук.
