В чем дело?
Рутгер указал на кресло, подав сигнал, чтобы она откинулась и не останавливалась. Она так и поступила, продолжив мастурбировать и наблюдая, как доктор привел в действие лезвие, которое начало вращаться с металлическим визгом. Уолли улыбнулся, услышав звук пилы, и она заметила, как с его головки начала капать сперма. Доктор наклонился и с нежным нажимом вогнал лезвие в порез в руке Уолли. Кровь хлынула на лицо доктора и на его фартук. Она забрызгала шею Уолли и попала на губы. Он начал слизывать ее как собака. Кэнди была как будто при смерти, но она не могла остановиться, либо отвести взгляд. Это был не просто небольшой порез для того, чтобы вызвать брызги. Доктор продолжал погружать лезвие уже в кость, издавая скрежещущий, мокрый звук. Каким-то образом Уолли продолжал дрочить. Он стонал громче и громче. Его ноги задрожали в кандалах, а глаза закатились.
В этот момент в ее голове проскочили слова Рутгера.
Не волнуйся по поводу Уолли. Он согласен. Он здесь, потому что хочет быть здесь.
Под Уолли уже была лужа крови, и часть ее капала со стола на пол. Он выгнулся, взвизгнул и сделал толчок тазом, когда кончил. Его рука опала напротив его пульсирующего члена, который свободно болтался, наполняя воздух ниточками кончи. Он отключился, и Кэнди наблюдала, как доктор вворачивает лезвие сквозь мясо и сухожилья, пока она не услышала, как лезвие не коснулось металлической плиты. Он отложил лезвие и взял руку Уолли, задирая ее, чтобы оборвать остатки мяса и плоти, которые соединяли с его телoм. Он поместил ее в огромные "бигуди", которые, как она поняла, были цилиндрами из спаянного метала, и положил на стол на колесиках. Теперь доктор прижигал обрубок Уолли. Вонь горелой плоти наполнила ноздри Кэнди, когда одна камера увеличила изображение культи, а другая - Кэнди. Будучи профессионалом, она изобразила свое лучшее лицо похотливой шлюхи и закричала, когда заставила себя кончить.
- И... снято!
Рутгер встал и зааплодировал, пока остальные начали прибираться и собирать оборудование подальше от крови, которая распространялась по полу. Оператор стрелы открыла дверь и вышла, ее лицо побледнело. Хавьер зашел со шваброй и ведром. Кэнди выбралась из кресла. Она закутала себя в кимоно, а Рутгер положил руки ей на плечи и поцеловал ее в щеку.
- Красота, – cказал он. – То выражение на твоем лице. То, как ты пользовалась своими пальцами, и то, как ты не отвернулась от того, что ты видела. Ты - настоящий профессионал.
Вошел еще один мужчина, и они с доктором сняли замки с ножек плиты и покатили Уолли из комнаты.
- Это будет наша самая крышесносная работа из тех, которыe мы делали до сих пор, - cказал Рутгер. - И все благодаря тебе, Кэнди. Ты - моя сияющая звездочка!
Она глубоко вдохнула, посмотрела как Хавьер впитывает кровь, а затем выжимает швабру в ведро. Она перевела взгляд на Рутгера.
- Нам нужно поговорить, - cказала она.
* * *
- Апотемнофилия, – проговорил Рутгер. – Так это называют.
Они находились в его логове. Рутгер пил "Белого Pусского" и гладил своего толстого кота, который умиротворенно мурчал на его коленях с полузакрытыми глазами. Кэнди сидела напротив него. Она приняла душ и оделась, а ее озабоченный вид теперь прикрывал макияж. Рутгер понимал, как она сейчас, наверное, себя чувствует. Eму сложно было это принять тоже, когда он только начинал делать подобные фильмы. Со временем он оброс броней к большему количеству шок-контента, но даже у него появилась легкая брезгливость, когда дело дошло до порно с расчлененкой.
- Это особый фетиш, – продолжил он. – Ты получаешь сексуальное удовлетворение, представляя себя калекой. Его часто связывают с синдромом нарушения целостности восприятия собственного тела, который есть у нашего приятеля Уолли. Люди с таким нарушением в общем-то полностью вменяемы, но они одержимы желанием удалить конечность от своего тела. Это не те люди, которые просто хотят секса с калеками. Эти люди сами хотят стать ими.
Кэнди сидела, опустив руки между колен, вид у нее был нервничающей маленькой девочки, которую вот-вот отчитают. Рутгер хотел бы ее так заснять.
- Так, Уолли хотел этого? – спросила она.
- Всем сердцем. Он также заплатил и очень хорошо, за наше сегодняшнее представление. Для него это была двойная победа.
- Он мог умереть.
- Риск есть. Но и это рисковый бизнес. Его немедленно отвезли в специализированную клинику, сразу после съемок. Должно быть все нормально.
- Это то, что доктор сказал?
- Какой доктор?
- Боже!
- Ты имеешь в виду того, кто проводил операцию? Он студент-медик. Работа, которую он выполняет для нас, ему учебу оплачивает. Плюс он еще и практику имеет.
- Это не может быть законно.
- Ну, сама операция конечно не законна, но Уолли подписал все отказы от претензий и согласие на съемку.
- Но... как ты вообще можешь распространять подобное?
- Это - к моему продюсеру. У него связи по всему миру, где такие фильмы могут быть интересны. Обычно они продаются на зарубежных рынках, но у нас и в Штатах есть фанаты.
- То есть, все это подпольно.
- Конечно. Полностью.
Кэнди вздохнула.
- А я думала, ты снова сделаешь из меня звезду.
- Но я и сделаю. Для полностью новой аудитории.
- Но что, если какой-то из этих фильмов всплывет? Я не хочу, чтобы меня обвиняли в преступлении.
Он встал. Обошел стол, который был между ними, зашел к ней сзади и положил руки ей на плечи.
- Кэнди, дорогая, как я уже говорил, это - рисковый бизнес. Мы выставляем свои имена, лица и тела на обозрение всего мира, и как только ты внутри, выбраться ты уже не можешь. Ты пожизненно порно-звезда... Даже после завершения съемок в фильмах. Ты потеряла человеческий облик в глазах нормальных людей. Мы оба это знаем. Тебя узнают, куда бы ты не пошла. Это шрам на лице. Те, кто снимают порно, они как мученики. Мы создаем секс для тех, кто не может создать его сам, для тех, кто не хочет изменять женам, но в тайне уже устал от них, нимфоманок и подсевших на стрип-клубы. Мы помогаем им, и что получаем взамен? Они отворачиваются от нас. Они видят в нас бродячих торговцев грязью, несмотря на то, что они же и являются нашими основными клиентами.
- Но как это относится к незаконному порно?
- Полностью относится, малыш. В нас уже видят мусор и монстров. Так что терять нам нечего, но получить мы можем все. Любители украли наше у нас. Они забрали наши зарплаты, которые принадлежали нам по праву. Так что, мы повернули взоры на черный рынок. Мы делаем то, чего не смогут сделать любители. Мы снова сломаем шаблоны, Кэнди. И пока мы будем это делать, мы станем бессмертными.
9.
Таким своеобразным образом Симона могла жить вечно.
Гарольд сохранил ее лицо, и сейчас оно плавало в банке. Он завернул ее отрезанные руки в термоусадочную пленку так, чтобы они помещались в морозильник, и засунул их под замороженные пиццы и клубничные батончики. Руки были такими прекрасными. Он завернул их настолько плотно, чтобы ничего не болталось. Это были первые руки, которые его привлекли, первые руки (кроме его рук) которые касались его пениса.
Это произошло сквозь джинсы, но она схватила его как надо и тёрла в течение минуты, пока он не кончил, наполнив свое нижнее белье. Она мило похихикала над тем, как быстро он испытал оргазм, он же стыдливо покраснел. Это было десятилетия назад, но жало того хихиканья, до сих пор покалывало его. Несмотря на это, та ее работа руками для него былa первым сексуальным опытoм, и он всегда чувствовал, что должен сохранить этот момент в памяти.
Симона была чем-то особенным. Она пробудила в нем нечто, что он никак не мог пока определить, но чувствовал, как это пульсирует у него под кожей. Конечно, собирание частей тела не было для Гарольда чем-то новым. У него была личная коллекция глазных яблок, пальцев с рук и ног, сосков, клитеральных бугорков и кусочков половых губ. Он собирал только то, что считал важными частями, и запирал их в подвале в морозильнике, подальше от сестры.
