опять улеглась рядом, на своё любимое место, положив голову ему на грудь.
Гриша подумал, что спать так будет не очень удобно. Но в очередной раз быть занудой не хотелось, и он решил что потерпит. К тому же, спать действительно хотелось. Ночка была изматывающей.
– Гриш, а сколько идёт трансформация? – спросила Аня сонным голосом.
– У всех по-разному, – ответил он, – но обычно в течение суток всё заканчивается.
– А как я узнаю, что уже всё? – спросила Аня засыпая.
– Чесноку нюхни, и узнаешь! – Гриша хохотнул.
– Дурак! – ласково сказал Аня, и опять звонко шлёпнула его по животу.
Они уснули.
Гриша проснулся от боли в груди. Аня медленно, но уверенно вела ногтями от шеи вниз, оставляя глубокие борозды. Она сидела на нём верхом, слегка склонившись. Волосы свесились вниз, и в сумерках лица практически не было видно.
– Ань, ты чего? – спросил Гриша осторожно, пока не зная как реагировать, – мне вообще-то больно.
Аня ничего не ответила и продолжила карябать ему грудь.
– Ань! Прекрати! – Гриша подёргал привязанными руками, но чулки держали прочно. К тому же, пока он спал, руки сильно затекли.
– Гриша, – проговорила Аня низким и хриплым голосом, – мне кажется, я начинаю понимать, что такое «амброзия».
Она встряхнула головой, откинув волосы назад. Белки её глаз потемнели, стали почти чёрными. У неё уже выдвинулись клыки. Довольно длинные клыки! Не каждому вампиру везло обзавестись такими, у неё был прирождённый талант!
– Вампир не может быть амброзией для другого вампира! – сказал Гриша, и в голосе его послышались истерические нотки. Он что есть силы стал дёргать руки, но чулки делали своё дело.
– Откуда ты знаешь? Ведь раньше никто не обращал амброзий, ты же сам говорил! Может, это именно так и работает? – всё так же хрипло сказала Аня.
– Аня, лопай шарики! – закричал Гриша.
– Прости, дорогой, ничего не могу с собой поделать, я держалась сколько могла, – сказала Аня всё тем же низким голосом, и запрокинула голову.
Щёлкнула челюсть, раскрывая рот на неестественную для человека ширину, Гриша заорал что есть мочи, Аня бросилась на него и начала зубами рвать его шею, стоная от наслаждения.
Кровь брызнула на стены, на шторы, на пол… везде.
Крови было просто море.
Аня несколько раз засыпала в состоянии эйфории, потом просыпалась, начинала зубами терзать то, что осталось от Гриши, и вновь засыпала.
А потом, наступило похмелье. Она лежала, вся перемазанная засохшей кровью, рядом с растерзанным Гришиным телом, в залитой кровью квартире и не знала что делать. Теперь она понимала, почему встретить амброзию это плохо, и почему Гриша так старался от неё избавиться поначалу.
Но что же ей делать? Аня отчётливо осознавала, что она теперь вампир. Но проводника в этот свой новый мир она убила, и у неё нет никаких зацепок. Она же ещё так многого не знает. Какие опасности её ждут? Как организовать свою жизнь, чтобы не выходить днём из дома? Где теперь работать? Что, вообще, делать дальше?
И самое главное, куда деть Гришин труп?
В полицию не позвонишь, соседей о помощи не попросишь, обратиться не к кому…
Если только…
Она вдруг вспомнила, как Гриша говорил ей про «Общество анонимных вампиров», и что визитка до сих пор лежит у него на столе. Это была единственная ниточка, ведущая в её новый мир. Да, придётся многое объяснять… но ничего. Она свалит всё на Гришу. Она же не виновата, что её отвампирили! Будет врать, а что делать? Зато есть надежда, что её примут в этот новый и удивительный мир.
Аня медленно встала с кровати, всё тело ломило. Она, шаркая, пошла в ванную. Нужно было привести себя в порядок и сходить за визиткой. В таком виде, как она сейчас, даже в подъезде лучше не показываться.
Постепенно план вырисовывался, и всё вставало на свои места. Только одна мысль её мучила и никак не давала покоя. Она долго стояла под тёплыми струями, и всё никак не могла понять. «Амброзией» для неё стал только Гриша, или «амброзией» для неё теперь будет любой вампир?
Аня выключила воду.
– Выяснить это я смогу, только экспериментальным путём. Придётся рискнуть! – сказала она и пошла одеваться.
