«И, тем не менее, если это все же Кронверкский — то, пройдя по нему, я выйду к метро «Горьковская», а там — пара остановок, и я дома», — эта мысль, при всей своей логичности, настораживала. Антон бы уже не удивился, если бы метро предстало ему в этом мире вратами в преисподнюю, лестницей в ад или еще какой-нибудь жутью. «Если что — пешком дойду. В метро не полезу. Опасно. Черт! Черт! Черт! — он тряхнул головой, все еще надеясь придти в себя. — Что за бред в голову лезет?! В метро — опасно… Не надо об этом думать — и все будет в порядке! Это все — лишь игра воображения!»
Словно в насмешку над этими мыслями, послышался стук копыт, и из-за поворота показалась карета, запряженная четверкой лошадей. Антон шарахнулся в сторону и прижался к стене. Лошади, как и положено — черные. Извозчик, слава богу, в плащ закутан, не видно его. Карета — тоже черная, с позолотой и гербом на дверце. Ну, карета себе и карета… если бы не одна странность…
Двигаясь достаточно быстро, экипаж потихоньку уходил под землю. Когда он только показался из-за поворота — лошади бежали по мостовой, карета подпрыгивала на неровных булыжниках. Но когда экипаж поравнялся с Антоном, бросилось в глаза, что лошади уже по колено провалились в мостовую, а карета — по ось, и чем дальше — тем глубже, не снижая при этом скорости. Перед тем, как скрыться за поворотом, над мостовой виднелась лишь крыша экипажа, да голова извозчика.
Сперва такое явление шокировало Антона, но потом он даже порадовался, решив, что это уж точно игра воображения. «Подумал про подземку — карета ушла под землю. Вот такой местный вариант метрополитена. Ха-ха-ха! Господи, бред-то какой!»
Не спеша, сторонясь, на всякий случай, редких прохожих, он пошел по направлению к «Горьковской». Но ничего не менялось. Местность по-прежнему оставалась незнакомой.
Впереди показалась небольшая площадь, на которую выходила еще одна улица. «Слава богу! Каменноостровский, — Антон прибавил ходу. — А справа — должна быть «Горьковская»!»
Но станции метро не было. Все тот же заросший парк. Идти вглубь парка не хотелось, вид обглоданных человеческих костей напрочь отбил такое желание. Антон решил пойти пешком, через Троицкий мост. «Надеюсь, хоть мост на месте!» Но тут увидел дорожку, уходящую в парк, в том месте, где по его прикидкам, должен находиться вход в метро.
Немного поколебавшись, Антон все же решил посмотреть, куда ведет дорожка. В памяти всплыла «Горьковская», подземный переход и множество киосков вокруг. Особенно захотелось встретить «шаверму» или «пирожки», несмотря на то, что не было денег, это вселило бы надежду. Побегав и понервничав, он уже изрядно проголодался.
Но дорожка, метров через сто, вывела к полуразрушенной часовне. Что-то зловещее чувствовалось в этом месте. Потемнело, и воздух стал заметно холоднее. Антон шел все медленнее и уже собирался повернуть назад, когда заметил статую ангела под самой крышей. Ему показалось, что каменный ангел смотрит на него. Недобро смотрит.
Антон остановился и никак не мог отвести взгляд от статуи. Внутри похолодело, и кожа покрылась мурашками. И тут каменный ангел присел и взмахнул крыльями. Огромными черными крыльями.
С криком бросился Антон назад. Бежал быстро и не оглядываясь. Остановился лишь на площади. «Да что за чертовщина такая повсюду?! Все! Никакого метро! Надеюсь, хоть мост никуда не делся…»
Троицкий мост никуда не делся, правда, не очень походил на тот Троицкий мост, что был раньше. С поломанными кое-где перилами, он перекинулся через Неву, причем не прямо, как было бы логично, а с каким-то невероятным изгибом. Хотя чугунное литье, с орлами, горгульями, золочеными щитами и копьями удивительно гармонировало с его необычной формой. Мостовая на нем местами оказалась поврежденной, а местами и вовсе отсутствовала. Мост, впрочем, как и многое другое здесь, казался порождением кошмарного сна.
Идти туда совсем не хотелось, но деваться, похоже, некуда. Немного приободрила промчавшаяся по мосту двуколка. Значит, он не закрыт и не аварийный. Хотя странно, как ей удавалось так лихо проскакивать участки с поврежденной мостовой. «Но это, наверно, не самое странное в этом странном мире…»
Антон шел осторожно и не спеша. Прохожих, на его счастье, на мосту не встретилось. Поднялся сильный ветер и принялся хлестать по лицу мелким дождем. Поверхность мостовой изогнулась в самых странных направлениях. Создавалось ощущение, что кто-то исполинских размеров скрутил этот мост, как отжимают тряпку, потом небрежно развернул и водрузил обратно на опоры. В некоторых местах наклон был такой, что приходилось карабкаться на четвереньках, цепляясь пальцами за квадратные булыжники.
Когда Антон миновал середину моста, непогода усилилась. От напряжения и страха ноги и руки тряслись. Он уже десять раз пожалел, что решился здесь пойти, но что еще было делать?.. «Это сон. Бесконечный кошмарный сон, из которого нет выхода! Или есть…» — он взглянул вниз, в очередную дыру в мостовой. Серые невские волны под ним с гулом бушевали, украшенные барашками пены. Внизу было темно и страшно. Внезапно возникшая мысль, покончить с кошмаром раз и навсегда, спрыгнув вниз, заменилась волной страха перед бушующей стихией.
«Нет. Только не так. Я пока не готов», — он поднял голову и вскрикнул от неожиданности. Напротив стояла старуха в плаще с капюшоном. Все было при ней, только косы не хватало. А еще — не хватало глаз в пустых черных глазницах.
Антон отскочил назад, поскользнулся и рухнул в зияющий провал.
В последний момент, где-то уже под мостом, он, сам не понимая как, ухватился руками за чугунную балку. Она была мокрой и замшелой. Пальцы соскальзывали, и еле удавалось держаться. А волны внизу бушевали все сильнее. Слышался уже не гул, а настоящий рев, как будто это не река, а океанский шторм. Брызги доставали Антона, а, может, это усилился дождь…
Он с трудом огляделся. Непогода принесла сумерки, а под мостом и так было темно, но все же удалось рассмотреть огромную гранитную опору неподалеку. Подтягиваясь на руках, Антон направился к ней. Силы уходили стремительно. Пальцы соскальзывали. Стиснув зубы, он продолжал карабкаться. И уже у самой опоры не удержался. В этом месте железная балка изгибалась и была особенно скользкой. Чувствуя, что на руках ему не удержаться, Антон попытался подтянуться и зацепиться ногами. На это ушли последние силы. Пальцы соскользнули, и он полетел вниз.
Внутренне сжавшись в комок, Антон попрощался с жизнью и приготовился встретиться с холодной стихией. Но рухнул спиной на железную решетку.
Это оказалась лестница, что шла вокруг опоры моста. В темноте, ее было совсем не видно. Немного полежав, Антон поднялся, постанывая от боли в ушибленной спине. Он промок насквозь, волны тут доставали своими гребнями. Его колотило от холода. Но он был жив.
