Присутствовали здесь также и люди-фамильяры; их выдавали лишь крохотные, аккуратные шрамики у основания шеи. Во всем прочем они были так же празднично разнаряжены и почти неотличимы от своих господ-вампиров.
Вечер выдался ясный; веял едва заметный ветерок. Из ротонды доносились звуки ситара, своеобразное пронзительное причитание, а очередь джонок, дожидающихся возможности высадить своих причудливо разряженных пассажиров, росла. Несколько катеров, доставивших молодую европейскую Голубую кровь, подрезали очередь. Наряды у молодежи были куда смелее, чем у старейшин. Одна из девушек, дочь русского министра финансов, была задрапирована в металлические нити и тончайший черный шифон. Другая стройная нимфа была в кольчуге, сквозь которую проглядывало все, что только можно и нельзя. Парни, конечно же, изображали ниндзя в черных шелковых костюмах или самураев и носили декоративные мечи.
Когда ее поднос опустел, Шайлер направилась обратно, пройдя так, чтобы попасться на глаза Оливеру, работавшему на втором этаже. Девушка подняла голову и увидела, как он смешивает бирюзового цвета коктейль, украшенный шипящим фейерверком.
Юноша кивнул, и Шайлер поняла, что он ее заметил. Она сунула свой поднос в темный угол и быстро прошла в главный коридор, мимо отгороженной жилой части. Именно здесь они с Корделией останавливались во время своих визитов. Справа, за фреской с изображением сабинянок, располагалась уборная.
В уборной было пусто. Шайлер заперла дверь и перевела дыхание. Первая часть плана завершена. Они успешно внедрились на празднество. Теперь настал момент переходить ко второй части.
Шайлер распустила собранные в хвост волосы и быстро сбросила униформу официантки. Потом она достала из-под раковины рюкзачок, который сама чуть раньше припрятала. Шайлер вытряхнула его содержимое и принялась натягивать на себя расшитое алмазами сари из роскошного розового шелка. Оливер помог ей отыскать это сари в «Маленькой Джаффине», в Десятом районе. Он настоял на покупке, невзирая на непомерно высокую цену.
Шелк элегантно окутал обнаженные плечи девушки; его ослепительно розовый цвет эффектно контрастировал с ее длинными иссиня-черными волосами. Шайлер посмотрела на себя в зеркало. Она была даже более худой, чем всегда. Всякий похудеет, если не спать и постоянно ощущать себя в опасности. Скулы, и без того выступающие, теперь обтянулись еще сильнее и начали напоминать острие клинка. От яркого сари на щеках снова появился румянец, а алмазы засверкали на свету. Шайлер втянула живот, хотя тазовые кости и так торчали над шароварами с заниженной талией.
Девушка достала из того же рюкзачка крохотную косметичку и принялась краситься. Она уронила компактную пудру на пол и лишь тогда осознала, что у нее снова дрожат руки.
К этому она оказалась не готова. Стоило ей начать размышлять о том, что она сейчас собиралась сделать, о чем собиралась просить, и у нее перехватывало дыхание. А вдруг графиня отклонит ее просьбу? Не может же бегство продолжаться вечно!
Если графиня откажет в аудиенции, им больше некуда будет идти.
Сейчас Шайлер сильнее всего на свете хотелось домой. Оказаться там, где жили ее бабушка и дедушка. В своей маленькой спальне с облезающей краской и дребезжащим обогревателем. Она уже пропустила целый год в школе. Через месяц в Дачезне снова начнется сессия. Шайлер мечтала вернуться к этой жизни, хотя и знала, что та для нее потеряна. Даже если европейский Совет предоставит ей убежище, это еще не значит, что она сможет когда-либо возвратиться в Нью-Йорк.
Где-то за стеной оркестр играл «Триллер», Майкл Джексон шел в ритме бхангры, под звон тарелок. Шайлер запихала одежду официантки в рюкзак и сунула в мусорный бачок, а потом вышла из уборной и скользнула за бархатный канат.
— Шампанского? — Предложила официантка.
К счастью, она не опознала в Шайлер коллегу, ехавшую с ней в одном автобусе.
— Спасибо, нет, — отказалась Шайлер.
Она прошла к подножию лестницы, разряженная, как индийская принцесса. Девушка держала голову высоко поднятой, невзирая на то, что у нее перехватывало дыхание от страха. Она была готова ко всему, что принесет этот вечер, но надеялась, что ей не придется ждать слишком долго.
МИМИ
— Серебряная кровь намного умнее, чем мы соглашались признать, — сказал Кингсли, когда они добрались до очередного аэропорта.
Они покинули США накануне вечером. Теперь они вернулись к тому, с чего все начиналось, до того как беготня за химерой погнала их через полмира. Обратно в Рио.
— Ты так думаешь? — Переспросила Мими, даже не пытаясь скрыть сарказм в голосе. — Ну, тебе виднее. Ты сам из них.
Она надела непомерно большие солнечные очки и сняла с ленты транспортера свой потрепанный чемодан на колесиках «Валекстра». Мими была в бешенстве из-за требования Кингсли летать эконом-классом. Она привыкла, чтобы ее багаж упаковывали в плотную пленку, когда она отправляется за границу. Ее несчастный чемоданчик страдал от грубого обращения носильщиков. Мими заметила новый грязный отпечаток ноги на его блестящем кожаном боку.
— Несмешная шутка, — сказал Кингсли, забрав у Мими чемодан и бросив его на тележку с такой легкостью, словно это был баскетбольный мяч, а не добрых семьдесят фунтов веса. (Мими никогда не путешествовала налегке. Девушке необходим выбор.)
— А я и не шучу, — огрызнулась Мими. — Я просто не понимаю, как мы умудрились не заметить этого сразу.
— Если мы венаторы, это еще не значит, что мы никогда не ошибаемся. Быть некомпетентным — это одно, а что-то упустить — другое. Мы этого не искали, потому и не заметили.
Они вышли из аэровокзала под мягкое послеполуденное тропическое солнце. Слава богу, что со здешней погодой все наоборот. Мими уже собралась было с духом и приготовилась к испепеляющей жаре, но южноамериканская зима оказалась приятным сюрпризом.
Ленноксы поймали себе отдельное такси до гостиницы, и в результате Мими с Кингсли снова остались вдвоем. Братья служили под началом Кингсли уже не первый век, но держались особняком. Они предпочитали общество друг друга и обычно говорили только тогда, когда к ним обращались, да и то предпочитали отделываться междометиями. Так что у Мими с Кингсли не было иного выбора, кроме как разговаривать друг с другом или умирать со скуки.
Кингсли свистнул, подзывая такси, они загрузились на заднее сиденье и медленно поехали в город. Город выглядел таким же великолепным и экзотичным, как и всегда, но отчего-то вид статуи Спасителя над Корковадо больше не вызывал у Мими прежнего трепета. Она не знала, что и думать, хотя точно знала, что думает Совет. Даже Кингсли хотел ринуться в погоню за Левиафаном, едва лишь прочитав доклад, но вместо этого его отправили в это небольшое приключение. Форсайт Ллевеллин надавил на оставшихся старейшин и заставил их объявить поиски хранителя первоочередным делом. Мими, в отличие от сенатора, не была так уж безоговорочно убеждена, что предатели, переметнувшиеся к Серебряной крови, полностью выдали себя во время пожара в поместье Альмейда — да, конечно, их глава, Нэн Катлер, была убита, но наверняка в сообществе имелись и другие. Кто-то явно должен был помогать стражу Катлер. Хотя сейчас эта проблема Мими не заботила.
