Я открываю свой рюкзак и достаю атаме. Старая женщина замечает его блеск и начинает шипеть в безмолвной улыбке. Затем она разворачивается и медленно уходит в землю. Действие очень напоминало человека, который спускался вниз эскалатором. Я совсем ее не боялся, просто был слегка смущен, что не сразу догадался, что она мертва. Женщина оставила бы мне шрам, если бы подошла ближе, но она не из тех призраков, которые убивают. Будь здесь кто-либо другой, он бы просто ее не заметил. Но не я. Я всегда вижу подобные вещи.
— Как и я.
Я подпрыгнул от неожиданности — голос звучал у моего плеча. За мной стоял паренек, Бог знает сколько. У него были рваные черные волосы, черные очки, худое и длинное тело, скрытое под одеждой, которая определенно ему не шла. Такое чувство, что я видел его в школе. Он кивает в сторону кладбища.
— Страшная старушка, да? — произносит он. — Не беспокойся. Она безвредна, ходит сюда около трех недель. И я могу читать мысли людей, если они думают о чем-то очень усердно. — на его лице появляется полуулыбка. — Кажется, ты всегда так думаешь.
Я услышал звук падающего предмета и понял, что уронил свой нож. Звук, который я услышал, означал, что мое атаме покоится на дне рюкзака. Я знаю, что это он преследовал меня, и мне стало легче. В то же время, я считал, что телепатия — очень дезориентирующая вещь.
Ранее, я уже имел дело с телепатами. Некоторые друзья моего отца были ими в какой-то степени. Он говорил, что они полезны. Я считаю, что, по большей части, они жуткие. В первый раз, когда я встретил его друга Джексона, которого сейчас я безумно уважаю, я надел кепку с фольгой снаружи. Ну, а что? Мне было пять лет. Я думал, это поможет. Но в данный момент под рукой не было такой кепки или другого куска фольги, поэтому я старался думать иначе… что бы это ни значило.
— Кто ты? — спрашиваю я. — Почему ты меня преследуешь?
И тогда я понял. Его подослал Дейзи. Паренек-телепат, который хотел взяться за дело. С чего бы ему еще следовать за мной? И откуда он знает, кто я? Он ждал. Поджидал меня в школе, как змея, затаившаяся в траве.
— Хочешь перекусить? Я умираю с голоду. Я не преследовал тебя в течение длительного времени. Моя машина прямо за углом. — он поворачивается и уходит, потрепанные края его джинсов трутся об землю. У него походка, как у побитой собаки — голова согнута, руки в карманах. Не знаю, где он достал этот пыльный зеленый пиджак, но, скорее всего, он купил его в армейском магазине, который я прошел два квартала назад.
— Я объясню все потом, — произнес он через плечо. — Пошли уже.
Я не знаю почему, но последовал за ним.
* * *
Он ездит на "Форде Темпо"[20]. Его цвет состоит из шести оттенков серого, а рычит так, если бы им управлял злобный малый, которой возиться с лодкой в ванной. Место, в которое он меня привез, называется "Чаша суши", и оно, на самом деле, выглядит дерьмово снаружи, но внутри там довольно мило. Официантка спрашивает, будем мы традиционную еду или обычную. Я оглядываюсь вокруг и замечаю низкие столики, с лежащими рядом ковриками и подушками.
— Обычную, — говорю я быстро, прежде чем этот психованный парень вставит слово. Я никогда ничего не ел, сидя на коленях, и именно сейчас мне казалось, что я выгляжу не неловко, хотя чувствовал себя абсолютно наоборот. После того, как я сказал парню, что ни разу не ел суши, он заказывает нам еду, чтобы избавить меня от чувства дезориентации. Это походило на все эти сны, в которых ты только и можешь наблюдать за человеком — собой, — который делает непонятно что, ты на него кричишь, но ничего не можешь с этим поделать.
Парень, сидящий напротив, улыбался как идиот.
— Видел тебя сегодня с Кармел Джонс, — произносит он. — Зря времени не теряешь.
— Чего ты хочешь? — спросил я.
— Просто помочь.
— Мне не нужна помощь.
— Да ты уже ее получаешь.
Он садится на корточки, когда приносят еду — два тарелки с чем-то таинственно-круглым, на одной из которых фритюр, а на другой — что-то оранжевое в крапинку.
— Попробуй, — говорит он.
— Что это?
— Филадельфийский ролл.
Я закатываю глаза.
— А это что за оранжевая фигня?
— Шелуха икры.
— Что за шелуха икры?
— Шелуха яиц.
— Нет, спасибо.
Я так рад, что напротив стоит МакДак. Рыбьи яйца. Какого чёрта он о себе возомнил?
— Я — Томас Сабин.
— Прекрати это делать.
— Прости, — он улыбается. — Просто порой ты слишком открыто мыслишь. Знаю, это грубо с моей стороны. И, правда, я не могу делать так постоянно. — он положил круглую шелуху с яйца себе в рот. Я стараюсь не вдыхать, пока он жует. — Но я уже тебе помог. Троянская армия, помнишь? Когда эти парни подошли к тебе днем. Кто, по-твоему, их подослал? Я дал тебе некое предупреждение. И не благодари.
Троянская армия. Именно так я подумал о "Майке и компании", которые подошли ко мне во время ланча. Но теперь, когда я думаю об этом, не понимаю, почему их так назвал. Я взглянул на них лишь раз. Троянская армия. Этот парень засунул мне эту фразу в голову так незаметно, как выпадает записка на видное место.
А теперь он собирается сказать, что это не легко взять и засунуть что-либо в мою голову, как если бы заставить из ничего течь кровь из носу. Парень думал, что отныне он мой маленький ангел-хранитель или что-то типа этого.
— А за что я должен тебя благодарить? За твоё остроумие? Ты засунул свое мнение мне в башку, и теперь я должен думать, были ли эти парни на самом деле дебилами, как я и подумал, или это из-за твоего мнения о них.
— Поверь мне, ты бы согласился. Тебе не стоило разговаривать с Кармел Джонс. Ну, по крайней мере, пока. Она только что рассталась с Майком Тупоголовым Андовером. Он привык сбивать людей своей машиной, которые строили ей глазки, пока она сидела на заднем сидении этой же машины.
Мне не нравился этот малый. Уж слишком он дерзок. Но, в то же время, он серьезен и хорошо мыслит, что немного успокаивает. Если сейчас он подслушивает мои мысли, я просто превращу в лепешку его шины.
— Мне не нужна твоя помощь, — говорю я. Я надеялся, что больше никогда не увижу его нежующим. Но жаренная фигня выглядит неплохо, да в принципе, как и пахнет.
— А я думаю, нужна. Ты, наверное, заметил, что я немного странный. Ты сюда переехал, хм-м, 17 дней назад?
Я тупо киваю. Ровно семнадцать дней назад мы остановились в Тандер-Бэй.
— Я так и думал. С тех пор у меня была ужаснейшая головная боль. Такая, что у меня левый глаз дергался. И все вокруг пахло солью. Только сейчас, когда мы говорим, все проходит. — он вытирает рот и становится серьезным. — Трудно поверить, но уж попытайся. У меня такая головная боль, когда происходит нечто ужасное. И до этого так сильно не болело.
