Имхотеп тотчас заглянул внутри и застыл. В саркофаге, словно в уютной кровати лежала молодая девушка. Руки скрещены на груди, как принято у фараонов, но в них ничего нет. На лице выражение какого-то умиротворения, как у спящей, да и весь облик говорит скорее о сне, чем о смерти.
Девушка одета в просторное одеяние: платье или даже кимоно алого цвета с золотой вышивкой. Длинные волосы разметались по подушке. Но не такие длинные, как ранее. Гораздо короче по сравнению с теми, что должны быть. И лицо, каждая черточка которого четко отпечаталась в памяти Имхотепа, стало другим. Не сильно отличающимся, но другим. Перед главой клана Феникса в саркофаге лежала точная копия Полины.
Не меньше минуты Имхотеп пристально изучал содержимое саркофага, потом рассмеялся. Этот его смех напоминал битое стекло. Так смеются, когда плакать нет больше сил. Но все-таки в какой-то мере Имхотеп испытал облегчение. Все разрешалось, но так, как он и не предполагал.
Его смех не остался не услышанным. В дверь осторожно постучались, и голос Кетан поинтересовался:
– Могу я войти, господин?
– Да, проходи.
Весь облик вампирши выражал беспокойство и участие. Затворив за собой дверь, она осторожно спросила:
– С вами все в порядке?
– Да, Кетан. Все хорошо, как это только может быть.
– Я рада, если так.
Вампирша подошла ближе, почти благоговейно провела рукой по кромке саркофага, и тут же охнула, прижав ладони к груди.
– Что с тобой? Тебе больно?
Обеспокоенный Имхотеп тотчас оказался рядом, взял Кетан под руку и усадил в кресло у стены.
– Нет. Все… хорошо. Сейчас будет. Это… не боль, а как горячее давление.
– Стало сильнее, да?
– Да, - кивнула Кетан и тут же запрокинула голову, чтобы вампир не увидел мерцающих слез.
– Я… могу я посмотреть?
– Да, - после короткого колебания. Ведь он уже видел ее такой, ну или почти.
– Я буду очень осторожен.
Кетан лишь кивнула и села так, чтобы Имхотепу было удобнее. Тот присел между ее раздвинутых коленей и принялся расстегивать блузку, предварительно вытащив ее из брюк. Действовал он почти невесомо. Казалось, что пуговицы расходятся сами. С большей деликатностью действовать просто невозможно.
Только расстегнув до конца, Имхотеп сдвинул ткань в сторону, обнажая красивую грудь. Но глава клана делал вид, что этот предмет интересует его в последнюю очередь. К тому же там было, чему отвлечь внимание.
Всю грудину, огибая сами груди и занимая часть подтянутого живота, занимало нечто среднее между шрамом и татуировкой. Больше всего изображение походило на четыре объединенных кинжала. Причем рисунок будто раздваивался. Он был начерчен четкими линиями, словно взяли алый карандаш и обвели по лекалу. И, вместе с тем, создавалось ощущение объемности.
Имхотеп нежно провел кончиками пальцев по алым линиям, спросив:
– Больно? - и в голосе звучала такая забота, что невольно сердце щемило.
– Нет. Уже нет, - отвечала Кетан, очень надеясь, что вампир не заметит, как участилось ее сердцебиение.
– Они стали еще ярче.
– Да. Теперь такие четкие. - Они еще изменятся?
– Думаю, нет. Знаки достигли свой финальной стадии. Скорее всего, это был последний всплеск.
– И… что дальше?
– К сожалению, все идет не так, как задумывалось. Идет стремительно. Но даже сейчас она придет. Все равно придет. Это, - он снова бережно дотронулся до знаков, - позовет ее. Такой зов она не сможет не услышать.
Кетан вздохнула, кивнув. Ее рука уже поднялась, чтобы привести одежду в порядок, когда, внезапно, Имхотеп обвил ее талию, обнимая. Высокий лоб коснулся груди. Вампир заговорил тихо, но от того не менее проникновенно:
– Прости. Прости меня, Кетан. Я подвергаю тебя такому суровому испытанию! Я не имею на это право, и все равно…
– Но тут нет твоей вины. Это же моя судьба.
– Все равно. Я мог бы отказаться от этой затеи. Не нарушать создавшегося равновесия.
– Я знаю, сколь много значит для тебя дочь. И коль появился шанс ее вернуть, то надо его использовать.
– Ты восхищаешь меня своей добротой и самопожертвованием!
– Я просто не могу поступить иначе, - пожала плечами Кетан и, решившись, запустила пальцы в густой полночный шелк волос Имхотепа. - И я вижу, как тебе не легко, хотя ты позволяешь увидеть лишь малую толику. Ты столько делаешь для всех, а для себя?
– В том, что я задумал, лишь мой личный интерес. Но это низко!
– Нет. Да и не важно. Все равно все пошло по-другому.
На это Имхотеп ничего не сказал, но и отстраниться от ласкающих его рук не стремился. Скорее, наоборот, изо всех сил старался сохранить невозмутимость, и, вместе с тем, с замиранием сердца отдавался каждому прикосновению. Это было так просто и так правильно. Через некоторое время Имхотеп счастливо вздохнул:
– Наверное, сами боги послали тебя мне!
– Боги? Ты веришь в богов? - почти подтрунивая.
– Сложно не верить, когда сам несколько тысячелетий исполняешь его обязанности, - тихо рассмеялся вампир. - Хотя, должен отметить, это довольно утомительно.
Кетан рассмеялась в ответ, не прерывая ласки. Забавная, должно быть, картина - глава клана на коленях перед своим птенцом, которая гладит его по голове, как ребенка. Но оба не придавали этому значения.
Имхотеп поймал одну из ласкающих рук и поцеловал, сказав:
– Спасибо.
– За что?
– За все, что делаешь для меня. За твою доброту и заботу. И за самопожертвование.
– Это не самопожертвование. Я же еще ничем не жертвую, а только стараюсь быть полезной.
– О, тебе это удается сторицей! Я могу жалеть лишь об одном.
– О чем же?
– О том, что не встретил тебя раньше, - ослепительная улыбка, предназначенная только для Кетан.
– Не думаю, что та, которой я была раньше, тебе бы понравилась.
– Почему?
– Я рассказывала, что, пока не встретила Лазель, больше походила на дикую кошку, которая готова была убить любого, кто к ней прикоснется. Особенно, если это мужчина.
– Похоже, я в неоплатном долгу перед главой клана Инъяиль, - с теплой улыбкой проговорил Имхотеп. - Она очень много значит для тебя?
Кетан показалось, что она слышит нотки ревности, но не могла за это поручиться, и все-таки ответила:
– Да. Она помогла мне возродиться, снова обрести душевный покой. Иначе я бы просто умерла. Лучшего друга просто не может быть.
– Друга… - глава клана Феникса так произнес это слово, словно старался распробовать его на вкус, прочувствовать все аспекты.
– Именно. К сожалению или к счастью, мы не можем быть вместе как пара. Это не для нас. Лазель всегда это знала, а я - как только вновь обрела себя.
