Хантер недовольно фыркнул, когда она передала ему просьбу спасшихся. Потом перечислил оставшиеся лекарства и продукты. Еды хватит на два дня. Патронов по десять обойм на каждого. Три ракеты с зарядом белого фосфора.
— То, что у нас осталось, принадлежит моим людям, а не идиотам вроде этих. Они хотели приключений. Они их получили.
Ребекка протянула золотую чашу.
— Он умрет без лекарств.
— Эти придурки, похоже, убили нас, Ребекка.
— Я думала, вы пришли защищать их.
— А я думал, они пришли искать детей. Нашли?
— И все-таки?
Хантер оттолкнул чашу.
— Возьмите лекарства. И я выдам каждому винтовку. От нас еще что-нибудь нужно?
Она смотрела на Хантера, и ей хотелось дотронуться до его руки или плеча, перекинуть мост через разделяющую их пропасть. Она нужна ему не меньше, чем он ей, но сказать это — значит оскорбить его. Поэтому Ребекка просто покачала головой, и каждый занялся своим делом.
У осады крепости несколько стадий. Это Ребекка знала на примере Аламо. Закрепившись в оплавленной цитадели, люди будут надеяться, молиться и ждать. Когда помощь не придет, их охватит отчаяние. Затем они примирятся с Богом, посчитают патроны и будут сражаться до последнего человека.
Но в каждой бойне есть выживший — по крайней мере, в Аламо был. И если кому-то суждено вырваться из этой переделки, то именно Ребекке. Сэм близко. Она не остановится ни перед чем, чтобы найти дочь. Все очень просто.
Взобравшись на уступ, Ребекка снова направила бинокль на остров. Никакого движения. Потом заметила инфракрасную точку высоко в воздухе и сосредоточилась на ней. Человек, вскарабкавшийся на вершину пирамиды, до сих пор сидел там. Ребекка совсем забыла о нем.
Одинокий страж тронул ее. Вдохновил. Его трюк удался, по крайней мере пока. Он прячется на самом виду, в гуще врагов. Возможно, хейдлы совсем не супермены. Возможно, их сила имеет предел. Возможно, она тоже научится быть невидимой.
Внизу вода в болоте плескалась о каменный берег. Хор лягушек затянул свою песню. Ребекка вспомнила слова Клеменса, что в преисподней возможен покой, но нужно пройти через ад, чтобы обрести его.
Крики начались несколько часов спустя. Они отражались от поверхности воды, словно пущенная сильной рукой галька, такие тихие, что кваканье лягушек практически заглушало их. После резни, устроенной хейдлами на острове и на мосту, Ребекка даже не подумала о пленниках. Хантер бросил в болото камень, и лягушки умолкли. Ради поддержания боевого духа лучше бы они продолжали свой концерт.
Ребекка никогда не слышала, чтобы так кричали от боли. Тональность звуков менялась, как при настройке музыкальных инструментов.
— Что они делают с этими людьми? — спросил кто-то.
— Развлекаются.
— Возвращайтесь на свои посты, — приказал Хантер.
Но куда бы они ни пошли, едва слышные крики преследовали их. Словно комариный писк.
Крабы не давали спать.
На третий день осады они услышали негромкий стук, как будто в окно барабанят капли дождя.
— Наполнитель для кошачьего туалета, — засмеялся пулеметчик. — Они бросают в нас кошачий наполнитель.
Он зачерпнул горсть хрупких комочков и просеял сквозь пальцы.
Через несколько часов у пулеметчика начался кашель.
Подобно ночным насекомым, часовые следили за обстановкой, прильнув к инфракрасным приборам видения и снайперским прицелам. Одна группа сканировала местность радаром. Химические осветительные патроны окрашивали помещения крепости в зеленые и оранжевые тона.
В искусственных сумерках вовсю разыгрывалось воображение. Они видели то, чего не существовало, и не замечали реальных вещей. Их преследовали призраки и вампиры, на поверку оказывавшиеся скалами или клочками тумана. Кто-то взорвал противопехотную мину, уничтожив ни в чем не повинную статую.
— Хиггинс, ты убил садового гнома, идиот.
Легче поверить, что им нечего бояться, кроме самого страха.
Странная осада, почти воображаемая. Они были окружены, но не ордами варваров с катапультами, а разнообразными оттенками тьмы и тишины. Лягушками, тенями и средневековыми демонами. Ощущение, что вокруг никого нет, было таким сильным, что один из «киногероев», желая реабилитировать себя, вызвался сходить в разведку.
— Может, они ушли. И мы можем возвращаться.
— Хорошая идея, — сказал один из охранников.
Волонтер выбрался через окно и исчез в темноте. Больше они его не видели. Надгробное слово было кратким и грубым.
— Тупая задница, — сказал кто-то.
Этой же ночью умер «киногерой» с резаной раной.
Теперь, когда армия столкнулась с врагом, со всей очевидностью проявилась бесполезность Ребекки. Она ничего не знала о тактике боя, не умела обращаться с оружием, и ее так называемое руководство сошло на нет. Она завела их в тупик.
Ребекка взяла на себя мелкие дела. Хантер поручил ей распределять еду и доставлять на посты. А еще она вела список погибших — насколько позволяли воспоминания оставшихся в живых. Большинство добровольцев просто исчезли, забрав в небытие и свои имена. Сама она отчетливо помнила только Клеменса. Порождение двух миров, чужой для всех, монстр, который наконец обрел покой в этой гигантской каменной темнице.
Доставив последние плитки спортивного шоколада на пост с радаром, Ребекка услышала негромкий хлопок. Часовой у окна хлопнул себя по шее.
— Насекомые, — сказал он.
Минуту спустя его напарник почесал голову и обнаружил крошечные древесные шипы, мельче иголок кактуса, которые застряли в верхнем слое кожи. Еще больше маленьких игл в беспорядке торчали из одежды.
На третий день осады два оператора радара свалились с лихорадкой.
Продукты закончились.
Пулеметчик с кашлем умер. Причина смерти: наполнитель для кошачьего туалета.
Около четырех часов утра из темноты прямо на них бросился хейдл. Часовой уложил его одним выстрелом в голову. Тут же в воздух взлетели осветительные ракеты. Вокруг никого не было.
Ребекка присоединилась к Хантеру на переднем краю баррикады. Тело лежало в нескольких ярдах от входа и напоминало тело обезьяны, только голое, без единого волоска. Развитая мускулатура и тонкая, будто бумага, кожа. Обитатели подземного мира лишены жира. Перед тем как напасть на них, хейдл углем и охрой нарисовал полосы на своем теле.
— Не вижу никакого оружия, даже камня, — заметил Хантер. — Это не подрывник и не бомбист-самоубийца.
— Интересно, чего он хотел? — произнесла Ребекка. — Зачем так жертвовать собой?
— Может, проверял нашу оборону. А может, просто хотел совершить подвиг.
