Придавший жезлом к земле противника, Фёдор с интересом наблюдал за двобоем, Миша же был занят перекрытием челюстями подачи воздуха (попросту говоря, душил хрипящую жертву). Двое мужчин некоторое время передвигались по кругу.
Бородач усмехался, в его глазах плясал сумасшедший блеск азарта, герой напротив-же холодно изучал соперника, он никуда не спешил. Противник сорвался с места, будто смазанная жиром молния, удары посыпались на героя со всех сторон. Он принимал их на локти и плечи, пару раз даже удалось уклониться…
В голове зазвенели колокола, это он пропустил быструю двоечку незнакомца. Бородач бил быстро и хлёстко, Давид каждый раз пошатывался под ударами, но держался. Пару раз попытался ответить, но тут же получи серию настолько мощных ударов, что чуть не потерял сознание. Силы быстро таяли, руки опускались, но уставал и противник. На свой страх и риск ударил размашисто, вкладывая весь вес тела. В последний момент бородач уклонился, но удар его всё-таки достал, не в подбородок как хотел герой, а намного выше, в лоб. В кулаке что-то предательски хрустнуло, и он увидел вытаращенные из орбит затуманенные болью глаза противника. Дальше пошёл махать увереннее. Незнакомец шатался под богатырскими ударами, но контратаковать не пытался, лишь прикрывал тело и лицо мощными руками.
Внезапно бородач исполнил финт ушами, и бросился напролом на героя. Упав сверху, противник замолотил кулачищами без разбору по корпусу и голове. Извернувшись Давид схватил бородача за загривок и оттолкнувшись ногой и поясницей вывернулся, оказавшись сидящим сверху. От злости и ярости начал сам без разбора молотить куда попало, но противник по-прежнему прикрывал лицо и печень руками. Тогда герой рывком дёрнул за одну из кисти, и оторвав руку от тела бородача упал на спину зажимая между ногами его руку в локте, и давя ногами горло. Бородач пару раз дёрнулся и ударил по колену Давида, но исход боя был решён.
Делая усилие на руки и спину, Давид медленно с подобающим цинизмом начал выламывать руку противника в локте. Бородач, скрипя зубами, тихо застонал от злобы и отчаянья. Вот уже подошёл момент, когда локоть противника громко щёлкнул, и осталось одно маленькое усилие чтобы сделать из него инвалида. По ноге быстро и настойчиво постучала ладонь. Он бросил захват и отполз в сторону, переводя дух. Рядом шумно дышал бородач.
Он поднялся на дрожащих ногах и, подойдя к противнику, протянул ему руку помощи. Поднявшись на ноги, бородач, пошатываясь и потирая локоть, прохрипела:
— Так откуда ты говоришь родом?
— Из Юпитера… — Восстановив дыхание, ответил Давид.
— Что ж ты сразу не сказал, что ты не из этих? Ладно уж! Меня Стародубом звать. Это Ясень и Лиственница. — Проговорил он, указывая на лежащих на земле товарищей.
— А сами-то, кто будете?
— Из казаков.
— Слышь, Стародуб? Ведь это же не твоё настоящее имя? — Пыхтя спросил Давид.
— Нет, конечно, это позывной. А имя тебе знать не обязательно. Фух…, тяжёлый скотина попался, хорошо видать при жизни питался…
Герой и бородач на счёт три, скинули тело работорговца в глубокую не то яму, не то чью-то нору. Следом тянули тело Фёдор и молодой паренёк по прозвищу Ясень. Лиственница обыскивал последнего из фашистов. Выворачивая карманы и содержимое вещь мешков, он то и дело косился на лежащего посреди тропинки Мишу, и озадачено потирал отметины на горле. Последнее тело исчезло в темноте ямы, и герой повернулся к бородачу с вопросом:
— А что они тут вообще делили? Я думал их база далеко на севере отсюда?
Стародуб пожал плечами и ответил:
— А хрен его знает, чего они тут забыли! Мы уже третий патруль оприходуем, а они всё шлют и шлют людей. Всё вынюхивают что-то! Нас сюда как раз атаман и откомандировал, причину всплеска активности выяснить.
Дальше по тропинке пошли вшестером, как заявил Стародуб, им было всё равно по пути. О своём место назначении он так и не упомянул, всё допытывался у Давида:
— А ты что в Южном забыл?
— Да так, семейные дела… — Загадочно отвечал герой.
Видя, что с него больше не выдавить не слова, бородач поспешил перевести тему, на другое.
— Слышь, Давид, а ты к нам не хочешь? А что ко мне бы в отделение пошёл? Сделали бы мы из тебя первоклассного разведчика?
— Некогда мне. — Отвечал герой. — К вашему атаману мой отчим отправился. Не слыхал?
— А кто твой отчим? — Заинтересованно спросил Стародуб.
— Громов Александр Семёныч. Коренастый такой, средних лет мужик и волосы на голове седые.
— Не слыхал, — теряя интерес ответил бородач, — а что у него за дело к атаману?
Давид замялся, но Стародуб подтолкнул его колебания:
— Ну, ты прекращай! Я ведь тоже не последний человек на Сечи. Чай и чем-то подсоблю.
— И кто же ты?
— Я? Сотник! — Приосанившись заявил Стародуб.
— Ну и что же ты по лесам да болотам шатаешься?! — Удивился герой. Сидел бы себе в кабинете… в удобном кресле, и пятую точку отъедал бы.
— Э нет брат! — Улыбнувшись отвечал бородач. — На Сечи порядки совсем другие. Ежели сотник… то значит впереди строя верхом на коне, да с шашкой наголо. Мы тебе не какие-то зажравшиеся чины. Мы боевое братство!
Давид посмотрел собеседнику в глаза и увидел, что он говорит полную правду. Что за правду, верхом на коне… первым на неприятеля, и последним из боя.
— Ладно. — Тяжело вздохнул Давид. — Так уж и быть, скажу. Отчим пошёл за подмогой к вашему атаману. Через неделю остаповцы с боем придут Юпитер отбивать, нам бы помощь не помешала.
— А Юпитер — это где? — Морща лоб, спросил Стародуб.
— Как, ты не знаешь? За мостом около водоёма. Полдня пути.
— А! Вспомнил… Это ты мне про душегубку рассказываешь?
— Душегубка?
— Ну да! Маринуются там бедолаги в четырёх стенах, даже солнца не видят. Что за жизнь? Поэтому и прозвали наши хлопцы, это место Душегубкой. Ну а если как ты говоришь твой отчим за помощь подался, то считай всё пропало…
— Это ещё почему.
— Да потому что чудища небывалые с шахт лезут. Казаки из кожи вон лезут, ночами не спят, чтобы этих тварей вглубь страны не пропускать, да к тому же на Тихом Поле не спокойно. Так что никто твоему отчиму людей не даст! — Пришёл к умозаключению Стародуб.
— Так значит всё зря… — Поник головою герой.
Видя опустившего плечи парня, бородач не выдержал и подбодрил:
— Да ты не переживай! Авось прорвёмся… Слушай, у меня к тебе дело есть. Ты не мог бы мне и моим ребятам помочь, с одной проблемкой, а то боюсь, сами не справимся. А я по возвращении в Сечь, слово за ваш Юпитер замолвлю. Глядишь, и передумает атаман.
