Предолевая тошноту, Джек бросил тряпку и опустился на стул. Две из трех женщин мертвы. В каждом случае он знал их убийц. Брейди и Дженсен живьем похоронили Джейми Грант. А Кордова... Джек не был свидетелем, но он и не должен был им быть. Он знал.
Вопрос состоял в том... что ему делать со своим знанием? Что ему делать и в том и в другом случае, не выявляя себя?
Он закрыл глаза и настойчиво, раз за разом, стал прокручивать в мозгу сведения и о людях, и об обстоятельствах... как бетономешалка.
Брейди, Дженсен, Кордова, Бласко, храм... Бласко, Брейди, храм, Кордова, Дженсен...
Медленно и мучительно, но план стал вырисовываться.
Проклятая идиотская собака!
Ричи Кордова сидел у Харли, испытывая желание сорвать телевизор со стены и выкинуть в окно.
Он засунул тело монахини туда, где его никто не мог найти — по крайней мере, из людей, — пока оно не начало бы разлагаться. Но вот на собак он не рассчитывал.
Устроившись за угловым столом, он запихивал в рот очередной пончик. В воскресенье утром меню у Харли состояло из кофе и пончиков. Конечно, бар тоже был открыт на тот случай, если вам захочется «Кровавую Мэри» или что-то в этом роде. Но Ричи настолько хорошо себя чувствовал, что не нуждался в выпивке. Больше ни капли.
Черт побери, подумал он, запивая кусок пончика глотком черного кофе. Как все непросто. Этот парень, Джек, о котором она ему рассказала, уже имеет перед ним преимущество, поскольку знает, как он, Ричи, выглядит. Сам же Ричи не знает о нем ровным счетом ничего — этакий обыкновенный человек. Единственным плюсом в пользу Ричи мог стать фактор неожиданности — парню Джеку и в голову не приходило, что кто-то может разыскивать его. Но теперь надо быть настороже. Вдруг он свяжет смерть монахини с ним, с Ричи Кордовой. Если нет... что ж, отлично. Но исходить следовало из самого худшего варианта.
Этим утром, проснувшись, Ричи чувствовал себя куда лучше, чем прошедшим вечером, — его больше не колотило и он в самом деле испытывал что-то вроде блаженства. Примерно как после ночи секса. В душе его царили мир и спокойствие. Умиротворенность. Выехав на утреннюю воскресную прогулку, он будет отменно вежлив со всеми водителями.
И вот теперь все рухнуло. Кислый запах пролитого пива смешивался с ароматами черного кофе, и Ричи потерял аппетит. К Харли он больше заглядывать не будет.
Он расплатился и вышел под яркое утреннее солнце. Ну и что дальше?
Может, отправиться в Верхний Вестсайд и поискать заведение этого Хулио? Монашка рассказала, что дважды встречалась с Джеком именно там, оба раза днем, и что парень сидел один за столиком у задней стены.
Так почему бы не проверить, что делается у этого Хулио? Поболтаться на улице, присмотреться к тем, кто входит и выходит, может, глянуть через окно, кто же занимает столик у задней стены.
Эта идея Ричи понравилась. Что-то вроде предварительной рекогносцировки. Обзора местности, на которой ему предстоит действовать.
Повернувшись, он направился в сторону подземки.
Рон Кларксон нервничал, как муравей, который залез в сахарницу и нашел там кокаин.
— Я, должно быть, сошел с ума, позволив тебе прийти сюда, — сказал он, впуская Джека в коридор, залитый флуоресцентным светом. Изразцовые стены, водостоки в бетонном полу. — Ты же знаешь, что я могу потерять работу.
Рон был худ, как шомпол, у него были бесцветные волосы до плеч и эспаньолка. Он зарабатывал себе на хлеб санитаром в городском морге, который располагался в подвальном помещении больницы Бельвю. Рон ничем не был обязан Джеку, просто ему нравилось тихой сапой получать наличность. Бывало — редко, но случалось, — что у Джека возникала потребность в какой-нибудь части человеческого тела. Он давал Рону заказ, и они договаривались о цене. Обычно они встречались подальше от кампуса, скажем в «Макдональдсе» или где-то в ресторанчике, где и происходил обмен.
Сегодня Джек в первый раз попросил возможности лично посмотреть. И пообещал неплохой гонорар.
Ему не хотелось. Но он знал, что обязан это сделать. У него было чувство, что он в долгу перед сестрой Мэгги.
— Надеюсь, ты не передумал? — с ноткой угрозы в голосе спросил Джек. — Свою капусту ты получил, так что давай показывай.
— Не надо было мне соглашаться. Это же с ума сойти...
— Рон...
— Ладно, ладно. Просто это...
— Просто — что?
— Просто эта история очень горячая... можно сказать, прямо дымится. Кардинал Райан поднял на уши весь муниципалитет, мэр дал вздрючку департаменту, а тот — судмедэкспертам и криминалистам. Через полчаса они займутся ею — в воскресенье, подумать только! — а я провожу тебя, чтобы ты мог на нее глянуть. Должно быть, я точно сошел с ума.
— Если бы ты занялся делом вместо того, чтобы трепать языком, я бы уже уходил.
— Да, но...
— Всего лишь быстро посмотреть. Глянуть. Это все, чего я хочу.
— Я и представить себе не мог, что ты будешь заниматься такими делами.
Они прошли мимо нескольких пустых каталок и одной занятой. Неподвижное тело было покрыто зеленой простыней. Джек уже собрался спросить, не она ли это, но Рон не замедлил шаг. Скорее всего, что нет.
— Я знал ее.
— О, проклятье! Тогда, может, ты и не захочешь смотреть. Я бросил всего лишь взгляд и... — Рон покачал головой. — Тяжелое зрелище.
— Тем более надо...
Но ему не хотелось разглядывать ее. У него было ощущение, что ноги медленно каменеют, отказываясь служить. Он заставлял их двигаться усилием воли — шаг за шагом, шаг за шагом...
— Что-то я не усекаю. Зачем?
Потому что надо. Дабы не медлить и не размышлять, когда я сделаю то, что должен сделать.
— Это уж не твое дело, Рон.
— О'кей. Но тебе станет плохо.
Знаю, подумал он. Только тому, другому, будет еще хуже.
Рон миновал несколько металлических двойных дверей и зашел в помещение, выложенное зелеными изразцами, где черный парень изучал учебник химии.
— Из криминалистической лаборатории, — сказал Рон, ткнув большим пальцем в Джека. — Ему надо кое-что проверить. Она все еще в 12-й секции?
Черный парень кивнул и вернулся к своей химии.
Оставив позади еще несколько наборов двойных дверей, они вошли в большое помещение с белыми изразцовыми стенами, температура в котором была как в холодильнике. Вдоль стены тянулись крышки ячеек. Рон сразу же направился к той, что была около пола. Носилки со скрежетом выехали по направляющим.
— Надо смазать, — со слабой беглой усмешкой сказал он.
На металлическом подносе лежал черный пластиковый мешок. Рон не шевельнулся. Подняв взгляд, Джек увидел, что тот смотрит на него.
— Ну?
— Ты уверен?
Нет. Не уверен. Совершенно не уверен. И все-таки он кивнул:
