– Ян, привет, – сказал он, – стою, вот, смотрю на нее – живая, здоровая… нет, никто ее не обижал – ты ж просила… да, нормально. Можешь забирать…
…Что значит, «можешь забирать»? Я что, вещь?!.. – все вчерашние обиды мгновенно всколыхнули сознание.
– А ну, дай мне ее! – вскочив, Настя попыталась вырвать телефон, но амбал выставил свободную руку, создав преграду, непреодолимую для маленькой хрупкой Насти.
– Хочешь поговорить, а то она тут аж прыгает? – весело спросил он, и услышав ответ, протянул трубку Насте, – держи.
– Ты, сука! – Настя судорожно сжала трубку обеими руками, – какого хрена меня здесь заперли!.. Пошла ты, знаешь куда со своими порядками!.. Ты поняла, блин!!.. – Настя задохнулась от эмоций и в возникшей паузе услышала:
– Насть, да успокойся ты, – Яна засмеялась, – это в воспитательных целях – я ж тебя предупреждала, что можно делать, а чего нельзя. Я забочусь…
– На фиг мне твоя забота! Вали к своей Машеньке! Ох, я поржу, когда вернешься!.. – Настя не знала, чем еще уязвить сестру, и обрушила на нее виртуозную конструкцию в двенадцать матерных этажей.
Молчавшая до того девушка наклонилась к амбалу.
– Макс, а кто такая Машенька?
– Без понятия, – амбал пожал плечами, – ты ж знаешь, Янка вся круженная – у нее все как-то по-хитрому.
Пока они переговаривались, конструкция превратилась в небоскреб, но, в конце концов, словарный запас иссяк, и не дав сестре вставить ни одной реплики, Настя вернула трубку.
– Да, Ян, – Макс отошел чуть в сторону.
– Похоже, сестренка охамела, – сказала трубка, – я ж хотела, как лучше, бог свидетель, а она хочет, как всегда. Ну, так и флаг ей в руки…
(…Наверное, сейчас утро, – Настя оглядывала пустой коридор с закрытыми дверями, из-за которых теперь не доносилось, ни голосов, ни звона посуды, да и запахи кухни куда-то пропали, – надо дергать отсюда!.. Но это был лишь ничем не подкрепленный порыв души – ее одежда так и висела на стуле, а в трусах и лифчике, и без документов, далеко не дернешь; да и куда? Она повернулась к Максу, который кивал, все еще слушая длинный Янин монолог).
– …короче, сумку ее я сейчас привезу, – продолжала Яна, – а дальше решай сам – хочешь, оставь ее в этом заведении; хочешь, отошли куда-нибудь – у тебя ж «точек» много. Нахлебается, сама прибежит; пусть набирается личного опыта… только, если она запросится домой, отпусти – никаких там отборов паспортов и так далее, понял, да?..
– Заметано, – амбал спрятал телефон и взглянул на Настю так, что она инстинктивно прижалась спиной к холодной стене. Это был совсем другой взгляд, нежели пять минут назад – взгляд хищника, настигшего изворотливую добычу.
– Ну что, будем работать? – он усмехнулся.
– В смысле? – не поняла Настя.
– А без всякого смысла – тупо трахаться, – он втолкнул Настю обратно в коморку, – Кать, закрой дверь!
Девушка выполнила приказ, но сама осталась.
– Для начала посмотрим, что ты из себя представляешь, – Макс швырнул Настю на постель.
– Ты чего?.. – она бойко отползла в дальний угол, но он только номинально являлся дальним. Схватив за ноги, Макс без труда подтащил девушку обратно, перевернул на живот и одним движением сорвал трусики. Настя хотела вскочить, но он грубо ткнул ее лицом в грязную простыню и придавил затылок.
– Как тебя там?.. Ну-ка, раздвинь ножки.
– Не хочу, урод… – еле слышно прохрипела Настя, невольно вдыхая ужасный запах, исходивший от постели – но больше дышать ей было нечем.
– Детка, да кто ж тебя спрашивает? – Макс расхохотался, – я ж должен опробовать товар, чтоб знать, сколько он стоит. А насчет «урода», мы поговорим отдельно. Давай-ка быстренько…
Настя силилась повернуться, хватая ртом воздух, и Катя заметила это.
– Макс, ты голову-то ей отпусти – задохнется, на хрен.
– Не задохнется; вы, бабы, живучие, – тем не менее, давить он перестал, зато сграбастал в кулак Настины волосы, что было не намного приятней, – ну, давай, девочка.
– Что ты ее уговариваешь? – удивилась Катя, – врежь разок.
– Она ж загнется – неудобняк; Янкина сестра все-таки.
– Это что ж теперь, она тут принцессой будет? – фыркнула Катя, – ни фига! Тебе-то, я понимаю, только бабки собирать, а я, значит, должна мумукаться с ней? Дай-ка я сама с ней разберусь. Где-то у нас тут кусок провода валялся… – открыв тумбочку, Катя присела на корточки.
– Твари! Уроды! – Настя отчаянно дернулась, и воспользовавшись этим, Максу удалось разжать ей ноги.
– Так-то лучше, – он удовлетворенно хмыкнул, – не надо, Катюх, она уже все поняла. И запомни! – одной рукой он поднял Настину голову, а другой, расстегнул свои джинсы, – слова «не хочу» здесь нет! Здесь все решаю я – когда, с кем, а твое дело, подмахивать. Так, Катюх?
– Точно, – прекратив поиски, Катя присела на угол постели и закурила, внимательно изучая новенькую, – все-таки Янка, правильная девка. Как она говорит?.. Каждый отвечает за себя – только сын Бога отвечал за других, – она выпустила дым прямо Насте в лицо, – на этой территории, крошка, работают только девочки Макса, так что, хотела – получи.
Кровать закачалась от резких толчков. Настя давно научилась, и изображать оргазм, и расслабляться в нужный момент, поэтому физической боли не чувствовала, но ее еще никто никогда не насиловал, и то, что это случилось, было не просто унизительно – ее переполняла такая ярость, какой она не испытывала никогда в жизни, и даже не представляла, что способна испытать! Каждый толчок отдавался в сознании, и чем больше усердствовал Макс, тем явственнее она понимала, что когда-нибудь непременно убьет его. …Не только… его… всех… поубиваю… всю… гребанную… Москву… Янка… сука…на коленях… будешь… просить… ненавижу… где ты… Фрея?.. Фрея… Фрея… Фрея!..
Посреди океана ненависти, поглотившего Настино сознание, вновь возникло видение острова; вместе с ним пришло понимание, что происходящее сейчас – пустяк, и накаченный, глупый Макс может как угодно пыхтеть в свое удовольствие – он просто не знает, сколько той жизни ему осталось!
– Кифаред – придумал же!.. – девушка на острове усмехнулась, – я всегда чую зверя. Наступит день, когда твои золотые кудри обернутся грубой шерстью, на пальцах вырастут когти, улыбка превратится в грозный оскал, и сам ты станешь похож на волка Фреки. И имя тебе будет не Кифаред, а «Волчий бог». Ты такое натворишь под Троей, что сам отец-Зевс едва сможет утихомирить тебя!.. Кстати, ты помнишь волка Фреки?
– Ты знаешь нашего Фреки? – удивился Старкад.
– Я тоже с Севера, – девушка хитро подмигнула, – это асы считали Гардарику югом…
– Ты – Фрея! – радостно воскликнул Старкад.
