— Как оно может общаться с чьей-то задницей?
Теперь пришел черед Тони нахмуриться.
— Я не это имел в виду. Я…
— Чего ты от нас хочешь? — перебила девчонка.
Удерживая на месте голову свободной рукой, Стивен резко повернулся к ней и прикрикнул:
— Касси!
Она пожала плечами. Порванная лямка колыхнулась.
— Я просто спрашиваю.
— Мне надо, чтобы вы нарисовали этот символ… — Тони поднял левую ладонь, и оба призрака отодвинулись. — Вот дерьмо! Вы не можете, да?
— Вряд ли. — Касси нахмурила единственную бровь. — Он нас отталкивает. Что это?
— Сложно объяснить. Своего рода защита от силы твари, но вы — ее часть…
— Только когда умираем. — Касси рассматривала символ. — Но тварь наверняка это заметит. А если мы будем иметь какое-то отношение к нему, то она увидит и нас.
— Я же говорил, — буркнул Стивен.
Касси мельком взглянула на него с непроницаемым выражением лица, потом снова повернулась к Тони и спросила:
— Символ защитит Ли? Не позволит твари его ранить?
— Так задумано. Репетировать некогда. Придется работать в прямом эфире и надеяться на то, что символ сработает. Но теперь это неважно, потому что вы не можете помочь. — Он ударил кулаком по бедру. — Черт! Дьявол! Будь все проклято!
— Ты хочешь, чтобы мы поработали краской, как раньше? Так?
Тони кивнул, не в силах говорить из-за внезапного прилива надежды.
В ответ Касси склонила голову и заявила:
— Мне нравится Ли. Он милый.
— Это опасно! — Стивен почти провыл последнее слово так, что по рукам парня побежали мурашки.
— Всего лишь немного краски, — возразила Касси. — Почти то же самое я проделала утром. Где Ли?
— В подвале.
— Ты спятила?!
— Дверь будет открыта, — быстро сказал Тони, не дав Стивену продолжить. — Поэтому вы сможете спуститься. На кухне стоит открытая банка с краской. Вы сумеете вытянуть энергию из Эми и сделать несколько мазков. Вам же не надо много для такого маленького символа Эми не против. Она даже предвкушает это. — Тони уже несло, но он, похоже, не мог остановиться. — Ничего страшного не произойдет до «повторного показа», который начнется после вашего. Поэтому вы сумеете набрать краски, дождаться, пока Карл перестанет плакать, и тогда нарисовать символ на Ли перед началом «повторного показа» горящего младенца. Как только это произойдет, вас затянет сюда. — Тони постучал по стене. — В безопасное место.
— Нет. — Стивен отпустил ладонь Касси, скрестил руки на груди. — Только не в подвал. Ни за что.
— Но…
— Я сказал — нет!
— Тони, выйди. Мне надо поговорить с братом.
Фостер посмотрел мимо Стивена на его сестру.
«Да. Это сработает. Касси хочет помочь, я это вижу.
Она единственный человек, живой или мертвый, которого будет слушать Стивен. Но…»
Тони помедлил в дверном проеме и спросил:
— Как я узнаю?
На лице девчонки ясно читалось: «Доверься мне».
Но в том, как она пожала плечами, уверенности было меньше.
— Стивен…
— Нет.
— Если мы не поможем, Ли умрет.
— А если вмешаемся, то что с нами будет?
— Если каждый из нас нарисует половину символа, то, может, и ничего или же что-нибудь. Это хорошо, потому что после гибели с нами ничего не случалось. Мы заперты здесь. Так было и раньше, до того как Грэхем нас разбудил. Лишь теперь мы это осознаем.
— Но… — Брат хотел было покачать головой, спохватился и вместо этого взял сестру за руки. — Я не могу потерять тебя. Ни за что. — Касси снова села на край ванны, Стивен опустился на пол и зарылся лицом в ее юбку. — Я не могу, не хочу. Но это еще не все!
Касси высвободила руку, погладила его по щеке и спросила:
— Что еще?
— Ты думала о том, что будет с нами, если Тони уничтожит тварь? Что с нами станется, если мы уже не будем здесь заперты?
— Мы отправимся дальше.
— Куда? — Брат поднял голову. — Потому что, знаешь ли, мы грешили.
— Я помню. — Уголки рта сестры дрогнули и чуть приподнялись.
— Поэтому, думаю, нам лучше остаться здесь. — По улыбке Стивена было видно, что он считал это решительным доводом.
— Может, если мы спасем Ли, наш грех не будет так много значить, — сказала Касси, пальцы которой помнили мягкую шелковистость волос Стивена. — А если мы не вмешаемся, но Тони все равно уничтожит зло… Что ж, мы будем плохо выглядеть, когда отправимся дальше. Учитывая наши грехи и все такое.
— Нет.
Она вздохнула или подумала, что сделала так. Похоже, пальцы девчонки помнили больше, чем легкие.
— Я собираюсь помочь Тони. Итак, если мы отправимся дальше…
— Нет.
Но это отрицание было уже не таким категоричным. Стивен перестал улыбаться.
Стоя за дверью ванной комнаты, Тони раскрыл карманный нож. Его левая рука окрепла ровно настолько, чтобы удержать его, пока он колол лезвием кончик указательного пальца правой.
«Вот она, ирония, Каулфилд…»
Тварь считала, что все ответы, необходимые Тони для понимания сверхъестественной подоплеки ситуации, имеются в дневнике. Но записи в тетрадке рассказали людям, что Каулфилд использовал собственную кровь, чтобы запереть собранную силу в стене подвала.
Фостер сложил нож, убрал его обратно в карман, надавил под ранкой большим пальцем, выжал струйку крови и обвел ею символ на левой руке.
Он как раз успел закончить и сунуть порезанный палец в рот, когда Карл перестал плакать.
«Тишина на площадке. Мотор!»
Мистер Миллз шатнулся назад, высвободил топор и завопил:
— Вам от меня не спрятаться!
Тони не особо приглядывался к тому, как Касси и Стивен выскочили в коридор и рука в руке побежали в ванную. Он знал, что видел не живых людей. Их реальность — почти перерубленная шея и три четверти головы. Но смотреть, как они появляются живыми, наблюдать их последние минуты и знать, что им приходится переживать такое снова и снова… Это была чертова трагедия, по-другому не скажешь.
Все должно было прекратиться с их смертью. Может, божья кара существовала, а может, и нет. Тони повидал слишком много странных вещей, в которые не хотел бы верить. Дело в том, что с концом чего-то одного у обычных людей начиналось что-то другое. Для Касси и Стивена ничего не закончилось и не началось. Осталось только некое подобие существования. Возможно, оно было лучше рискованной альтернативы, но Тони так не считал.
«Может, мне лучше перестать об этом думать? У меня есть шанс их убедить».
Фостер вздрогнул. Дважды. Топор врезался в плоть, потом в кость. Странно, что эти не особенно громкие удары впечатляли парня сильнее, чем вопли.
