Он зажал рот руками, чтобы ни один звук не вырвался наружу, и попытался нащупать внутри этот парализующий холод, это ощущение отрыва от внешнего мира. Оно тут же нашлось, и Луис погрузился в него с головой.
Когда парочка наконец собралась идти дальше, Луис провожал их взглядом с нарастающим нетерпением. Они подошли к подъезду одного из домов, мужчина достал из кармана ключи, открыл дверь, и влюбленные скрылись внутри. На улице вновь стало тихо, если не считать непрестанного воя ветра, тревожившего листья деревьев и волосы, липшие к потному лбу Луиса.
Луис подбежал к ограде, наклонился и принялся шарить руками в кустах в поисках своего свертка. Тот был на месте. Когда Луис его поднимал, внутри опять тихо звякнуло. Прижав сверток к груди, Луис вышел на гравийную дорожку, ведущую от ворот в глубь территории, и остановился на миг, чтобы сориентироваться. Сейчас пока прямо, потом на развилке — налево. Все просто.
Он пошел вдоль края дорожки, держась в тени вязов, чтобы сразу же отступить дальше в сумрак, если на кладбище все-таки есть ночной сторож, которому не сидится в сторожке.
На развилке он повернул налево и уже приближался к могиле Гейджа, когда вдруг с ужасом понял, что не помнит, как выглядел его сын. Он помедлил, глядя на ряды надгробий и суровые фасады склепов, и попробовал вызвать в памяти образ Гейджа. Ему вспоминались отдельные черты: светлые волосы, по-детски легкие и пушистые, сияющие глаза, мелкие белые зубки, маленький шрамик на подбородке, оставшийся после того, как Гейдж грохнулся со ступенек в их доме в Чикаго. Да, отдельные черты Луис помнил, но они не желали сливаться в единое целое. Он видел, как Гейдж мчится к дороге, мчится на встречу с грузовиком «Оринко», но не видел его лица. Луис попробовал вспомнить Гейджа в кроватке, каким он был в тот день, когда они запускали воздушного змея, но увидел лишь темноту.
Где ты, Гейдж?
А ты не думал, Луис, что, возможно, своими стараниями сослужишь Гейджу плохую службу? Может, ему хорошо там, где он сейчас… Может быть, это не бред воспаленного воображения, как ты всегда думал. Может быть, он сейчас среди ангелов или просто спит. И если он спит, ты уверен, что знаешь, кого ты разбудишь?
Где ты, Гейдж? Я хочу, чтобы ты вернулся домой.
Но точно ли он сам управляет своими действиями? Почему он не может вспомнить лицо Гейджа и почему так упорно не слушает, когда его пытаются предостеречь: Джад, Паскоу в том сне, смятение в собственном встревоженном сердце?
Он подумал о надгробиях на кладбище домашних животных, об этих неровных кругах, уходящих спиралью в Великую тайну, и все внутри вновь сковал холод. Зачем он стоит и пытается вспомнить, как выглядел Гейдж?
Совсем скоро он его увидит.
На могиле уже установили плиту. С простой надписью «ГЕЙДЖ УИЛЬЯМ КРИД» и двумя датами. Сегодня сюда кто-то приходил — на могиле лежали свежие цветы. Интересно кто? Мисси Дандридж?
Сердце Луиса билось тяжело, но спокойно. Ну что же, если он собирается это сделать, то пора начинать. Ему надо успеть до утра.
Луис в последний раз заглянул к себе в сердце и увидел, что да — он намерен исполнить задуманное. Еле заметно кивнув головой, он достал из кармана складной нож и разрезал скотч, которым был скреплен сверток. Потом развернул кусок брезента на земле и разложил на нем все принадлежности, как хирургические инструменты перед легкой амбулаторной операцией.
Вот фонарь, закрытый фетром, как советовал продавец в хозяйственном магазине. Кусок фетра Луис закрепил скотчем, а круглую дырочку посередине вырезал скальпелем по монетке. Вот кирка с короткой ручкой, которая скорее всего ему не понадобится — он купил ее на всякий случай. Вряд ли он наткнется на камни в недавно засыпанной могиле, и на могильной коробке нет запечатанной крышки. Вот лопата, вот заступ, моток веревки, пара рабочих перчаток. Он надел перчатки, взял заступ и приступил к делу.
Земля была мягкой, копать было легко. Края могилы четко выделялись, и грунт, который Луис вынимал из ямы, был мягче окружающей почвы. Луис машинально сравнил эту рыхлую землю с каменистой, суровой землей того места, где, если все будет нормально, он заново похоронит своего сына сегодня ночью. Там ему точно понадобится кирка. Но сейчас он старался об этом не думать. Он старался не думать вообще ни о чем. Мысли только мешали.
Он работал в размеренном ритме, поддерживать который стало труднее, когда яма сделалась глубже. Луис спустился в могилу, вдыхая сырой запах свежей земли, который он помнил со времен подработок в конторе дяди Карла.
Гробокопатель, подумал он, остановившись на миг, чтобы стереть пот со лба. Дядя Карл говорил, что это традиционное прозвище кладбищенских работников по всей Америке. Друзья зовут их гробокопателями или могильщиками.
Он продолжил копать.
Прервался еще один раз, чтобы взглянуть на часы. Двадцать минут первого. Время шло. Его становилось все меньше и меньше.
Через сорок минут заступ царапнул что-то твердое, и Луис до крови прикусил губу. Взял фонарик и посветил себе под нош. Из-под темной земли проступала диагональная серебристо-серая полоса. Верхняя сторона крышки могильной камеры. Луис осторожно убрал оставшуюся землю, стараясь не задевать заступом крышку; шуметь было нельзя, а что может быть громче, чем скрежет металла о бетон на тихом кладбище посреди ночи?
Он выбрался из ямы, взял веревку и пропустил ее сквозь железные кольца на одной половине бетонной крышки. Снова вылез наверх, расправил расстеленный на земле брезент, лег на него и взялся за концы веревки.
Подумай еще раз, Луис. Это твой последний шанс.
Да, все верно. Это мой последний шанс. И я, черт возьми, им воспользуюсь.
Он намотал на руки концы веревки и потянул. Поскрипывая, бетонный квадрат поднялся и встал вертикально над открывшимся темным провалом: уже не крышка, но надгробие.
Луис вытащил веревку из колец и отшвырнул ее в сторону. Для второй половины она не понадобится. Вторую половину можно будет поднять руками.
Он снова спустился в могилу — очень осторожно, чтобы не свалить поднятую плиту, и не раздробить себе пальцы на ногах, и не разбить саму крышку, которая была достаточно тонкой. В яму посыпались камешки, и Луис услышал, как они глухо ударились о крышку гроба.
Он нагнулся, схватился за край второй половины крышки и поднял ее. При этом он почувствовал, как у него между пальцами шевелится что-то мягкое и холодное. Когда Луис отпустил крышку и взглянул на руку, он увидел жирного дождевого червя. Вскрикнув от отвращения, Луис тряхнул рукой, и червяк отлетел прочь.
Луис взял фонарик и посветил вниз.
