Удивительный шпиль из гранита и льда – Сьерро Торре – в свое время заработал славу самой сложной горы в мире. Другой итальянец – Чезаре Маэстри – утверждал, что достиг вершины в 1959 году, только чтобы забрать тело своего напарника – австрийца Тони Эггера, погибшего на спуске при сходе лавины. Тогда многие альпинисты сомневались в восхождении Маэстри, и сегодня его подъем по-прежнему воспринимают как обман. Бытует мнение, что Маэстри с Эггером даже не были на вершине.
В 1970 году итальянская команда поднялась на высоту, когда до вершины оставалось 200 метров. Если бы им удалось закончить восхождение, это считалось бы первым истинным восхождением. Оно было совершено командой во главе с Казимиро Феррари, напарником Пьеро в 1970 году. Было здорово иметь в качестве лидера экспедиции ветерана Сьерро Торре и, даже еще лучше, знать, что у Пьеро имеется 15 лет опыта в походах по Эннеди. Он просмотрел наши маршруты по аркам и башенкам, но сам по ним не лазал и уверил нас, что другие скалолазы также не пробовали на них забраться. Пьеро практически не разговаривал на английском, зато хорошо говорил по-французски. Поэтому, пока мы ехали в джипе, я был переводчиком команды. Я получал удовольствие от всего происходящего.
Борнео был моим первым опытом приключения в стране третьего мира, но Чад впечатлил меня намного больше. Я никогда бы не мог предвидеть, как эти три недели в Африке изменят мою жизнь.
Мы отправились из Нджамены на Land Rover и двух автомобилях Land Cruiser Toyota. Эннеди находилась в тысяче километров по прямой на карте, но по факту намного дальше. В эссе о путешествии Марк позднее описал сюрреализм нашей поездки:
«Мы проехали по Чаду по дорогам с твердым покрытием чуть менее часа, когда Пьеро внезапно съехал на песок. Я решил, что мы остановимся, но Пьеро просто повернул машину в сторону северо-востока и продолжил движение в течение следующих четырех дней.
Иногда мы ехали по разъезженным тропам в песке, а иногда двигались по местам, где, казалось, никогда не проходили автомобили. Единственный способ продолжать движение по мягкому песку – ехать со скоростью 90 км/ч, чтобы машина скользила на пределе контроля управления. Когда мы разбивали лагерь на ночь, наш механик, здешний, из Чада, вычищал воздушные фильтры автомобиля, а иногда заменял или ремонтировал различные детали двигателя.
Тянулись длинные и изнурительные дни, мы двигались на четырех колесах от заката до рассвета, ничего не видя, кроме песка. Основная хитрость состояла в том, чтобы провести как можно больше времени в возглавляющем колонну автомобиле Пьеро, потому что пассажиры в машинах позади проводили время в облаке пыли, попадающей в каждую дырку тела. Было начало чадской зимы, на протяжении дня температура колебалась в районе 30°C. По словам Пьеро, летом она достигала 50°C».
Остальные ребята, как правило, развлекались чем-то или старались поспать во время этого бесконечно однообразного путешествия, но я был словно парализован. Прислонившись лицом к окну, я глазел на пустоту, наблюдая за малейшими изменениями горизонта. На второй день поездки в песках произошла та встреча, которая произвела на меня эффект прозрения.
Я внезапно увидел в пустыне двух мужчин на верблюдах впереди нас. Пьеро сбросил скорость и остановился на небольшом расстоянии от них. Оглядываясь назад, я задался вопросом: он остановился по привычке, чтобы его туристы сделали фото, или действительно из вежливости, чтобы пообщаться с ними, как это делают странники, когда встречают друг друга в дикой местности. Несмотря на это, мы вывалились из джипов и подошли к кочевникам, один из которых спешился и налил нам большую миску верблюжьего молока. Пьеро объяснил, что кочевники всегда будут предлагать что-нибудь в качестве гостеприимства, даже несмотря на то что у них и так почти ничего нет. Мы отказались от его предложения, сделав вместо этого несколько кадров. Пьеро отдал двум мужчинам остатки нашего завтрака, объяснив нам, что для них нормально – путешествовать без какой-либо еды. Они снова сели на верблюдов и продолжили путь по пустыне.
Позднее я спросил Пьеро, как эти кочевники настолько точно ориентируются в пустыне, особенно когда ставки столь велики. Малейшая ошибка в направлении движения может привести к тому, что они пропустят следующий колодец и погибнут от обезвоживания посреди пустыни. Пьеро объяснил, что они используют для навигации солнце и направление ветра, которые неизменны в зимнее время. Когда я возразил ему и сказал, что такая ситуация слишком серьезна для того, чтобы полагаться только на солнце и ветер, Пьеро привел аналогию из альпинизма. Иногда можно оказаться в положении, когда падение будет означать смерть. Тогда ты не падаешь. Это помогло мне понять тот факт, что кочевники просто не допускают ошибок.
Когда мы проезжали мимо небольшого оазиса, мы встречали местных жителей – мужчин, женщин, детей, живущих в землянках и соломенных жилищах. Это были тубу, они не привыкли видеть здесь чужаков, особенно жителей Запада с белой кожей. Пьеро предупредил нас, чтобы мы не приближались к ним и не делали фотографий.
Тем не менее я зачарованно смотрел на этих полукочевых обитателей пустыни. Здесь меня посетило еще большее прозрение. Под конец нашего путешествия мне больше всего запомнилось не наше лазанье. Это были те дни, когда мы ездили по пустыне Эннеди. Я помню детей, которые били ослов, чтобы те быстрее везли воду, мужчин, ехавших верхом на верблюдах посреди голой пустыни или работавших весь день, чтобы превратить грязь в кирпичи. В этом чужеземном месте я увидел совершенно иной образ жизни, отличающийся ото всех, что я знал. Меня ошеломили простые факты чадской жизни – чего стоит выживание в таком климате без каких-либо средств, кроме хижины и нескольких животных.
Это заставило меня понять – по крайней мере, в первый раз, – насколько простой была моя жизнь по сравнению с людьми из менее привилегированных обществ. Спустя несколько лет это понимание изменит направление моих целей от скалолазания к чему-то иному. Потребуется некоторое время, чтобы осознать все, но это было прозрение.
К концу четвертого дня мы уже разглядывали скалы на расстоянии. Мы видели немногое с тех пор как покинули Нджамену. Предвкушение нарастало. Все мы думали: будут ли скалы хороши? Подобравшись достаточно близко, мы вышли из машин и буквально побежали к скалам.
От Пьеро мы знали, что арки и башенки состоят из песчаника. Будут ли они такими же, как острый, чистый песчаник на Red Rocks в Неваде, или придется лезть по «дерьму», как на Fisher Towers в Юте.
К нашему разочарованию, мы обнаружили, что песчаник в Эннеди разнится от плохих до просто чудовищных и отвратительных скал. Все было ужасно. Независимо от этого, Эннеди был раем для фотографов и операторов, так что «медиа» – команда получила такие кадры и съемки, каких нельзя увидеть больше нигде в мире.
Нашей первой целью была вершинка высотой 60 м, которую мы назвали Цитадель (Citadel). Как описал ее Марк, башня была в форме гигантского товарного вагона, напоминающего четыре ребра, на одном из которых оказались подходящие зацепы. Нижнюю часть охранял ветхий навес, но пройти по трещине казалось реальным.
Джеймс Пирсон настроился лезть лидером (я считал, что эта скала выглядела как маршрут смерти). Он обвязался и начал лезть, а Марк страховал его под пристальным вниманием «медиа» – команды. Я не хотел просто сидеть и смотреть, как кто-то лезет, – я проделал путь через полмира и четыре дня через пустыню не для того, чтобы просто наблюдать. Так что, прогулявшись по окрестностям, я полез соло по случайной близлежащей башне.
Перед поездкой Тим, Джимми и Ренан видели, как я поднимаюсь соло на более твердой скале, но Марк и Джеймс не видели, как я лезу фри-соло вовсе. Думаю, в тот момент я слегка вывел их из себя.
Приуменьшения характерны для Хоннольда. В своем эссе о поездке в Чад Синот написал:
Я услышал шум позади меня и увидел, как Хоннольд появился в камине соседней башни на высоте 10 метров без веревки. Над ним поднималась нависающая трещина размером с кулак, в которую он заклинил руки, а затем, качнувшись, убрал ноги из камина. Плавно, как змея, он поднимался вверх и вскоре выкатывающим движением поднялся над губой. Он построил наверху небольшую пирамиду из камней и затем спустился вниз лазаньем по нависающей грани. По пути вниз он выломал несколько зацепов под руки и ноги, я едва мог на это смотреть. Позже он признал, что путь вниз был не таким, как он его представлял.
По словам Синота, Алекс сделал шесть соло по нехоженным до этого маршрутам, пока Пирсон выполнял свое блестящее восхождение на вершину Цитадели.
Когда команда вернулась из Чада и у Джимми Чина брали интервью, он рассказал о том, как Алекс лез соло: «Мы не могли на это смотреть. Мы также не хотели, чтобы он заметил, что мы смотрим. Не хотели давать дополнительную мотивацию и подталкивать его».
