Робин Берман - Баловать нельзя контролировать. Как воспитать счастливого ребенка

Родители должны постараться узнать своих детей, смотреть на них, глядеть им в глаза. Как следует. Прямо в глаза.

Когда я был в пятом классе, я как-то в школе решил заполнить кроссворд всякими ругательствами. Мне было 10 лет, и мне хотелось рассмешить одну классную девчонку. И тут неожиданно появился учитель. Меня взяли с поличным. В результате мать запретила мне выходить из дома в Хэллоуин, что для 10-летнего пацана было просто катастрофой. На следующий день двое учителей шутили по этому поводу перед всем классом. Мне было ужасно стыдно. Когда я рассказал маме о том, что произошло, она пошла в школу и поговорила с директором и с моими учителями. Она защищала меня, заявив, что она – моя мать, и ей решать, как я должен быть наказан. Было удивительно осознавать, насколько мама меня любит. Она была разочарована моим дурацким поступком, но она знала, что я – не испорченный ребенок, и не позволила учителям пинать меня в тот момент, когда я оступился.

Мне 92 года, но, закрыв глаза, я все еще вижу, как будто наяву, как моя мама смотрит на меня – с такой любовью, с таким удовольствием, как будто я – какой-то невероятно изысканный десерт. Я пронесла это чувство через всю свою жизнь, через каждый ее день.

Мы были семьей из двух человек в мире, где все семьи были куда больше, и это заставляло нас прилагать максимум усилий, чтобы сделать свою жизнь необыкновенной. Рождественским утром мы наслаждались долгим, неспешным ритуалом исследования подарков. Мы зажигали огонь в камине, включали гирлянды на елке, заваривали чай, открывали коробку конфет от See’s, заводили какую-нибудь хорошую музыку – и наслаждение начиналось! Мы любили дарить друг другу купоны: «Одна уборка на кухне от твоей дочки», «Один пикник в парке», «Одна приключенческая ночная вылазка». Фантазия и щедрость были главными ингредиентами, которые мы добавляли в свои дары.

В хаосе, который создавали в доме восемь детей с многочисленными друзьями и соседями, моя мама оставалась оазисом спокойствия. Мне это очень нравилось. Теперь, когда я становлюсь старше, моя улыбка все больше походит на ее.

Как-то зимой я сидела рядом с отцом, и он разрешил мне засунуть ноги к нему под свитер. Мы сидели рядом и просто были вместе. Я до сих пор ощущаю мир и спокойствие этого момента – даже сегодня, хотя прошло уже больше 50 лет. Я чувствовала себя абсолютно и безусловно любимой.

Моя мама каждый день уходит на работу с улыбкой на лице. Она моет чужую посуду, выносит чужой мусор, моет чужие туалеты. Она делает это потому, что я мечтаю поступить в колледж. Не могу представить большего проявления любви, чем это.

Мой отец отложил заключение масштабной сделки на Уолл-стрит, чтобы приехать в колледж на мой матч по лакроссу. Дети такого не забывают. Сами посудите, мне 49 лет – а я вам об этом рассказываю!

Когда я училась в младших классах, моя мама – а она была одной из немногих работающих мам, большинство были домохозяйками, – старалась как можно чаще бывать на школьных мероприятиях, чтобы поддержать меня. Но, конечно, она не могла бывать на всех мероприятиях без исключения. Когда я стала старше, она мне призналась, что всегда чувствовала себя виноватой передо мной, потому что не могла приходить в школу так же часто, как мамы моих одноклассников. Я ответила, что она подарила мне главный подарок – она стала для меня идеальным примером современной женщины, какой и я хотела бы стать. Ее готовность отдать всю себя мне, моим братьям и сестрам не стала меньше из-за того, что она была судьей. Напротив, из-за этого мы еще больше ценили то, что она делала. Мою любовь к ней и мое восхищение невозможно измерить.

Моя мать показала мне, что учиться никогда не поздно и в любом возрасте человек способен измениться к лучшему. Она научилась просить прощения, когда ей было уже за 70, и сейчас она в этом, можно сказать, специалист.

Любовь отца подарила нам чувство безопасности на всю жизнь. Его любовь не была навязчивой, но она всегда была с нами. Когда я входила в комнату, в его глазах словно бы загорался свет.

Хорошие родители слушают с любовью.

Когда я слышу, как родители говорят: «Ты такой плохой, ты меня с ума сводишь, когда придем домой, я заберу твои игрушки», – мне кажется, что эта мать не любит своего ребенка, потому что тот, кто любит, так не говорит.

Родители научили меня жить своим умом. У меня есть свои представления о жизни, и я часто не соглашаюсь с тем, что мама и папа говорят мне. Причем я не соглашаюсь с ними не потому, что мне нравится быть бунтовщиком. Просто я думаю по-другому – и они меня в этом поддерживают. Чтобы они любили меня, мне не нужно быть таким, как они. У нас часто бывают серьезные споры о том, что происходит вокруг нас. Я – либертарианец, а они, в общем-то, консервативны, но не пытаются переубедить меня, наоборот – поощряют мой собственный образ мыслей. Обычно они только рады тому, что я не соглашаюсь бездумно со всем, что они говорят и думают, как часто делают другие дети. И, знаете, я думаю, родители отлично меня воспитывают, – если, конечно, не считать того, что я мало получаю от них на карманные расходы.

Мои родители всегда доверяли мне самой принимать решения, полагая, что я могу с этим справиться. Мои решения иногда бывали просто ужасны, но они были только моими и помогли мне очень многому научиться.

Когда я училась в магистратуре, я страшно обожгла ногу. Все случилось из-за моей собственной небрежности на кухне. Я получила ожоги третьей степени! Моей матери пришлось лететь в Чикаго, возить меня к врачу и обратно и, в конце концов, забрать меня домой. Я нуждалась в постоянном уходе. Но, невзирая на все произошедшее, она ни разу не попыталась осудить или в чем-то обвинить меня. Не могу даже представить себе, как это было тяжело для нее, но я видела от нее лишь доброту, любовь и заботу. Если подумать, я была вполне взрослым человеком, который совершил глупейшую ошибку. Я всегда пытаюсь помнить об этом, когда мои собственные дети делают глупости и мне очень хочется на них наорать.

Родителям я могу сказать все. Они замечательно умеют слушать. Они готовы были говорить со мной о наркотиках и бандах и всегда пытались удержать меня на прямой дорожке, несмотря на безумие, которое творилось на улицах. Я всегда понимал, что могу говорить с ними обо всем, даже о том, от чего другие родители просто взбесились бы. Они мне доверяли. И этим научили меня доверять самому себе. Родители должны всегда говорить со своими детьми и выслушивать их.

Каждый год на День святого Валентина папа покупает мне пижаму в сердечки и жарит мне блинчики. И тогда я чувствую такое тепло в животе – еще до всяких блинчиков.

Все семьи не идеальны, но в своей я чувствую себя дома.

Всю неделю мой отец пропадает на работе. Но в выходные он откладывает все дела, чтобы провести время со мной. Мы отправляемся есть гамбургеры и кататься на коньках. Я заметила, что другие родители стараются выгадать побольше времени для себя. А вот мой папа выкраивает время, чтобы побыть со мной. Мне здорово повезло!

Любовь – это то, как добры ко мне мои родители, как ласково они говорят со мной, думают обо мне и заботятся.

…когда я рядом с мамой.

Дома с родителями.

Когда папа трет мне спинку.

Когда папа разрешает мне надеть на него украшения и накрасить его помадой. Я считаю, что папа по-настоящему любит меня, если разрешает такое с собой делать.

Когда я с родными. Мне так хорошо, когда они обнимают и целуют меня. Это самое лучшее.

Когда мне было два с половиной года, моя мама умерла от рака. Отец стал проводить меньше времени на работе, чтобы как можно больше быть со мной. Несмотря на свою трагическую потерю, папа всегда подчеркивал, как важно веселиться. Как-то, когда мне было восемь лет, я пригласил в гости друзей, и отец решил, что мы должны устроить массовую водяную войнушку. Половина соседей с удовольствием присоединились к нам. Обычный летний день стал днем водяной битвы, в которой участвовал, кажется, весь квартал. Среди ребят в возрасте от семи до одиннадцати лет, носившихся, как сумасшедшие, бегал и мой 38-летний отец. Он всегда изо всех сил старался превратить обычное в необыкновенное, и его жизнерадостный дух сумел восторжествовать над трагедией, которая произошла в нашей семье. И сегодня я уверен, что он стал для меня лучшей ролевой моделью, какую только можно придумать.