– Волки, – заключила она, – более внимательные, чем собаки. – Для собак люди «намного важнее, чем все остальное».
Вирани и Ранге протестировали первых трех волков, которых они вырастили в центре, на их способность понимать, что они должны пойти на то место, куда человек указывает пальцем. Другой эксперимент доказал, что и восьминедельный щенок собаки, и восьминедельный волчонок могут это сделать. Интересно, однако, что четырехмесячный волчонок не смог пройти тест Вирани и Ранге, так же как и другие четыре волчонка примерно того же возраста, с которыми уже другие ученые из Венгрии провели подобное испытание.
– Они дрались, кусались, постоянно отвлекались и не могли сосредоточиться, – рассказывала Ранге. – Только когда они подросли (до двух лет), то смогли достаточно сконцентрироваться, чтобы понять и выполнить указательный жест человека. Они развиваются совсем не так, как собаки, – сказала она, – возможно, потому, что собакам приходится жить в нашем мире и подчиняться нашим правилам. Им приходится учиться тому же, чему учат детей.
В Будапеште, когда я была в лаборатории Family Dog, я также познакомилась с Мартой Гачи, одной из тех исследователей, которые помогали проводить в лаборатории тесты с волками и которая руководила сравнительным исследованием понимания у волков и собак указательного жеста человека. Она показала мне видео, на котором студентка пыталась погладить семинедельного волчонка, когда тот ел свой ужин. Как только ее рука скользнула к носу щенка, молодой волк оскалился и злобно рыкнул.
– Знаете, иногда вы даете собаке еду, а иногда забираете ее обратно, – сказала Гачи, – и большинство собак не возражают. Но с волком вы уже не можете так поступить, даже с волчонком. Они действительно укусят, даже если мы заботились о них с тех пор, как им было всего несколько дней от роду. Социальное и умственное развитие собак и волков значительно отличается, и это отличие является еще одним свидетельством тех генетических изменений, которые произошли у собак в результате одомашнивания, – пояснила Гачи.
Когда я упомянула об этой истории с волчонком, Вирани и Ранге улыбнулись. Они тоже сталкивались с проявлением подобного поведения. Ранге сказала, что люди часто спрашивают ее, хотела бы она забрать одного из волков жить к себе домой.
– Я всегда отвечаю отрицательно, потому что я хочу свободно пользоваться своим холодильником. Если волк будет жить в моем доме, то контролировать холодильник будет уже он, как, в принципе, и все остальное.
Так как же, учитывая упрямый, осторожный и независимый характер волков, даже волчат, мы вообще смогли их когда-либо одомашнить?[45]
– Я думаю, что некоторые волки слишком близко подобрались к людям, вероятно, чтобы рыться в отбросах, – сказала Вирани. – Может быть, некоторые из них остались поблизости, и с этого момента они начали меняться, становиться менее настороженными. Вирани сказала, что, скорее всего, некоторые из тех волков, которые следовали за лагерем, постепенно стали дружелюбнее по отношению к людям. Вполне вероятно, что именно их щенков, которых уже было гораздо проще приручить и которые более охотно позволяли смотреть им в глаза, люди впервые принесли в свой лагерь.
– Вы можете просто начать разводить волков, выбирая из потомства волчат с теми чертами, которые вы хотите в них видеть. На самом деле мне трудно представить себе, как люди жили тогда, на кого они были похожи и откуда они знали, что нужно делать, чтобы создать собаку. Когда вы думаете об этом, это кажется почти нереальным, что-то наподобие фантазии. Как они это сделали?
В самой старой пещере Шове во Франции археологи обнаружили на стенах скал рисунки животных: львов, лошадей, носорогов, слонов, которые были нарисованы еще двадцать шесть тысяч лет назад. Они нашли костные останки пещерных медведей и измерили следы их отпечатков лап. Также они отметили пятна от дыма факелов, оставленные людьми, которые рисовали эти рисунки или, возможно, просто приходили полюбоваться своими произведениями искусства. В одной из пещер ученые нашли детские следы. Рядом с этим отпечатком, оставленным молодым человеком, рост которого, по мнению ученых, был около 135 см, не было других человеческих следов. Зато был другой след – след собаки. Или собаки-волка. Археологи считают, что особь, которая оставила этот след, была больше собакой, нежели волком, так как длина среднего пальца в отпечатке была характерна для собак. Исследовав пещеру Шове, ученые так и не смогли сказать наверняка, были ли ребенок и собака вместе или они пришли в пещеру в разное время.
Большинство из нас, однако, сказали бы, что ребенок и собака, конечно, были там вместе и что они были друзьями, заботились друг о друге, ведь так естественно предположить, что даже двадцать шесть тысяч лет назад люди и собаки жили и работали в команде.
Нельзя отказаться или уйти от того факта, что эта наука имеет моральное измерение. То, как мы изучаем животных, их разум и поведение, влияет на то, как с ними обращаются, а также на наш взгляд на самих себя.
Дейл Джемисон
Многие книги о разуме животных, как популярные, так и научные, заканчиваются на главе, в которой автор либо пытается объяснить, либо ликует (или оба варианта), что человеческий разум отличается от разума других существ на нашей планете. Это понятное желание – знать, как мы отличаемся от наших животных братьев и почему мы разные. В ходе моих исследований, положенных в основу этой книги, некоторые ученые хотели знать, как я планировала освещать здесь вопрос, что делает нас разными. Я ответила, что, по сути, ответ на этот вопрос не является главным в моей книге. Каждый раз кто-то заявляет, что нашел навык, который отделяет «нас» от «них». Потом появляется кто-то другой, кто утверждает, что они только что обнаружили эту способность у других видов. Учитывая количество новых открытий ученых о психической и эмоциональной жизни животных, ответить на этот вопрос не представляется возможным. Кроме того, мне кажется, что это неправильный вопрос. Теперь, когда мы знаем, что живем в мире живых существ, а не бессознательных машин, мы должны спросить себя, как нам следует относиться к этим другим эмоциональным, думающим существам?
Именно этот вопрос уже на протяжении многих лет беспокоит людей и организации, борющиеся за права животных, которых используют в медицинских исследованиях, фармакологических и косметических лабораториях, а также на сельскохозяйственных предприятиях и в университетах. Они озвучили его еще задолго до того, как большинство когнитивных ученых захотели признать истинную природу животных, которых они изучали. И хотя некоторые положительные изменения по отношению к животным все-таки произошли, проблемы решены далеко не полностью. Совсем недавно, в 2008 году, всплыли ужасные видео, сделанные в Чино, штат Калифорния. На них показано, как избивали, пугали и заталкивали на бойню скот. В том же году калифорнийцы одобрили законодательную инициативу, которая потребовала, чтобы фермы обеспечили своих животных просторными помещениями, где они могли бы постоять, размять конечности и развернуться. Соединенные Штаты пока не имеют национального стандарта обращения с сельскохозяйственными животными, но все большее количество государств занимается решением этого вопроса. Благодаря исследованиям Виктории Брейтуэйт о том, что рыбы испытывают боль, и Жака Панксеппа о смеющихся крысах мы понимаем: прошли те времена, когда мы использовали этих животных только для своих нужд.
Некоторые косметические компании также стремятся, а в некоторых случаях и находят альтернативные варианты тестированию на животных. Серьезные изменения произошли и в медицинских исследованиях, появилось больше правил, которые обеспечивают животным достойное жилье и уход. Есть и такие компании, которые вовсе отказались использовать (некоторых) животных в своих исследованиях. В 2008 году Case Western Reserve School of Medicine стала последней американской медицинской школой, которая отказалась от традиционных методов преподавания кардиологии, предполагающих оперирование собак под наркозом, чтобы изучать их бьющиеся сердца (от них потом избавляются после занятий). Возможно, наступит тот день, когда во всех биомедицинских исследованиях будут использовать только отдельные клетки, а не животное целиком. Есть и такие, кто надеется, что в будущем станут выращивать мясо в колбах и пробирках и не будет необходимости заставлять животных жить, чтобы кормить нас (хотя, как отмечают критики этой идеи, мясо из пробирки не решит основную проблему: наше негуманное обращение с животными в целом).
Даже если мы решим этические вопросы использования животных на фермах или в лабораториях, мы все равно не сможем справиться с этой глобальной проблемой, которая становится все более острой, поскольку популяция людей продолжает расти. Организация Объединенных Наций недавно насчитала на нашей планете семь миллиардов человек и предсказывает, что численность населения планеты к 2100 году достигнет более десяти миллиардов. Что это означает для других животных? Можем ли мы найти способ, чтобы поделиться с ними тем, что осталось от естественного, природного мира? Большинство из нас, живущих в городах, редко видит эти существа, кроме как на страницах журналов, в документальных фильмах по телевидению, в кино или на YouTube. Дикие животные редко являются частью нашей повседневной жизни, и очень легко забыть, какое влияние все мы, люди, оказываем на их жизнь. Тем не менее мы живем во время массовых вымираний, эпохи, которую ученые называют Шестое вымирание, поскольку животные и растения вымирают чрезвычайно быстро. Если предсказания биологов сбудутся и нынешняя тенденция сохранится, то по меньшей мере половины видов животных Земли к концу XXI века уже не будет.
