«Если ты изначально не хочешь чего-то делать, то лучше даже и не пытаться. Никто все равно не даст тебе сделать это нормально: ни Вселенная, ни мозг, ни душа. Я в этом окончательно убедилась, мой дорогой! Теперь я больше смысла извлекаю из мгновений – хватит с меня долгосрочных надежд… Осталось стать собраннее. Особенно ночами, когда главное – не сорваться и не написать ненужную СМС, не съесть сладкого и не послать никого подальше. Я и с этим справлюсь, не переживай, братишка!»
Я просыпаюсь в семь утра, наливаю в термос горячий чай с гвоздикой, надеваю толстовку и спускаюсь по сонному городу к набережной. Вокруг та самая тишина, которой так не хватало в Стамбуле. Жадно впитываю ее в себя, будто знаю, что скоро она закончится. Неужели я на подсознательном уровне готов вернуться в мегаполис?..
Я иду по улице Зеленого свечения, здесь уже многолюдно, потому что рядом рынок, – шумные торговцы заменяют даже самый громкий будильник. Знакомые лица, ставшие своего рода достопримечательностями этой улицы, часто посещаемой туристами.
Вот тетушка Джемре, проживающая девяносто второй год жизни. Болезненная худощавость, смуглая кожа и не по годам густые волосы, окрашенные в рыжий цвет. Она пережила две революции, похоронила двоих мужей и сейчас занимается воспитанием внуков, которых «нужно как следует шлепать, чтобы они не возмущались, когда жизнь начнет шлепать их». Однажды я спросил у тетушки Джемре: «Тейзеджим[29], для чего Аллах наградил вас такой долгой жизнью?» Она тогда ехидно улыбнулась и ответила: «Для того, чтобы проверить терпение моей родни».
А вот Айсел, ей около тридцати, у нее свой магазинчик целебных трав и настоек. Пять лет назад она приехала сюда из Стамбула. Соседи решили, что Айсел покинула перспективный мегаполис из-за несчастной любви. «Видимо, пытается убежать от себя, бедняжка. В этих городах никаких ценностей не осталось. Тамошний люд разучился создавать семьи, а если и создают, то на второй месяц бессовестно разводятся», – причитали старушки на лавках улицы Зеленого свечения. На самом же деле Айсел вернулась на землю предков с целью начать… вести здоровый образ жизни (если его таковым можно назвать). Она, будучи совсем нормального сложения, умудрилась похудеть на двадцать килограммов и мечтает сбросить еще двадцать. У Айсел анорексия. Она не ест мясо, мучное, сладкое. Только зеленые овощи, бобовые и два зеленых яблока в день.
Однажды кто-то из местных врачей посоветовал Айсел остановиться и начать нормально питаться. Она тогда жутко разозлилась и в качестве протеста все лето проходила в майке с надписью: «Сила воли жиртрестов похоронена под Макдоналдсом»…
Мне нравится этот город. Да, он почти не меняется – здесь по-прежнему каждый проживает свою жизнь маленькими аккуратными шажками. Да, он бесперспективен для молодежи. Но в нем есть та самая тишина, которой нет даже в самом отдаленном уголке Сейшельских островов. Это абсолютно моя тишина. У каждого из нас она своя. И мало кто сможет разделить со мной эти тишину и успокоенность. Чаще всего я наслаждаюсь ими наедине с собой.
Я вышел погулять с Айдынлыг, пока дома размораживается рыба. Сегодня мне захотелось семги в медовом соусе. Я не особо люблю возиться с рыбой. Поэтому рецепты всегда выбираю максимально быстрые.
Для семги в медовом соусе необходимо первым долгом приготовить маринад, в котором будет отмачиваться наше рыбное филе. На 200 г семги берем столовую ложку меда и четыре столовых ложки соевого соуса. Смешиваем. Туда же добавляем столовую ложку сливок и молотый красный перец (не острый). Взбалтываем соус и заливаем им филе. Оставляем в маринаде на пятнадцать минут, после чего посыпанную кунжутом рыбу в этом же соусе ставим в духовку. Запекаем 20 минут при температуре 180 °C. Семга получается нежной и сочной. Сервировать ломтиками лимона и петрушкой.
Возвращаюсь домой, по набережной гуляют влюбленные парочки. Я смотрю на них и вспоминаю свою первую осознанную любовь, случившуюся со мной в восьмом классе. Она была старше меня на три года. И у нас вроде срослось, но какой-то необъяснимый страх, что все это закончится, не отпускал меня. Наверное, от собственной неуверенности. Она была изящной и благородной, а я был растерянным, с вечно потными ладошками.
Однажды она ушла, сказав: «Прости, но ты мне не пара». Я переживал, потел, просился обратно. А она твердо отрезала: «Уйди же, прошу!» Бабушка Лале тогда почувствовала мои тревоги. Она ничего не спросила. Просто сказала: «Сынок, ты повзрослеешь тогда, когда перестанешь запихивать в любовь все чувства подряд. Близость, зависимость, дружбу, ожидания. Все, что кажется тебе реальностью, ты придумал сам. Научись наслаждаться тем, что есть. Без определений».
Шкафы с вещами опустошил, чемоданы собрал, недочитанные книги вернул на полку, постельное белье закинул в стиралку. Осталось упаковать коробку с мамиными заготовками – банки с вареньем из айвы и фейхоа, бутылки с пряным кизиловым соусом и уваренным гранатовым соком. Все вкусное, полезное и, главное, никаких консервантов!
Я пересчитываю банки, их уже больше двадцати, а мама все несет да несет. Половину погреба опустошила. «Мам, хватит, здесь уже три полных коробки! Я не смогу всего этого увезти». Сария-ханум возмущается, приносит еще одну пустую коробку, на этот раз из-под пылесоса, начинает складывать в нее варенья. «Наслаждайтесь настоящим и меньше считайте. Это болезнь вашего поколения – постоянно что-то считаете. Свои деньги, вещи, месяцы до кого-то, годы до чего-то, сколько возможностей упустили, сколько людей потеряли».
Я возвращаюсь в Большой город. Туда, куда, думал, уже не вернусь. Когда раны кровоточат и никакие обезболивающие не помогают, сомневаешься, что когда-то это пройдет. Да я и сейчас сомневаюсь в возможности полного исцеления, но уверен, что со временем смогу освободиться от тягостных воспоминаний, приняв их.
Вообще-то я в хороших отношениях с собственными утратами. Правда, они иногда капризничают, дерзят, ехидничают, но эти вспышки я уже воспринимаю как особую форму мотивации. «Не засиживайся на месте! Смотри вперед и меньше анализируй!»
Крайне поучительным был уходящий год. Сложный, но зато отрезвляющий. Я перестал верить громким словам о любви, сильнее полюбил тех, кто способен на поступки, постарел на одну несбывшуюся мечту, еще сильнее поверил в себя и воспитываю в себе терпимость. Последнее мне необходимо больше всего – часто иду на поводу у горьких эмоций и горячих порывов. Нет, я не хочу стать невозмутимым мудрецом, бесстрастно созерцающим горизонт. Вечно переменчивая погода внутри меня – я принял ее, теперь осталось чуточку подкорректировать.
Через считаные часы будет Стамбул. Скоро мы с Айдынлыг сядем в машину, набитую чемоданами и мамиными вкусностями, и поедем туда, где тоже были счастливыми. Неважно, куда и почему ты уезжал. Намного важнее, когда находишь в себе силы вернуться. Кстати, это намного сложнее, чем уехать. Ведь возвращение сильно отдает поражением, а его не каждый в силах признать, принять.
Какое оно, мое возвращение? Чего в нем больше – моего желания, в котором я себе так долго не признавался, или отчаяния, с которым панически боюсь срастись? Хм… Да ничего! В нем нет ни большего, не меньшего. Есть сам факт. В свое возвращение я ничего не вкладываю, кроме факта самого возвращения.
Коробки запакованы, чемоданы уже в багажнике. Я оглядываю родительский дом. С моря дует ветер. Когда-то там, в Стамбуле, я обещал привезти ее сюда. Девушку с самым красивым именем на земле. Она хотела узнать, каким я был до встречи с ней. «К чему тебе это? Разочаруешься». Она опускала глаза, продолжала работать над тонкими бисерными цветами, а потом вдруг с ее губ срывалось что-то совершенно женское, безысходное. «Иногда рядом с тобой я не чувствую необходимости в себе. Это пугает». Я не тоскую. Я просто сожалею, что так и не довез ее сюда.
Через считаные дни наступит Новый год. У меня нет никаких ожиданий. Я просто буду продолжать движение вперед. Я буду учиться быть счастливым с тем, что есть, пока буду добиваться того, чего хочу. В наступающем году я хочу ощущать жизнь так, как ощущаю ее сейчас. Больше всего боюсь слиться с «массой» – не в том смысле, что я ставлю себя выше кого-то, нет. А в том, что не хочу стать равнодушным и живущим ради удовлетворения каких-то физических потребностей. Благодарен судьбе за то, что она дает мне возможность оставаться самим собой, посылая людей, которые в меня верят и в которых верю я.
Счастливым может быть каждый из нас. А печали, потери могут стать мощным стимулом быть счастливым. Ведь только потери дают понимание того, что каждая секунда жизни – это счастье, которое нужно чувствовать и воспевать.
Я хочу, чтобы в наступающем году мы не переставали чувствовать и гордились своими привязанностями – даже если они односторонние. Чтобы мы не теряли любовь к жизни – даже если последняя несправедливая и жестокая. А еще не переставали любить.
