Джей и вправду оказался необычайно симпатичным, добрым, умным и любознательным ребенком с замечательным чувством юмора. Мальчику было интересно в офисе все — особенно его восхитили рисунки моих внуков. Ему захотелось узнать о них побольше. Словно пожилой человек, обращающийся к ровеснице, он признался: «Я очень люблю детей, а вы?» На мой вопрос, счастлив ли он, Джей ответил: «Я хочу быть счастливым». Более восприимчивого к гипнозу клиента невозможно даже представить — его открытость проявилась уже в том, насколько легко он вошел в транс. Я сказала мальчику, чтобы он нашел точку входа к своим проблемам, и не смогла сдержать улыбки, когда он просто, с готовностью ответил: «Сейчас найду».
Ребенок сразу же стал рассказывать о жизни в Южной Каролине. Он был мужчиной, женатым на «большой женщине по имени Анна. Она очень хорошая». У них было двенадцать детей, и Джей много работал на ранчо — он разводил коней. Он любил детей и прекрасно чувствовал себя в их шумной деятельной и беззаботной компании, — особенно ему нравилось, когда они все собирались вечером за столом или отправлялись по воскресеньям в церковь. Но вот Джея призвали «на войну». Ему не хотелось расставаться с семьей. Он заранее тосковал по их дружной, простой жизни и боялся, что больше никогда не вернется домой. Джея назначили матросом на военный корабль, и он всегда носил в кармане рубашки фотографию жены и детей. Вскоре их корабль попал в морское сражение. Джей погиб мгновенно: «кусок железа» перебил ему горло.
Затем Джей вспомнил жизнь в Дании. Он был замужней фермершей, матерью десятерых детей. Рассказывая о своей семье, Джей начал тихонько посмеиваться. Я спросила его, в чем дело. Мальчик сказал, что узнает в самом Непослушном ребенке свою нынешнюю мать, и ему весело оттого, что теперь настал ее черед попытаться приструнить его. Когда датчанке было всего тридцать четыре года, она умерла от пневмонии. Джей вспоминал, как женщина одна лежала в комнате и прислушивалась к детской возне за дверью спальни. Их жизнь продолжается, им нужна мать, а у нее уже нет сил быть ею…
Джей очень внимательно выслушал все мои объяснения. Я сказала ему, что клетки его тела помнят о тех двух прошлых жизнях, и поэтому в этой жизни ему бывает трудно дышать.
Что же касается гиперактивности, то он привык к большим шумным семьям, где много детей. Однако ему пришлось дважды расстаться с такими семьями по не зависевшим от него причинам. В этой жизни Джей — единственный ребенок в семье, и чем больше шума и беспорядка он создает, тем более уверенно себя чувствует. Такое поведение позволяет ему избавиться от разочарования прошлых жизней, которые он покинул, не будучи к этому готовым.
Я позвонила родителям Джея через неделю, чтобы спросить их, как идут дела. Мать и отец наперебой рассказывали мне, что проблемы с дыханием после нашего сеанса исчезли, а из школы звонила учительница и спрашивала, не принимает ли мальчик новые таблетки, так как он стал более спокойным и сосредоточенным, чем прежде.
Через шесть месяцев после этого мы говорили о мальчике с педиатром, который ко мне его направил. У ребенка не только полностью исчезли проблемы с дыханием — у него за всю зиму ни разу не было даже насморка. Педиатр отменил медикаментозный курс, назначенный Джею ранее. Оказалось, что мальчик может отлично управлять своим поведением сам. Мать говорит, что заметно улучшилась и его успеваемость в школе: если рань-ше он учился на двойки, то в последней четверти у него только четверки и одна тройка.
— Не знаю, что вы сделали… — начал педиатр.
— Но это сработало, — закончила я за него.
Не всем клиентам для того, чтобы добраться до причин своей проблемы, коренящихся в клеточной памяти, требуется долгая полноценная регрессия. Иногда лишь краткий фрагмент из какой-нибудь прошлой жизни содержит всю информацию, необходимую им для исцеления.
Каролина страдала от панического страха перед насекомыми. Во время регрессии она увидела, как в 1503 году она работала на поле в Африке и буквально задохнулась, когда на нее обрушилась огромная стая саранчи.
Клаустрофобия у Тома исчезла после того, как он стал свидетелем собственной смерти, под завалом в угольной шахте в конце восемнадцатого века.
Бэрри боялся высоты, пока не вспомнил, как в семнадцатом веке он, будучи маленьким мальчиком, свалился с кокосовой пальмы. Ребенок сломал спину и не мог ни пошевелиться, ни позвать на помощь. Так он и умер в одиночестве, глядя на колышущиеся в высоте листья огромного дерева.
Анну-Марию мучил страх перед пищей и напитками, которые хоть на секунду оказались вне поля ее зрения. Она могла обедать только в тех ресторанах, где пищу готовили в ее присутствии. И боялась допить стакан вина, оставленный в комнате, откуда она на минутку вышла. Но эта фобия навсегда исчезла вскоре после того, как пациентка посетила одну из прошлых жизней. Ее отравили собственные охранники, нанятые для защиты от толпы бунтовщиков, задумавших ее убить.
Я уже не раз говорила, что отношусь серьезно ко всем без исключения страхам, которые кажутся серьезными моим клиентам.
Когда Тед обратился ко мне с жалобами на страх перед акулами, он сказал, что ему несколько неловко беспокоить меня по поводу такой чепухи. Во-первых, страх перед акулами вполне оправдан, а во-вторых, Тед жил в тысяче миль от ближайшего океана, и потому акулы не очень-то угрожали ему. Однако он устал от ночных кошмаров, устал выдумывать отговорки, когда друзья приглашали его искупаться в бассейне или съездить на пикник к озеру. Несмотря на все аргументы рассудка, он никак не мог убедить себя, что в бассейне не водятся акулы. А больше всего Тед устал от того, что такой нелепой фобией страдает не кто иной, как он — практикующий психолог.
Для исцеления Теду потребовалось лишь краткое путешествие в 1415 год, когда он был испанским моряком. Его корабль загорелся и пошел на дно. Тед попытался спастись вплавь, но его настигла акула и откусила ногу. Тед утонул прежде, чем акула успела вернуться, чтобы закончить трапезу. Эти последние кошмарные минуты той жизни — все, что вспомнил во время сеанса Тед. Но этого оказалось достаточно, чтобы освободиться от мучивших его клеточных воспоминаний. С тех пор прошло четыре года. Кошмары ему больше не снятся, и он построил у себя во дворе плавательный бассейн. Подшучивая над собой, он повесил рядом с бассейном большую вывеску: «Бегать, толкаться, брызгаться и выпускать в бассейн акул запрещается».
Прежде чем Диана рассказала о своем тайном горе, мне пришлось дать ей торжественное обещание, что я не стану смеяться. К собственному смущению, она всю жизнь страдала от сильнейшего отвращения к стеганым одеялам. И опять-таки, на первый взгляд это так же нелепо, как бояться акул, живя посреди Небраски. Но с самого младенчества Диана начинала дрожать и плакать от одного вида стеганого одеяла. Теперь Диана стала взрослой, однако стоило ей увидеть стеганое одеяло в магазине или в гостях у друзей, как ее бросало в пот и к горлу подкатывала тошнота.
— Это невыносимо, я сойду с ума, — сказала женщина.
Диана отправилась в 1780 год, в Пенсильванию. Она была бедным одиноким подростком, работавшим в семейной артели по производству стеганых одеял. В него без памяти влюбилась девчонка постарше, которая работала в той же артели. Парень не ответил девушке взаимностью, и она его убила. Вот и все, что касается отвращения к стеганым одеялам. После регрессии Диана не воспылала к ним любовью, но теперь при виде одеял у нее хотя бы не возникает непреодолимое и необъяснимое желание кричать от ужаса. Независимо от того, нашли вы среди этих документальных историй свои страхи или фобии или нет, я надеюсь, вы воспрянете духом, узнав, что такие же люди, как вы, навсегда оставили позади — буквально позади — проблемы, подобные вашим. Для этого им понадобилось всего-навсего отпустить вызвавшие их клеточные воспоминания и тем самым дать сверхсознательному уму исцеление, к которому он так долго стремился.
И слава Богу, целительная сила освобождения от клеточных воспоминаний этим не ограничивается. Фактически, это только начало. При лечении физических проблем удается достигнуть не менее замечательных — а в некоторых случаях поистине чудесных — результатов.
Часть третья
Здоровье и физические проблемы
Хроническое несварение
Следует сразу сказать, что мы со Стивом были знакомы задолго до того, как я провела с ним регрессию. Он один из моих лучших друзей, и мы часто вспоминаем о старых добрых днях нашей молодости. Вы можете предположить, что наша дружба могла помешать ему быть объективным в оценке результатов сеанса, однако это не так. У меня было две причины предложить ему регрессию: во-первых, он всю жизнь страдал несварением, и я надеялась, что нам удастся устранить эту проблему. Во-вторых, я знала, что он никогда не станет притворяться, будто вошел в гипнотический транс, если этого не произойдет, и не будет утверждать, будто регрессия принесла какие-то результаты, если этого не случится. Стив не скептик и не слабовольный человек. Перед началом сеанса он заверил меня, что не возлагает особых надежд на регрессию, — он не удивится, если она чем-то ему поможет, и не разочаруется, если ничего не выйдет.
