Возвращение в нормальное состояние происходило иногда быстро, а порой могло занять минут двадцать. Выглядел я в эти моменты белее больничных стен. Учитывая, что потеря веса прошла быстрее, чем кожа на лице подтянулась, общая картина представляла собой душераздирающее зрелище. Вдобавок ко всему как-то утром, после такого уже становящегося привычным приступа слабости, я все равно пошел бегать, а когда потом в ванной увидел себя в зеркало, то испытал пару неприятных секунд. У меня на висках вздулись вены — настолько, что, казалось, это гигантские синие дождевые червяки забрались мне на лоб и уютно там расположились. Я позвонил Маргарите, но ее реакция была какой-то игривой, а у меня, как человека не очень впечатлительного и не сильно эмоционального, попытка вести разговор со мной, как с нервической барышней, не вызвала понимания. Рита попыталась поставить диагноз по телефону, решив, что мне все кажется и я все себе придумал. Слова звучали замечательно, но при взгляде в зеркало и прикосновении ко лбу рукой не оставалось никакого сомнения в том, что взбухшие вены — отнюдь не плод моего больного воображения.
Когда меня шибануло в первый раз, я даже обрадовался — при таком потоотделении веса теряется много, однако радость быстро испарилась из-за общего ужасающего самочувствия. Но к врачам я обратился лишь тогда, когда плохое самочувствие оставило следы на лице. Работа на телевидении все-таки заставляет внимательно относиться к своей внешности — хотя и не требует фанатизма.
В Американской клинике к моим проблемам отнеслись серьезно, и на первом же осмотре спросили, не принимаю ли я каких-нибудь новых лекарств. Я был уверен, что уже полностью съеденная итальянская пачка лекарством не является, так что, не подумав, сказал «нет».
Как это часто бывает — в первую очередь взяли анализ крови, но решили, что такое самочувствие вызвано колоссальным переутомлением. Для меня это звучало абсурдом, поскольку телевизионный сезон еще и не начинался, а отпуск только завершился. Но врачи добавили к факторам стресса как быстрое похудение, так и изменение режима питания, ну и, конечно, обилие перелетов. С этим я не был готов спорить, так как действительно летал практически каждую неделю. Да и сил спорить у меня не было, так что я покорно слушал и принимал лечение — какие-то поддерживающие капельницы, что-то там для урегулирования давления и прочая, прочая, прочая.
Всеобщее удивление врачей выразил доктор Рязанов: «Видно, что тебе очень плохо, а все результаты анализов отличные».
Конечно, у моих особо впечатлительных друзей появились мысли о вмешательстве потусторонних сил, особенно если учесть, что вокруг меня кипели страсти и силы зла стремились любым способом со мной покончить.
Именно в этот момент мне стали сообщать о готовящихся против меня провокациях. Информация приходила из разных мест, и кое-какая была достоверной. При этом планы строились презабавные, включая физическое нападение, но люди, которым поручили отследить мои маршруты следования и выбрать наиболее подходящее место для проведения акции устрашения, оказались по бизнесу связаны с моими друзьями и задачу «замылили», о чем мне и сказали. Другой план был посложнее и связан с попыткой дискредитации через подставные офшоры, якобы зарегистрированные на мое имя, — но и здесь произошел сбой из-за неграмотного подбора исполнителей.
Скажу честно — я себя чувствовал настолько плохо физически, что вся эта возня меня совсем не волновала.
Я продолжал работать на «Серебряном Дожде» и пытался сделать все возможное, чтобы мое состояние не отражалось на качестве эфиров. Судя по отсутствию участливых расспросов, мне это удалось. А вот с телевидением все было несколько сложнее — изображение никто не отменял.
Что точно улучшало настроение, так это необходимость смены гардероба. Если в эпоху своего «расцвета» я покупал 66 размер одежды — то теперь смело начинал мерить с 50, а в зависимости от производителя и лекал уверенно себя чувствовал себя в 48. Конечно, я надеялся, что выбор будет совсем иным, чем среди вещей 66 или даже 56 размера. Отчасти я оказался прав, но и здесь я натыкался на ответ «вашего размера нет». Просто если раньше мне поясняли: «Дядя, да кто же такое сошьет», то теперь: «Дядя, так это ж самый ходовой размер — раньше приходить надо было».
Шучу, конечно. Со мной были предельно вежливы, искренне пытались помочь, и это удавалось — мне впервые за всю мою жизнь нравилось, как я выгляжу, если не всматриваться в лицо. Не надо было искать объяснения, почему стандартные размеры мне не подходят, — теперь костюмчик сидел как влитой, чего нельзя было сказать о коже на лице — ее было много, и она болталась где хотела.
У Маргариты есть прекрасные специалисты, которые какими-то хитрыми французскими приборами, токами и чем-то там еще все подтягивают. Я пытался это терпеть, так же как и попытку замечательной местной массажистки складки развести руками, — но соотношение временных затрат к результату было плачевным, что не свидетельствует о непригодности методики, просто не всем все подходит. Дошло до того, что мой внешний вид стал предметом серьезного обсуждения с телевизионным начальством. После одного из первых эфиров Владимир Михайлович Кулистиков позвонил мне, но вместо обычных рабочих замечаний сказал по-отечески заботливо, но строго:
— Рудольфыч, ты это бросай! Тебе надо килограммов пять набрать, а то на тебя смотреть больно, лицо совсем нездоровое.
Усилила эффект и активная дискуссия в интернете о том, как я страшно постарел за время отпуска, и что же это со мной произошло, и какой я раньше был клевый, а вот теперь — ой.
Даже мой гример Олеся, из которой раскаленными щипцами слова не вытащишь, тяжело вздохнув, посоветовала мне: «Ну уж хоть что-нибудь сделайте, может, ботокс поколоть, хотя я слышала, что мужикам он не очень помогает». Тут уж я не выдержал и решил заняться этой проблемой серьезно.
С телевидением сложнее: изображение ведь никто не отменял!
Конечно, никакой фигни я колоть не собирался, так как, во-первых, не мужское это дело, да и результат такого рода упражнений, которые я наблюдал, мне не понравился. В моей профессии нужна работа мимических мышц, а при взгляде на тех, кто подвергался этим инъекциям, очень часто возникает ощущение, что даме лицо натянули, да так одно выражение и застыло. Этакая маска, а все эмоции выражаются тыканьем пальцем и глупым смехом. Да и выглядят все на одно лицо — инкубаторские куклы с вставными рефрижераторно-белыми одинаковыми зубами. Практически Сергей Зверев, окончательно сменивший пол. Кстати, я давно заметил, что Зверев выглядит в точности как брат-близнец Майкла Джексона, что не делает их обоих символами мужской красоты.
Я решил воспользоваться советом Марины Васконян, моего мастера по стрижке и прекрасного человека, чемпиона мира по парикмахерскому искусству, которая знала Зверева еще мальчиком с нормальной внешностью. Именно Марина лишила меня усов после первого моего похудения и настояла на смене прически, и к ней же я пришел за советом. Как это часто бывает — совет нашелся, как и человек, способный воплотить его в жизнь. Милейшая дама, кандидат медицинских наук, специализировалась в области иглотерапии и разработала собственную методику подтяжки лица. Нет, не думайте, что это сработало. Врать не буду, наверное, улучшение было, но у этого метода оказалось одно существенное ограничение: иголки ведь могут попасть и в нерв, и в капилляр. Мало того, что это больно, но может и просто синячок образоваться, а вот это уже лишнее. Гримом, конечно, замазать для съемок можно, но не очень здорово.
Так что мои попытки увенчались неудачей — оставалось только ждать. Через полгода по-любому, благодаря хорошей наследственности и отсутствию дурных привычек, кожа должна была подтянуться. При этом, напомню, кроме бурдючного лица у меня по-прежнему были приступы слабости, вены регулярно взбухали, голова болела. Конечно, я соблюдал диету, бегал аки лось, тренировался как олимпиец, работал как обычно и догнал свой вес до требуемых 85. Если угодно, задача была перевыполнена — все уже требовали, чтобы я чуть набрал. Забегая вперед, скажу, что делать этого я не стал.
Зачем я расписываю все ужасы и мучения этого процесса?
А я предупреждал, что это тяжело и сложно, а также сопряжено с физическими и нравственными страданиями, как и с немалыми материальными затратами. Конечно, многие мучения вовсе не обязательны и в моем случае были связаны с характером — желанием, несмотря на врачебные запреты, опробовать на себе все вновь появляющиеся препараты; колоссальной спешкой, приводящей к слишком быстрой потере веса, а значит, и стрессу как для всего организма, так и для кожи; увлечением изнурительным спортом и страстью к работе.
