Патрисия Норрис - Я выбираю жизнь. Целительная сила человеческого духа

«Почему я?»

Правдивый рассказ, написанный Гэрретом Портером

Это правдивый рассказ о моей жизни, ее буднях и победах. Я бы хотел, чтобы он помог и повлиял на тех, кто хочет быть здоровым невзирая ни на какие трудности. Мой рассказ для тех, кому когда-нибудь пришлось отвечать на вопрос: «Почему я?»

Гэррет Портер

Когда мне было 9 лет, у меня обнаружили опухоль мозга. С этого момента началась моя борьба – борьба за жизнь. Это рассказ о моей жизни и о моей борьбе за жизнь. Я написал его, чтобы вдохновить других, потому что все, что сделал я, могут и другие.

Я не знаю, как начать свой рассказ – писать книгу очень волнительно. Думаю, мне надо немного рассказать о том, каким я был до того, как узнал об опухоли мозга. Я был обыкновенным ребенком – иногда немножко вредным, но в общем нормальным ребенком, ничего особенного. Хочу, чтобы вы это поняли. Да, иногда я приставал ко взрослым, потому что, знаете, все дети так делают. Любил сходить с ума – гонялся по дому и играл, как все девятилетние ребята. Мне нравится бейсбол, игрушки и машинки. Я люблю играть с друзьями, особенно с Дэвидом, с Дэвидом Риверсом. Ему почти столько же лет, сколько и мне, и мы во все играем вместе – и в бейсбол, и в морской бой. Он был и остается моим лучшим другом. Я думаю, он во многом помог мне, когда я выбирался из моих трудностей. В основном он был со мной все это время.

Я жил в Топике, штат Канзас (я и сейчас там живу) с мамой и папой и двумя собаками – Чернушкой и Дум-Дум. Это не мы ее назвали Дум-Дум. Она досталась нам от моих дяди с тетей, которые переезжали и собирались ее усыпить. Нам этого не хотелось и поэтому мы ее взяли. Ее уже тогда звали Дум-Дум.

Кроме того, у нас была кошка, то есть сиамский кот. Его звали Ральф. Он считал себя хозяином нашего дома. Вот и вся семья.

В конце лета, когда мне было девять лет (1978), я стал хромать и у меня онемела рука. Я тогда много плавал и подумал, что это от плавания. Мама решила, что я сначала ушиб ногу, а потом привык хромать.

Но с рукой становилось все хуже, а хромата не проходила, и в сентябре меня положили в больницу на обследование. Это произошло, когда я проучился в четвертом классе всего недели две-три.

На третий день моего пребывания в больнице ко мне пришел доктор и попросил моих родителей выйти с ним на минуту в коридор. Один из мальчиков из моей палаты сказал, что, может быть, они говорят там о чем-нибудь плохом. Я, конечно, не поверил и сказал: «Да нет, вряд ли». К моему большому удивлению, когда пришел доктор, он подставил стул к моей кровати, сел и сказал: «Гэррет, мы что-то обнаружили у тебя в голове. Мы не можем сказать точно, что это. Думаем, что опухоль, но мы не уверены». Потом он встал, еще немного поговорил с моими родителями и ушел.

На меня это очень все подействовало – прямо мурашки забегали по спине! Мы поговорили об этом с родителями и решили не загадывать на будущее. Я не помню, о чем мы еще говорили – я это или забыл, или вытеснил из головы. Вообще-то я не очень понимал, что такое опухоль мозга, и поэтому не так уж испугался того, что она может со мной сделать.

Ну, они провели еще какие-то исследования, и я оставался в больнице еще несколько дней, а потом надо было возвращаться домой.

Дома я сначала играл со старыми и новыми игрушками, а потом пришел наш сосед с подарком. Он принес мне модель порше. Я его поблагодарил, и он ушел. Через некоторое время мы с папой стали ее собирать. И когда мы уже наполовину собрали ее, я спросил, не может ли эта штука убить меня. И папа сказал: да. Ну, вот это меня действительно напугало. Я ужасно испугался. Но почему-то не стал плакать. Даже не знаю, почему, просто не плакал, и все. Знаете, я просто продолжал делать то, что делал.

Мама с папой позвонили нашим знакомым, а я позвонил своим друзьям и обо всем им рассказал. Некоторые были поражены. Я думаю, что больше всех был потрясен Дэвид, хотя он этого и не показал. Дэвид – как мистер Спок из «Звездного пути»[3]. У него вообще нет никаких эмоций. Ну, по крайней мере, мне тогда так показалось.

Потом, со временем, Дэвид начал проявлять свои чувства. Я понял это по тому, как он начал задавать мне вопросы. Однажды он спросил меня, была ли опухоль доброкачественной или злокачественной и тому подобные вещи. Станет ли мне лучше, и что со мной будет. По этим вопросам я мог понять, что он действительно думал обо мне. Это стало началом моей борьбы за жизнь.

В течение следующих нескольких месяцев мы стали кое-что предпринимать, вроде облучения и биологической обратной связи. Радиотерапия происходила в основном в октябре 1978 года. Облучение проводили в больнице Св. Франциска в Топике. Когда я в первый раз пошел на облучение, мне было скорее любопытно, чем страшно. Мне хотелось узнать, как эта штука выглядит. Оказалось, что ты лежишь на столе, который может подниматься и опускаться. Над тобой находится аппарат. Люди из радиологического отделения устанавливают его в нужном месте. Потом они включают его примерно на минуту, а потом выключают и переставляют на другое место. Потом они еще раз делают то же самое. Я думаю, это продолжалось три-четыре недели, всего шесть недель. Я очень хорошо помню, что утром на Хэллоуин я пошел туда в своем карнавальном костюме. Это был костюм мумии. Его смастерила моя мама, и я пошел в нем и на облучение, и на праздник.

Когда у меня выпали волосы, я чувствовал, что все на меня смотрят и думают, что я какой-то ненормальный, и смеются. Мне это было очень неприятно. Некоторые и вправду смеялись. Однажды мне позвонила моя подруга Джеральдин. Я спросил ее, что она тогда думала, потому что в основном окружающие не понимали, что это парик, а считали, что это просто новая прическа. Единственным человеком, который думал, что это парик, была Джеральдин. Она просто знала.

Одной из наших неудач была поездка на Гавайи. За это время вообще было много побед и много разочарований. Одним из таких больших разочарований были Гавайи, хотя я действительно рад, что смог увидеть Пирл-Харбор и корабль «Аризона». Мы заговорили о поездке на Гавайи однажды вечером за ужином, но я не думал, что когда-нибудь попаду туда. Помню, как родители на что-то намекали, но точно не помню, что именно говорили. Поэтому я очень удивился, когда среди подарков к Рождеству был билет на Гавайи. Сначала до меня не доходило, как это все будет, потом я стал все больше и больше ждать поездки. Я действительно очень хотел поехать. Путешествие прошло хорошо, и я не хочу сказать, что мне не понравились Гавайи, просто это было не вовремя. Наверное, это из-за страха смерти и всего такого, но когда мы прилетели туда, мне было не по себе. Это было тяжелое путешествие для всех. Думаю, мы просто понимали, что, возможно, это последнее наше путешествие вместе. Теперь я знаю, что это не так, потому что выжил, иначе я бы не сидел здесь и не писал бы эту историю. Но, во всяком случае, когда мы вернулись домой, всем стало легче.

В конце концов, было решено, что мне надо надеть ортопедический аппарат. На какое время – никто не знал. Потом оказалось, что на год. Аппарат должен был поддерживать ногу в таком положении, чтобы я не тащил ступню и не оступался. Мне было трудно шагать, и мы решили, что это поможет. Я носил его почти год, а потом наконец снял. Когда я уже мог его снять, мы пошли в магазин инструментов «Стрэттон» и купили кувалду. Придя домой, я сразу же позвонил Дэвиду Риверсу и пригласил: «Почему бы тебе не зайти?». Когда он пришел, мы спустились из моей комнаты вниз с кувалдой и аппаратом. Мы по очереди били его так, что из него сыпались искры. Помню, с каким восторгом я дубасил его, пока совсем не расплющил, и он стал плоским, как лепешка. Я точно помню, что сказал: «Надеюсь, что до конца моей жизни мне никогда не придется носить ортопедический аппарат»!

С удовольствием пишу эти слова – это моя любимая часть, я знаю ее наизусть.

Думаю, что самым важным выбором в моей жизни был выбор между жизнью и смертью. Он дался мне нелегко. Я должен был решить, хочу ли бороться и испытать всю боль и все трудности этой борьбы, или сдаться без боя. Но я никогда не был трусом и не собирался им становиться. Я выбрал жизнь. Я понимал, что будет настоящая война. Я должен был бросить все свои силы на борьбу с болезнью. Я сказал себе: «Черт возьми, я обязательно выиграю этот бой». Я вступил в него, вооруженный моими белыми клетками, моей смелостью и моей верой. Мы объявили войну опухоли мозга, и я знал, что это будет трудная борьба, но понимал, что не могу сдаться. И я боролся и боролся день за днем. Во время визуализации я представлял, как космический корабль атакует мою опухоль. Битва происходила в моем мозгу, и я побеждал опухоль.