Владислав Крапивин - Белый щенок ищет хозяина

Хребет, покрытый сосновым лесом, врезается в город с юга. Он разрубает на две части самую солнечную окраину. Слева раскинулся новый район восточных улиц. Справа белеет многоэтажный поселок химкомбината.

Горы небольшие. Но все-таки это горы. Есть там и острые каменные зубцы, и гранитные обрывы, хоть встречаются они не часто. Зато много круглых вершин, на которые могут подняться даже совсем маленькие мальчишки. На одной из самых высоких гор сосны расступаются и открывают поляну. Здесь, в метелках высокой травы, среди глазастых ромашек греются под солнцем валуны, похожие на спящих слонят. Сухой зеленовато-серый мох покрывает спины слонят узорчатыми чешуйками.

Если взойти на эту вершину да еще подняться на самый большой валун, то можно увидеть, как горы плавными волнами уходят к юго-западу. Волны, сначала темно-зеленые, вдали окутываются синевой и, наконец, сливаются на горизонте с морем совершенно синего леса.

Это если смотреть на юг…

А если повернешься к северу, то сквозь поредевший лес у подножия зеленых склонов увидишь дома под цветными крышами, и ленточку асфальта, и синий троллейбус на этой ленточке… Там лежит поселок.

Стрелогорск.

Это имя дали ему не зря. Сам хребет называется странно и красиво — Прямая Стрела. Так назвали его древние жители гор, смелые всадники в острых лисьих шапках, с луками, выгнутыми, как маленькие коромысла.

Говорят, по берегам ручья, который бежит вдоль западного склона, рос удивительный кустарник с прямыми и крепкими ветками. Всадники делали из этих веток стрелы.

Стрелогорску тесно внизу. Некоторые улицы уже заползают на горы, подобрались к самому лесу.

На самой высокой улице, на той, за которой уже поднимается березовый подлесок, как раз и живут герои этой повести. Вообще там живет много людей: рабочие с химкомбината и фабрики «Металлист», почтальоны, учителя, шофер дядя Саша, лейтенант милиции Сережа, мальчишки и пенсионер Гурьян Кириллович.

О Гурьяне Кирилловиче стоит рассказать подробнее потому, что мы с ним еще встретимся. Мальчишки не любят этого почтенного человека. Называют его не иначе, как Курьян Курилыч. Впрочем, чаще зовут его просто Курилычем. А все из-за того, что Гурьян Кириллович каждый день рассказывает соседям, будто бросил курить. Ему вредно курить. У него гипертония и больное сердце. Поговорив о гипертонии и больном сердце, Курилыч обязательно попросит папироску — последнюю, будь она проклята.

И уйдет, тяжело покачивая животом, подхваченным снизу прочным ремнем.

Лицо у Курилыча мясистое и красное, будто он каждый день трет его спелой свеклой. Мальчишкам это не нравится. Они говорят, что у инвалидов не бывает таких здоровых мор… то есть лиц. Не ценят они и мужества Курилыча. Ведь он, несмотря на больное сердце, копается целыми днями на своем огороде, в малиннике или среди кустов крыжовника. А то еще возьмется дрова колоть. Кубометров пять за один прием наколет и в поленницу сложит. Жизнью рискует человек, а мальчишки смеются. И всякие обидные слова говорят. Придумали даже, что свою инвалидную мотоколяску Гурьян Кириллович приобрел незаконным путем. Мол, у него две ноги, и коляска не нужна. Не соображают, что грузному человеку, да еще с таким животом, трудно пешком ходить…

В Стрелогорске смешались деревянные старые домики и новые здания из крупных панелей. Поэтому рядом с домом Курилыча поднимается трехэтажный корпус. Новый, светло-розовый, с большими веселыми окнами.

Здесь-то и живут враги почтенного владельца мотоколяски… Впрочем, хватит о нем. Речь главным образом пойдет о мальчишках.

— Боря-а! Бори-и-ска!

Слышишь? Нам повезло. Сейчас мы и познакомимся с главным героем повести. Борискина мать зачем-то зовет сына. Она открыла окно и с третьего этажа своим певучим голосом взывает:

— Борис! Ну, где ты, наконец?!

А правда, где он? Ага, вот…

Знакомство придется начинать не совсем обычно. На середине двора стоит коричневый «москвич». Из-под «москвича» торчат четыре ноги. Две ноги — в желтых туфлях сорок третьего размера и узких синих штанах, две другие — в старых маленьких сандалиях и в разных царапинах. Особенно интересна одна царапина, украшающая левую ногу. Длинная, зигзагообразная, словно молния.

После каждого крика нога с царапиной-молнией досадливо дрыгается.

Значит, она принадлежит Борису. И, значит, Борис помогает шоферу.

Ноги, конечно, не голова. Но и по ним судить о человеке можно.

Царапины говорят о том, что человек презирает гладкие дороги. Левая сандалия с протертой насквозь подошвой доказывает, что ее хозяин любит скорость: ведь левой ногой толкаются, когда мчатся на самокате. На правой ноге обувь просит каши. Подошва оторвалась. Все знают, что сами подошвы отрываются редко. А вот если садануть как следует по мячу…

— Бориска! Уголек! Долго мне ждать?!

Две ноги начинают выползать из-под машины. Появляются на солнце вымазанные автолом колени. Потом вельветовые штаны, загорелый живот и сбитая на грудь рубашка в красную и желтую клеточку.

И вот он на ногах.

Ты думал, что Бориска черный, как цыганенок? Ничего подобного. Волосы у него не светлые, но и не темные, а самые обыкновенные. А почему же тогда все зовут его Угольком? Может быть, из-за глаз? Они у Бориски и вправду словно блестящие угли. Но ведь ему девять лет. А когда человеку девять лет, кого интересуют его глаза? Просто фамилия такая у Бориски — Угольков. Потому и дали это прозвище. И Угольком его зовут гораздо чаще, чем настоящим именем.

Он стоит посреди асфальтового двора, щурясь от солнца и прикусив нижнюю губу. Прикусил губу он от досады: так и не дали ему помочь дяде Саше до конца.

— Уголек! — закричала мама. — Появился, слава богу! Ну-ка скажи, куда ты дел ручку от мясорубки?

— Хорошенькое дело, — обиделся он. — Я ее и не видел.

— А где веревка для белья? Тоже не видел? Кто учил Вьюна через нее прыгать?

— Это была другая веревка! — крикнул Уголек. — Маленькая! — Он не стал уточнять, что маленькая веревка была проводом от электроутюга. — А про большую я не знаю…

Певучесть окончательно исчезла в мамином голосе.

— Вы посмотрите! Он ничего не знает!… А кто Гурьяну Кириллычу пистоны в замок сунул, тоже не знаешь, да? А он почему-то знает!

— Какие пистоны? — сказал Уголек и стал разглядывать палец, который вылез из правой сандалии.

— Вот приди домой! Узнаешь, какие! — рассердилась мама.

Она обязательно сердилась, если не могла что-нибудь найти или если у нее что-нибудь не получалось. Тогда Угольку вспоминались все грехи, и ему попадало. Бывало даже, что не совсем справедливо попадало…

От упоминания о пистонах вполне могло испортиться настроение. И оно уже начало портиться. Угольку не захотелось возвращаться под машину.

Уголек грустно задумался. Он вздохнул и повернул голову, чтобы почесать плечо о подбородок.

И тогда он увидел Белого Щенка.

В двадцати шагах от Уголька тянулся забор, опутанный вверху колючей проволокой. Его построил Курилыч, чтобы отгородить свои грядки, парники и малинник от шумного и опасного двора соседей. Новых досок он не нашел, забор получился кривой и разношерстный. И вот на сером и скучном заборе кто-то нарисовал мелом Щенка.

Щенок был веселый. Он припадал на передние лапы, улыбался и тявкал.

Правое ухо у Щенка торчало, как стрелка, а кончик левого загибался вниз.

Уголек подходил к забору медленно, широко раскрыв свои большие черные глаза. Будто оказалось перед ним невиданное чудо. Щенок смотрел на него с забора и улыбался, словно звал поиграть.

— Ты как сюда попал? — спросил Уголек. — Тебя кто нарисовал?

Но собаки, нарисованные на заборе, не умеют разговаривать. Щенок улыбался и молчал. Уголек тоже заулыбался и протянул к забору ладонь.

Рука сама потянулась, словно хотела погладить Щенка. Но как погладишь, если под ладонью только шершавые доски…

— Уголек, здравствуй! А я на дачу еду.

Бориска оторвал глаза от Щенка. Дядя Саша вылез из-под машины и теперь заталкивал в багажник огромный рыжий чемодан. Рядом стоял приятель Уголька Вовка Ларионов, Вовка-художник. Несмотря на жару, он был в длинных бархатных штанах и такой же куртке, похожей на колокол.

Говорят, это обычный костюм художников. Сверху Вовку накрывала широченная войлочная шляпа, которую в прошлом году он привез из Сочи.

Счастливо блестя круглыми очками, Вовка повторил:

— Мы на дачу едем.

Уголек молчал. Подумаешь, на дачу едет! Какой интерес ехать на дачу в августе? И вообще, зачем дача, когда лес в двух шагах от дома, где живут Уголек и Вовка.