Что-то в душе Эндрю перевернулось. И, похоже, необратимо… Он перестал ощущать себя сторонним наблюдателем… Советчиком… Консультантом… Независимым и беспристрастным… Это стало его жизнью, его делом… Делом его чести… Его совести… Каким бы уравновешенным и серьезным он прежде не был.
За пару часов могилы для Кянды и для убитых боевиков были вырыты. Пора было их хоронить. Как только тела были сложены в ямы (могилы), Кифаятулла встал возле ям и сказал:
— Вечная память героям! И смерть убийцам!!!
Кифаятулла отвернулся, тяжко вздохнул, но вдруг вскинул автомат и дал длинную очередь в небо… Гасабкули бросился к нему, пытаясь остановить, но… поздно…
В это время из-за пригорка показался старик со здоровенной собакой. Боевики мгновенно направили на него автоматы… Старик замер и тут же подозвал к себе собаку. Огромная сука подбежала к хозяину. Да, это был старый Хамит-ага, который уже начал брать Лани с собой в недолгие походы, чтобы та поскорее восстановилась после тяжелых родов. Догулялись… Но тут Кифаятулла чуть внимательнее всмотрелся в старика и узнал в нем (и в его собаке) тех, кто приходил к нему два месяца назад…
— Старик, иди сюда!
Хамит-ага медленно подошел к боевику. Лани, как прилипла к его ноге.
— Это ты приходил с собакой к нам? К Кянды???
— Я.
— И что? Она родила???
— Да.
— Веди. Покажешь…
Старик повернулся и махнул рукой, показывая куда нужно идти. Боевики, заканчивавшие засыпать могилы, оглянулись и понимающе закивали. Кифаятулла, Гасабкули (в душе моля Аллаха, чтобы выстрелы никто не услышал) и остальные боевики повернулись и последовали за стариком.
Сквозь прицел «дальнобойного» армейского бинокля за ними наблюдали три пары глаз. Они видели все и всех. Их и в самом деле привлекли выстрелы и теперь им было все понятно…
* * *
Этьен все-таки добежал. Он едва мог говорить. Да и то по-английски или по-французски… Ну, кто его мог понять??? Да, практически, никто! Только когда он смог отдышаться и стал говорить как для детсадовских детей: медленно, внятно, раздельно, — его начали понимать… Но что нового он мог сказать?
И так уже всем все было ясно. Даже больше того. Роте Верхова уже было известно: и о его пленении, и о предполагаемом месте ночлега группы Кифаятуллы, и о количестве боевиков. И не было в роте бойца, который не отдал бы все, что имел, включая жизнь, да, нет, сто жизней, за командира!!!
Разработка операции не заняла много времени. Было ясно, что атака и освобождение пленных должны быть осуществлены этой ночью. И только этой ночью, ибо назавтра неизвестно куда уйдут боевики. И что сделают с пленниками… А что долго живыми их держать не будут — это ясно. Как и ясно, что Верхова будут мучить так, что…
План операции ясен: расход по периметру, снайперы вперед, после общей команды «огонь» — огонь на поражение и дальше — группы захвата в места, наиболее вероятного нахождения (содержания) пленных… Верхова забирать только живым!!!
Ооновец просто выходил из себя. Ну, дикари! Почти как эти бандиты… Его просто никто в грош не ставил… Этьен изо всех сил старался быть полезным и его крайне обижало спокойное пренебрежение со стороны десантников. Он настаивал на участии в операции и говорил, что это для него уже единственный достойный выход, и что он должен доказать, что он не трус, и что он ни за что бы не оставил своих, и что…, что он просто жить не сможет дальше, если сейчас не пойдет спасать своих… Но кто его слушал…? Вернее, кто к нему прислушивался? Ценность его участия в войсковой операции — ноль, а и то, что он почти единственный из состава рабочей группы Миссии ООН остался в живых, делало его жизнь ценней десятикратно… Нет. Он останется на базе. Завтра, в это же время, он сможет обнять своих друзей. Тех, кто останется живым… Все.
* * *
Как старик ни протестовал, пленных бросили в сарай. Эндрю привязали к задней стенке, рядом с ним привязали Вара. Просто потому, что присутствие Вара связывали с Верховым. Никто не подумал, что это собака Эндрю… Верхова примотали к стене сарая ближе всех к выходу. Боевики даже не подумали о том, что мать щенков — свирепая Лани — сама может расправиться с пленниками. Они вошли в сарай (Кифаятулла, Гасабкули и еще пару бойцов), посмотрели на щенков, а те, как нарочно, были похожи на Кянды… и вышли прочь.
— Отдашь мне лучшего…, этого… — только и сказал Кифаятулла, показав на одного щенка.
— Я так и собирался…, — ответил старый Хамит-ага, — закон…
После этого в сарай затащили пленных и привязали там. Понимая, что им угрожает серьезная опасность от Лани, старик отправил внука к ней в сарай на ночь. Зия молча повиновался. В сарае было темно и Зия привел Лани к щенкам, не отпуская с поводка. Там он привязал ее так, чтобы щенки могли легко добраться до нее, а она не смогла бы освободиться и прикончить пленных. И особенно собаку…
Верхов посмотрел на мальчишку и затем спросил:
— Как тебя зовут?
Зия молчал.
— Как тебя зовут, сынок? Я ведь тебе не враг. И ничего плохого вам не сделал… Если ты веришь в Аллаха, то должен знать о законах гостеприимства…
— Зия.
— Старик тебе кто?
— Дед.
— Собака ваша?
— Да.
— А почему Кифаятулла пришел смотреть щенков?
— Их отец — его собака. Была, — он уже знал о том, что случилось с Кянды.
— А-а-а.
Верхов не стал дальше допрашивать мальчишку, обернувшись к Эндрю. Тот по-прежнему был в трансе… Верхову было понятно состояние Эндрю. Он и сам, увидев отрезанные головы ооновцев, осатанел, но сказалась его привычка к боям, к неизбежным потерям… Ему помогал какой-то трезвый фатализм… Десантник задумался о том, как бы успокоить Эндрю… и потом тихо, но внятно и нараспев произнес по-английски:
— Молча слушал Гайавата,
Как хвалился Мэджекивис,
Терпеливо и с улыбкой
Он сидел и молча слушал.
Ни угрозой, ни укором,
Ни одним суровым взглядом
Он не выказал досады,
Но, как уголь, разгоралось
Гневом сердце Гайаваты…
Сказать, что Эндрю был потрясен — значит не сказать ничего… Он медленно повернулся к капитану и сказал:
— Что ты сказал?
— Стихи.
— Как? Откуда ты знаешь???
— Та, учил когда-то…
— Врешь!
— Ну, тогда значит сам сейчас придумал…
Эндрю ошеломленно замолчал. И молчал несколько минут. Затем, как бы открывая свои мысли и продолжая поэму, протяжно проговорил:
— Задыхался он от гнева;
Злобно стискивая зубы,
Он шептал врагу проклятья,
Бормотал, гудел, как шершень.
«Я убью его, — сказал он, —
Я убью, найду злодея!
Как бы ни был путь мой долог,
Как бы ни был путь мой труден,
Гнев мой все преодолеет,
Месть моя врага настигнет!»
— Ого, — сказал Верхов, — тоже учил???
— Да. И сейчас вспомнил…
— А-а-а.
Зия, что до этих пор сидел молча, затравленным зверьком поглядывая на «урусов», вдруг спросил:
— Это что было? Молитва?
— Нет, — ответил Верхов, «Песнь о Гайавате». Старинные предания о герое американских индейцев…
— А про что там было?
Верхов начал переводить… Зия был потрясен, тем, что он услышал. Как это все подходило к его мыслям и чувствам… Но странно, чем больше он слушал «уруса», тем меньше злости и ненависти он к нему испытывал… Наоборот…
* * *
Аул был полностью окружен. В приборы ночного видения было видно абсолютно все. И всех. Совершенно ясно было, где находятся пленные и как организована охрана. Вернее, как она не организована. Черт его знает почему, но боевики, видимо, просто расслабились, собираясь назавтра заняться пленными. И всем остальным. Что ж, бог — помощь… Примерно через час должна была начаться атака. Все были готовы… Но если с Верховым что-то не… Все… Ни один живым не выйдет из этой мышеловки! Тогда все…! Пленных брать никто не будет.
Было уже совсем темно. Лишь яркий свет луны озарял все неестественным, голубоватым светом. Странно, но боевики почему-то были так уверены в своей безопасности, что даже не поставили охранника у двери. Они поминали друзей… «Три вэ» начал доставать ножичек из-за пояса, но пока не очень-то выходило. Туговато веревки стягивали руки. Он чуть повернулся на бок и попробовал еще раз. Вдруг он услышал громкое рычание собак. Он оглянулся и увидел в дверном проеме, озаренный лунным светом, силуэт огромной собаки.
— Ого, — сказал он, — а это что за делегация???
Не делегация это была. Заур, почти не пострадавший в сражении с дезертирами и боевиками Кифаятуллы, пришел туда, где сильнее всего был слышен запах крови… Он снова пришел убивать… Верхов быстро понял это, проклиная себя за то, что он не смог раньше перерезать веревки. Даже с маленьким ножичком, да что там, с голыми руками, он готов был драться не то что с собакой… С драконом!!! А так… Похоже, на этот раз амба… Верхов не сомневался, что пес начнет расправу именно с него, лежащего ближе всех к выходу.
