Снукки находила какую-нибудь веревку или тряпку. Джери кидался отбирать, Снукки увертывалась и мгновенно превращалась в бешено крутящийся волчек.
Вот обе пасти вцепились в тряпку. Джери, упершись крепко лапами, медленно тянет к себе; Снукки, азартно рыча и припадая к земле, рывками старается перетянуть в свою сторону. Так продолжается иногда довольно долго (если выдержит тряпка): то чуть-чуть перетянет один, то другой.
Джери притворно сердится, грозно, басисто рычит: «Ур-р-р... Отпустись, говорят тебе!» — кажется, хочет сказать он. «Лучше отпустись... ур-р!» И дог приступает к решительным действиям.
Вскинув голову, он с силой мотает ею из стороны в сторону. Снукки дергается, как игрушечный болванчик, взлетает на воздух, ударяется о землю, снова взлетает... Кажется, вот-вот оборвется шея. Но не тут-то было! Эрдель-терьер и не собирается уступать, челюсти крепко сжаты, глаза полуприкрыты, тело распущено и безвольно болтается, повиснув на тряпке. Все усилие — в хватке.
Джери начинает надоедать. Он хочет перехватить тряпку поудобнее, чуть приоткрывает пасть и в тот же миг дергается, пытаясь поймать ускользающую игрушку, но — поздно. Снукки только того и ждала. Вялое, обвислое существо мгновенно превращается в упругий шар. Прыжок, и, зажав в зубах тряпку, Снукки уносится прочь. Куцый хвост задорно задран вверх, рыжие ушки треплются по ветру.
Джери смущенно мотает головой и отправляется на поиски нового развлечения. Роется в траве, скребет лапой землю, а сам будто невзначай нет-нет да и покосится в сторону, где Снукки.
А Снукки, набегавшись досыта в одиночку, уже опять толчется около своего друга. То подскочит к нему, то проворно отпрыгнет назад. Припадет на передние лапы и, виляя хвостиком, приглашает приятеля принять участие в игре.
Но Джери непоколебим. Никакого внимания на все ухищрения эрдельки. В нетерпении Снукки подскакивает ближе. И вдруг... хлоп! Могучий прыжок, оскаленная пасть хватает за рыжую шерсть, и Снукки лежит на обеих лопатках... Перехитрил-таки!
Я швыряю палку. Собаки вперегонки бросаются за ней. Но Джери тяжелее, по инерции он проносится мимо палки, и Снукки успевает схватить ее первой.
Иногда Снукки хитрит. Останавливается на полпути и ждет, когда Джери подхватит палку и понесет обратно. Тогда она подскакивает к нему и старается вырвать аппорт, чтобы самой принести ко мне.
Джери злится, теперь уже по-настоящему. Мотает головой, стараясь отмахнуться от Снукки, как от назойливой мухи, угрожающе рычит. Выпускает палку из пасти, с сердцем отшвыривает эрдельтерьера в сторону и, звучно вздохнув («уф, устал!»), вновь подхватывает поноску и торопливо бежит ко мне.
Наконец, друзьям надоело играть между собой. Начинается заманивание хозяина. Джери тычется мордой, рычит, притворно сердито лает на меня. Хватает за рукав и тянет куда-то в сторону. Снукки юлит между ногами, вскакивает мне на спину, на грудь, пытается лизнуть в лицо или стянуть с головы фуражку.
Я взмахиваю поводком, и собаки вцепляются в него. Сейчас они уже не вырывают один у другого, а, наоборот, объединившись, дружно тянут его из моих рук.
Игра продолжается до тех пор, пока не затрещит поводок. Тогда я кричу: «Брось!» — и собаки неохотно выпускают ремень из зубов.
Прогулка окончена. Мы чинно возвращаемся обратно. Собаки с солидным видом бегут рядом со мной. Вдруг из-за угла неожиданно вывернулась дворняжка.
Собаки — к ней. Бедный пес, перетрусив, с испугу валится на спину. Задрав кверху лапы, он всем своим видом молит о пощаде. Но мои вовсе и не намерены драться с такой мелюзгой. Виляя дружелюбно хвостами, они придирчиво обнюхивают его брюхо.
Команда «рядом!» — и собаки послушно возвращаются ко мне.
Время от времени, удаляясь, оглядываются на дворняжку. У той испуг прошел, и она с любопытством следует за нами.
Я разрешаю им: «Гуляй!» Начинается игра, теперь уже втроем. Дворняжка все же еще побаивается своих новых знакомых. Ей и страшно, и в то же время очень интересно.
Ей, вероятно, даже льстит это: «Такие большие, а не злые и со мной играют!» — выражает все ее поведение.
Все же она опять опрокидывается на спину. На всякий случай! Мои собаки игриво попрыгивают около нее, и вдруг Джери неуклюже наступает лапой прямо на живот. Бедный пес, дико взвизгнув от четырехпудовой тяжести, вскакивает с земли и порывается бежать, но... остается. Знакомство состоялось, и игра разгорается с новой силой.
Правда, такое удовольствие — играть с незнакомыми собаками — выпадает на долю моих друзей редко. Чаще я не позволяю им играть с дворняжками. От уличной собаки можно заразиться глистами, поймать блох или, чего хуже, подхватить какую-нибудь накожную болезнь.
Самое большое удовольствие для моих собак — купание. Джери, не разбирая дороги, мчится к реке, едва завидит ее. Снукки семенит следом. Дог с разбегу бросается в воду и, попав на глубокое место, принимается плавать кругами. Чихает, отфыркивается, поднимает фонтаны брызг. В общем выражает огромное удовольствие.
Снукки же осторожно входит в воду по брюхо, иногда чуть глубже. Быстро-быстро лакает воду и затем, вытянув шею и наклонив голову так, что рыжая бороденка касается воды, внимательно наблюдает за догом. У нее купанье обычно ограничивается только полосканием бороды.[27]
Я бросаю в воду аппорт. Джери, ловко развернувшись, словно быстроходный катер, стремительно направляется к нему. Тогда Снукки начинает волноваться, бросается вперед, но, погрузившись по шею, выскакивает на берег и, тоненько повизгивая, беспокойно мечется у кромки воды. Плавает она тоже превосходно, но почему-то любви к этому занятию у нее нет.
Джери с аппортом в пасти приближается к берегу. Снукки встречает его по грудь в воде и тоже спешит ухватиться за аппорт. Так, рядышком, морда к морде, они выходят на берег.
Джери первый разжимает челюсти. Он шумно отряхивает с себя потоки воды. Брызги отлетают за несколько метров. Снукки же резко подпрыгивает и принимается носиться с аппортом, как будто это она его и вытащила из воды!
Нужно сказать, что на первых порах Снукки поразила меня своей «непонятливостью». Она воспринимала всю дрессировку куда более туго, чем Джери. Однако, поняв прием, усваивала его раз и навсегда. Отличительная особенность эрделей: дрессируются несколько медленнее, зато рефлексы закрепляются прочнее.
Поразила она меня и своим упрямством. Скомандуешь ей «ко мне!» и дернешь поводком — обязательно упрется да так, что не сдвинуть. А скажи просто «ко мне», без принуждения, — выполнит послушно. Я считал упрямым дога; куда там! — эрдели гораздо упрямее.
Очень забавны были прогулки зимой.
Снукки птицей носится по сугробам. Подскочив к Джери, припадает к земле, лукаво приглашая поиграть. Дог только мотает головой да косится глазом. Он знает, что это коварное предложение.
Однако сердце его не выдерживает. Он бросается за плутовкой, длинные лапы его, как жерди, протыкают сугроб и... он проваливается с головой.
Выбравшись из сугроба, Джери осторожно возвращается назад. Он явно сконфужен, не глядит мне в глаза и смущенно болтает головой, стараясь освободиться от прилипшего к морде снега.
Снукки же в это время порхает по снежной целине. Она кругленькая, коротенькая и чувствует себя превосходно. Она вся облеплена снегом. На усах, бороде наросли сосульки. Из-под смерзшихся бровей поблескивают озорные карие глазки.
Собакам жарко, несмотря на довольно крепкий морозец. Они с ожесточением хватают свежий снег.
Возвращаемся домой. Теперь дог бежит впереди, а эрделька почему-то отстает. Я слышу какое-то странное бренчание. Вглядываюсь в Снукки и... начинаю смеяться. Теперь сконфужена Снукки. Она вся обмерзла снегом. На груди, шее, боках висят сотни маленьких сосулек, при каждом движении они мелодично позвякивают, точно крошечные бубенчики.
Кусочки льда настыли у нее и между пальцев, и под подушечками лап. Они мешают Снукки идти, и время от времени она садится и яростно выкусывает их, а мы вынуждены ждать ее.
Иногда мы совершали прогулки по оживленным улицам. Периодически это необходимо повторять, чтобы собаки не отвыкли от городского шума и не стали бы пугаться его. Правильно воспитанная собака должна быть сдержанна и спокойна в любом месте.
По улице идем в положении «рядом». Комичное это зрелище: огромный, важно выступающий дог и рядом с ним, вдвое меньше его, бойкая рыженькая кудлатая собачка... Мы шествуем, собирая за собой толпу встречных мальчишек. Они бегут за нами, одолевая бесконечными расспросами:
— Дядя, это сыщик?
— Дядя, а как собаков зовут?
— А он много ест?
Последний вопрос особенно надоел мне. Его задает почти всякий, впервые увидевший Джери.
За его рост многие называют Джери «волкодавом», другие произносят уважительно: «Ученая!» Я не разубеждаю их ни в том, ни в другом.
