ворваться в дом к Нине, но она встала стеной. Как он не старался пробить ее оборону, даже принялся хватать ее за груди, целовать ─ ничего не помогло. Она не чувствовала его рук, теплых, ласковых рук. Не пустила. Быстро задвинула на засов двери. Иван долго стоял под дверью. Уговаривал ее.
─ Да не вернешь ты его, пойми глупая женщина. Я что ли в том виноват? Ты может быть виновата? Нет! Судьба его такая. То, что написано на роду, то и свершилось. Ты должна жить хотя бы ради детей. Их ты зачем обрекаешь на нищенское существование и лишаешь ласки ─ материнского тепла. Вспомни, когда ты их обнимала, целовала, ну хотя бы разговаривала с ними по-человечески?
Как об стену горох. Нина была холодной и не приступной. Иван не знал, что и делать. Он даже со стороны огорода заходил. Пытался прямо на огороде прижать ее и лишить, как девушек лишают девственности ─ холодности. Что он увидел на огороде: засохшие плети огурцов. Нина не поливала их и весь урожай погиб. Огурцы они не могут без воды. И у Ивана бы погибли, но его образумил брат Анатолий ─ вовремя приехал. Накричал на Ивана, и они вместе не один день отпаивали их, таская ведрами воду из колодца. Это спасло положение.
Нина выглядела сумасшедшей. О ней стали поговаривать на улицах. Кто-то из соседей пошел и заявил на нее, опасаясь за жизнь детей в милицию. Иван тоже беспокоился, но уже не о ней самой, а о детях и по ночам, когда ему не спалось, вставал, тихо крадучись подходил к окнам дома Нины, пытался подсмотреть или же подслушать все ли нормально в темноте, черной и зловещей. Темнота молчала, и Иван крадучись удалялся.
Однажды среди ночи его разбудили Надя и Витя стуками в окно. Они прибежали и закричали:
─ Дядя Ваня, дядя Ваня маме плохо, помогите ей! ─ И он бросился в чем спал, даже не одевшись, за детьми. Но дети в дом не пошли. Они остановились и стали ждать что предпримет дядя Ваня.
Иван открыл двери, которые уже давно не открывал, и с опаской заглянул в комнату. Света не было. Он горел в зале. И оттуда слышались возбуждающие стоны, вздохи, а порой вырывались крики. Иван осмелел и отправился в зал. И что он увидел: на кровати нагую лежащую на спине Нину. Ноги ее были согнуты в коленях и раздвинуты. Будто на ней кто-то был. Невидимый и страстный. Она словно в такт неслышимой любовной музыки толкала свое тело вверх и опускала его. Прекрасные груди женщины подпрыгивали. Иван ахнул и с растопыренными глазами, ничего не понимая, сбрасывая на ходу с себя остатки одежды бросился в объятья женщины. Но не тут-то было какая-то неведомая сила подхватила его и вытолкала за двери…
─ У ты черт! ─ крикнул в ужасе Иван и второпях натянув на себя выброшенные тут же следом за ним из залы трусы выбежал на улицу. Придя в себя, он подхватил за руки детей и повел их к себе домой. Их нельзя было оставлять. То, что творилось с их матерью необъяснимое и ужасное было не для их глаз и не для их ушей.
На следующий день Иван отправился к Сафроничу. Только он мог помочь Нине. Он предвидел судьбу Сергея и теперь Иван надеялся, что колдун спасет Нину. Ну пусть не ее, так хоть детей. Они в чем виноваты? Иван был готов забрать их к себе. Но это после того, когда с Ниной уже ничего нельзя будет сделать. А вдруг, чем черт не шутит, ему удастся ее изменить.
На подходе к дому Сафронич сам вышел ему навстречу. Наверное, не захотел пускать его в свою избу, домом назвать его жилище не поворачивался язык.
─ Я, я к вам, ─ пытаясь совладать с собой, тихо промямлил Иван.
─ Да, я знаю. И знаю твою причину. Я зайду сегодня вечером к Нине и все что возможно сделаю, помогу женщине. Не беспокойся. Я рассчитывал на тебя. Но ты любишь ее и оттого тебе с нею не справиться, ─ сказал и исчез будто его и не было. Иван постоял немного развернулся и направился восвояси.
Двери закрыть Нине не удалось. Сафронич был вхож в любой дом. Стоило ему только захотеть. Женщина, едва только заслышала шаги старика, тут же встала с постели, подошла к двери и открыла засов. Колдун неторопливо вошел в комнату, поздоровался, прошелся по половицам, ─ они жалобно заскрипели, ─ взглянув на Нину, он тихо, но жестко вытолкнул:
─ Ты так я думаю решила загубить своих детей? Они тебе не нужны. А раз не нужны пусть помирают. Так? ─ Не дав сказать слова, он продолжил: ─ Ты любила Сергея, только его и больше никого? А может быть ты любила еще кого-нибудь? Например, Ивана? Где правда? Понять невозможно. Да и зачем это сейчас, когда одного из них уже нет в живых. Я не знаю Сергея! Я знаю Ивана и еще, я знаю Надю и Витю ─ твоих детей! Они никому не нужны. Запомни, никому, если не нужны матери. Дети при живой матери, не желающей их знать, никогда не вырастут. Они будут плохими людьми. Так что пусть погибают! Ты согласна?
─ Нет! Нет! ─ закричала во весь голос Нина. ─ Я не согласна. Я никогда не соглашусь на это. Это дети Сергея и мои. Мне не нужно было его отпускать в Москву, не нужно. Вот так! Я зря его отпустила, зря!
─ Ладно, успокойся, ─ уже мягче чем прежде проговорил старик. ─ Я пришел тебе помочь. Ты должна в течении девяти ночей выходить на трассу за село и останавливать машины. Ты знаешь зачем ходят некоторые особы на дорогу. Но в отличие от них ты не будешь брать за это деньги. После того, когда ты переспишь с девятью мужчинами, соберешь вещи, умершего мужа, и принесешь их ко мне. Ты поняла! Не вздумай меня обмануть. Через три дня если ты не выйдешь на трассу заболеет твоя дочь. Она умрет, затем через три дня придет очередь сына, затем… ─ старик замолчал, но скоро снова открыл рот: ─ У тебя есть выбор. Сделай его!
Сафронич ушел. А Нина осталась. Она неплохо выспалась и утром вдруг хватилась детей, принялась их звать, но их ни где не было, и женщина испугалась. А может они уже умерли как предрекал Сафронич. Не может быть. Не
