Филипп распорядился присматривать за ним тщательнее, опасаясь, что мальчик может что-нибудь сделать с собой, но в том и не было нужды - Айсен просто перестал есть. Причем, было ясно, что это не осознанное волевое решение, юноша элементарно не хотел жить.
- Узнали что-нибудь? - весельчак Луи многое повидал в жизни, но проняло даже его. Он был уверен, что парнишка натерпелся в рабстве неведомо каких ужасов, поэтому не в себе настолько.
В каком- то смысле он был прав.
- Нет.
Филипп уверился уже, что брат его избегает - неужели стыдно стало? Вряд ли. Тем не менее, каждый раз как он заходил, намереваясь прояснить ситуацию с юным рабом, Фейрана неизменно не оказывалось дома. Старый домашний раб, может, и рад был бы что-нибудь сказать, да много ли у немого узнаешь: тот ведь даже грамоте обучен не был, чтобы написать.
Мужчина недолго раздумывал, глядя на воду за бортом, а потом решительно направился в каюту: состояние мальчика уже хуже некуда, и больше так продолжаться не может!
Войдя, он осторожно присел рядом со свернувшимся в маленький комочек юношей.
- Айсен, - мягко обратился Кер к нему, погладив острое плечико, - Айсен, ответь пожалуйста. Я хочу поговорить с тобой.
Молчание. Но когда мужчина потянул его за руку, мальчик покорно сел, уставившись вниз на покрывало.
- Айсен. Не нужно больше бояться! Ни меня, ни кого бы то ни было, - ласково убеждал его Кер. - Здесь никто не обидит тебя и не тронет, клянусь!
Молчание. Складывалось впечатление, что все ему уже безразлично.
- Айсен, можно тебя спросить?
На миг в синих глазах мелькнуло что-то живое - вялое подобие удивления: у него вдруг спрашивают разрешения?
- Можно? - Филипп терпеливо ждал и был вознагражден едва заметным неуверенным кивком.
- Не хочешь - не отвечай, если это тяжело для тебя. Понимаешь?
Еще один робкий растерянный кивок, но, кажется, юноша понемногу начинал втягиваться в общение.
- Скажи, ты ведь… был с моим братом?
О! а вот это уже настоящее удивление! И проблеск какой-то непонятной мысли… Хорошо!
- Ну… ты делил с ним постель?
- Да… - тихий шелест. Филипп едва удержался от вздоха облегчения: это было первое услышанное им от Айсена слово после «господин очень добр» еще в доме Фейрана.
- Он… принудил тебя? - спросил он, как не горько было предполагать подобное, - Делал тебе больно?
Такая же призрачная улыбка. И ответ знакомый:
- Господин очень добр.
Мужчина все-таки вздохнул и попробовал зайти с другой стороны.
- Айсен, расскажи, пожалуйста, как ты попал к господину Фейрану. Он купил тебя, выбрал в школе?
- Нет. Я умирал, - спокойно объяснил мальчик, глядя куда-то в сторону. - Наверное, ему стало интересно…
Филипп еле сдержался, чтобы не поежится от этого ровного голоса.
- Умирал? Ты болел, и он лечил тебя? - мужчина ободряюще сжал тонкие руки, но мальчик внезапно вздрогнул и побледнел. Синие глаза снова почернели, его затрясло.
- Мой… - Айсен даже заикаться начал, - мой первый хозяин любил боль… Он… он всегда бил меня и…
Ладошка сжимала ошейник с такой силой, что побелели костяшки.
- и… тут, - вторая рука легла на живот у паха, - внутри все порвал…
У Кера перехватило дыхание от этой безыскусной повести и страшного ее смысла. Перед глазами стояли полоски рубцов на спине ребенка, виденные когда его бесстыдно тискал Ожье: он представлял как это могло быть, когда раны были свежими.
- Твои шрамы… - проговорил он севшим голосом.
Айсен лишь закусил дрожавшие губы.
- Не бойся, дитя, - потрясенный Филипп снова погладил его по напряженному плечу. - Ничего подобного с тобой точно больше не случится! Обещаю!
Одно хорошо - от жутких воспоминаний мальчик, кажется, очнулся немного и оживился.
- И Фейран тебя выкупил, - Кер вернулся к нынешней истории, которую прошлое насилие все же не объясняло до конца.
- Я не помню как, - так же просто ответил Айсен. - Мне было совсем плохо, и господин Фейран меня еще долго лечил.
- И что же, он сразу стал спать с тобой? - в голове не укладывалось, что его брат мог спокойно сношать едва поправившегося после зверских надругательств мальчишку.
Что- то он, наверное, и впрямь не понимает в жизни!
- Нет, - Айсен простодушно отмел его опасения, что бы тут же добавить новых. - Я сам к нему пришел. Очень испугался вашего…
Юноша слегка покраснел, и эта естественная реакция от души порадовала его собеседника, продемонстрировав, что он все больше выбирается из бездны беспамятства.
- …товарища, и ссейдин Фейран сам меня взял… ну то есть сначала… и я… но потом… - Айсен окончательно запутался, смутился и умолк.
Филипп молчал, не сразу решившись продолжить расспросы: не то страшно, что перепуганный мальчишка предлагает себя хозяину, чтобы избежать более жестокого насилия, а то страшно, что хозяин этим пользуется! Им - пользуется…
- А потом?
- А потом я ему надоел, - Айсен опять угас, возвращаясь в прежнее отсутствующее состояние, - и господин отдал меня сначала уважаемому Ахмади Низаму, когда он гостил у господина, а теперь вам…
- ЧТО?! Что значит отдал гостю?! - Филипп подскочил.
Он наивно предполагал, что после всего услышанного потрясти его уже невозможно, а зря!
- То есть… Тристан… Господин Фейран приказал тебе отдаться другому мужчине?
- Да… - тускло прошептал Айсен, зябко обнимая себя руками и опуская голову, - Хотя почтенный Ахмади не захотел меня.
Действительно, почтенный! Кер мысленно поблагодарил бога, что этому ребенку, - а ведь он еще ребенок! - встретился хотя бы один нормальный приличный человек. Он задушил приступ негодования, опасаясь испугать своим гневом сжавшегося мальчика.
- Как я понимаю, Фейран даже не спросил, согласен ли ты отдаться ему или кому-то еще, - мягко заметил мужчина, и Айсен удивленно взглянул на него.
- Рабов не спрашивают… - озвучил он очевидное.
- Но ты ведь не хотел, - настаивал Кер.
Юноша смотрел на него, ошеломленно хлопая ресницами, а потом вдруг отчаянно замотал головой. Филипп устало потер лоб: поступки брата, безусловно, шокировали. Оправдать их ничем не получалось… да и не очень хотелось!
- Айсен, поверь, больше никто не будет принуждать тебя! Вот это, - он подцепил пальцем ошейник, - еще не дает право забывать, что ты человек! С такой же кровью… сердцем и душой! «Раб это вещь» - не более чем удобное оправдание для собственных грехов!
Кер видел, что юноша не очень понимает его и не верит, но это только начало. Нужно же хоть кому-то показать ему, что то, как с ним обходились все это время - отнюдь не в порядке вещей! Мужчина мерил шагами клетушку каюты, чтобы как-нибудь выплеснуть раздражение.
- Работа это одно, и в любом занятии нет ничего дурного или постыдного. Но твое тело должно принадлежать только тебе и только ты сам вправе решать как им распорядится и в чью постель придти…
Он обернулся, чтобы заметить, как по ввалившимся бледным щекам градом катятся слезы.
- Но ссейдин… - мучительно выдохнул Айсен, - я хотел… я хотел с ним! Почему тогда он… он…
Юноша зашелся слезами, спрятав лицо в ладонях и слушая эти горестные безысходные рыдания, мужчина под влиянием вырвавшегося признания потихоньку начал проникаться новой, не менее шокирующей, чем все остальное, мыслью. Он снова сел рядом, дождался, пока мальчик немного успокоится, поглаживая по плечам и проговаривая что-то теплое и утешающее, и с улыбкой поинтересовался:
- Значит, тебе было так хорошо с ним?
Вспыхнувший густой румянец, и стыдливо опущенные ресницы говорили яснее слов.
- Скажи, а господин был доволен твоим послушанием, когда ты пошел к его гостю?
- Не знаю, - признал задумавшийся Айсен, - Он прогнал меня от себя и сказал, что продаст… А теперь вот отдал вам.
Губы у него снова дрогнули
- Надо же! - заметил себе Филипп, начиная понемногу смотреть на ситуацию в несколько ином ключе, чем прежде. - Скажи-ка, а ты хотел бы к нему вернуться?
Вот это глаза!! Так смотрят малыши на явившуюся к ним настоящую сказочную фею.
Однако постепенно взгляд неотвратимо потух.
- Я ему больше не нужен, - твердо сказал Айсен, отворачиваясь, и ничего детского не осталось в скорбном изгибе губ.
Припомнив, как взбесился Фейран на его требование продать мальчика, Филипп улыбнулся еще шире.
- Ну и что же мне с вами делать, - непонятно протянул мужчина. Вот уж в самом деле, наворотили так, что теперь сами точно не разберутся. И ладно один еще неопытный ребенок, - с поломанной судьбой, искалеченной израненной душой… А этот горе-умник?!
- Знаешь, мне почему-то кажется, что все совсем наоборот, и господин Фейран привязан к тебе гораздо больше, чем он показывает! И куда больше, чем ему самому нравится.
Юноша напряженно смотрел на него, хмурясь от непонимания.
