Тихий стон сорвался с губ эльфа, и он бессознательно напрягся, делая слабые попытки вырваться, оттолкнуть руки, держащие его, ускользнуть от боли, раздирающей тесный вход в его тело. Человек словно этого и дожидался — еще одно неистовое движение, и он затрясся в оргазме, заполняя его своей спермой, и это было последнее, что почувствовал эльф, прежде чем провалиться в беспамятство.
На другой день, когда человек вошел в его камеру, эльф лежал так же, как тот его оставил, — ничком, бессильный и безучастный, едва в сознании, и лишь слегка поднимающиеся и опускающиеся ребра выдавали, что он еще дышит.
Человек коснулся его, и эльф не пошевелился, даже не вздрогнул.
Тогда человек взял его за плечо и перевернул на спину.
— Открой глаза, — приказал он.
Никакой реакции.
— Открой глаза и посмотри на меня!
Он грубо встряхнул эльфа, хлестнул его по щеке раскрытой ладонью, еще и еще раз, и только тогда тот открыл затуманенные голубые глаза и взглянул на своего мучителя.
— Мне сказали, что ты уже второй день отказываешься от еды и воды, — человек не задавал вопрос, он констатировал факт.
Вид эльфа служил достаточным подтверждением. Лицо его было бледным, под глазами появились темные круги, губы запеклись, дыхание было слабым и затрудненным.
— Неужто ты решил сбежать от меня к Мандосу?
Эльф устало закрыл глаза, и человек снова дал ему пощечину.
— Смотри на меня, эльфийское отродье! Отвечай, когда тебя спрашивают! Чего ты добиваешься?
— Смерти.
В первый раз за время своего пребывания в Мордоре эльф заговорил, и голос его был тихим и хриплым, словно он отвык пользоваться речью.
— Думаешь, я дам тебе сдохнуть прежде, чем ты мне надоешь? Нет, мой сладенький эльфенок, я не позволю тебе прервать наши развлечения на самом интересном месте, — человек хозяйским жестом стиснул его бедро своими сильными пальцами в извращенном подобии любовной ласки.
— Ты можешь убить меня, но не можешь заставить жить, — сквозь зубы произнес эльф.
— Ошибаешься, красавчик. Думаешь, тебе так легко удастся уморить себя голодом? Насколько я знаю, вы, эльфы, можете долго обходиться без еды и питья, так что я смогу наслаждаться твоим обществом еще пару недель минимум. Кроме того, мы можем кормить тебя насильно.
— Ты все равно ничего не сможешь сделать. Я не хочу жить, и через несколько дней мое тело настолько ослабеет, что душа легко с ним расстанется.
— А если, красавчик, я дам тебе повод остаться в живых?
Эльф презрительно улыбнулся и снова закрыл глаза. Он ожидал, что человек снова изнасилует или изобьет его, но тот молча встал и покинул камеру, и шаги его затихли вдали.
— Очнись, мой сладенький эльфенок. Тут кое-кто пришел навестить тебя.
Ненавистный голос человека пробудил эльфа от полузабытья, в котором он пребывал. Он открыл глаза, гадая, какое новое издевательство ему уготовано.
Смертный махнул рукой, и эльф невольно взглянул туда, куда тот указывал.
С другой стороны решетки двое слуг втащили в круг света какое-то худое изможденное существо с гривой всклокоченных волос, оборванное и грязное. Руки его были связаны за спиной, во рту торчал кляп. Его поставили на колени, один из слуг схватил его за волосы и приставил к горлу нож.
Он вгляделся в лицо новой жертвы, и ему показалось, что сердце его остановилось и дыхание замерло на устах. Это был его сородич.
Эльф бросился к решетке, разделявшей их, но человек наступил на цепь, приковывавшую его к стене, и она больно дернула его за ногу. Эльф упал на колени. «О брат мой!» — беззвучно прошептали его губы. Он жадно вглядывался в лицо другого, боясь и в то же время надеясь распознать в нем того, с кем был знаком раньше, кто мог напомнить ему о безмятежных днях в Лихолесье.
— Если я прикажу, он умрет, — сказал человек. — Но ты можешь спасти ему жизнь. Если захочешь, конечно.
При этих словах другой эльф вздрогнул и чуть-чуть повернул голову. Глаза их встретились, и взгляд его был как удар ножа в сердце. В нем было столько страдания и боли, что эльф, не в силах вынести этого зрелища, закрыл лицо руками.
Прохаживаясь мимо него, человек с видимым удовольствием продолжал:
— Он уже несколько лет работает в шахтах. Ему пришлось вынести побольше, тем тебе, красавчик, однако он продолжает жить и надеяться. Но сегодня его единственная надежда — это ты. Скажешь «да» — он будет жить. «Нет» — умрет прямо здесь. Мой слуга перережет его нежную шейку.
Эльф не стал спрашивать, чего он хочет — в свете их последнего разговора это было и так ясно.
Он отнял руки от лица и, поникнув головой, сказал тихо:
— Я не буду морить себя голодом или каким-либо другим способом приближать свою смерть. Отпусти его, он тут не при чем.
— Этого мало, красавчик. Мне нужно больше, — человек сделал многозначительную паузу и сказал: — Пообещай, что ты будешь добровольно делить со мной ложе, подчиняться мне во всем и с готовностью выполнять любое мое желание.
— Я эльф и не могу быть ничьим рабом, — с ненавистью процедил он сквозь зубы.
Человек запустил пальцы ему в волосы и поднял его голову так, чтобы тот мог смотреть на связанного эльфа. Слуга, державший нож, прижал его сильнее к коже, и из-под лезвия показалась кровь.
Он знал, что если бы тот мог говорить, то кричал бы сейчас: «Не соглашайся, они все равно убьют меня, раньше или позже, не сдавайся, не покоряйся им!» Но глаза его выдавали, в них был страх — страх и мольба. Он хотел жить.
Эльф молчал. Ему казалось, что если он попробует произнести хоть слово, то разрыдается.
— Понимаю, трудно решить. Непросто расставаться со своей эльфийской честью, или как вы там это называете, — с издевкой произнес человек. — Но я могу немного расширить условия сделки. Просто потому, что ты мне нравишься, и я сегодня в хорошем настроении. Так вот, я не только сохраню жизнь этому жалкому созданию с заостренными ушками, я его отпущу на волю, если ты согласишься. А если мне понравится, как ты ублажаешь меня в постели, через месяц я отпущу еще десять пленников из числа твоих родичей.
— Я тебе не верю, — выдавил эльф.
— Твое право. Но поверить придется — выбора-то у тебя нет. Хочешь убедиться в серьезности моих намерений? Сейчас этому пленнику перережут глотку, потом приведут другого, и мы продолжим нашу захватывающую беседу.
Человек кивнул слуге, и тот запрокинул жертве голову и чуть отвел в сторону нож, готовый полоснуть лезвием по горлу.
— Нет! — вскрикнул эльф и рванулся вперед, протягивая руки, не чувствуя боли, которую причиняли ему пальцы человека, вцепившиеся в волосы.
— Это следует рассматривать как согласие? — сарказм звучал в голосе его мучителя.
— Я сделаю все, что ты скажешь, — собственный голос, произносящий эти слова, показался эльфу чужим. — Отпусти его.
— Не так быстро, красавчик. Помнишь, я сказал: выполнять все мои приказания без колебаний, быть покорным и послушным. Если ты посмеешь мне перечить или не подчинишься, если будешь пытаться сбежать или покончить с собой, десять твоих сородичей умрут. Ты все понял?
— Да.
— Теперь остается только проверить, как ты выполняешь условия сделки. Для начала — как тебя зовут?
— Гилморн, — нехотя ответил эльф.
— Откуда ты?
— Из Мирквуда.
— Из синдар или из нандор?
— Я синда.
— Что ты умеешь еще, кроме как попадать в неприятности?
— Складываю стихи и играю на арфе. Стреляю из лука и владею приемами рукопашного боя с двумя кинжалами.
— Ты когда-нибудь раньше был с мужчинами?
Опустив глаза, Гилморн покачал головой.
— А с женщинами?
Тот же ответ.
— Девственник? Как интересно. Значит, никакого опыта в постели?
— Нет, — еле слышно ответил эльф и внезапно до ушей залился краской.
— Ну надо же, — ехидно сказал человек. — После всего, что было, ты еще можешь краснеть! Право слово, вы, эльфы, нежные создания.
Он взял Гилморна за подбородок и провел большим пальцем по его губам.
Эльф вздрогнул, но пересилил себя и не сделал попытки отстраниться.
— Юн, глуп, неопытен и хорош собой, как… ну, как эльф, разумеется. Очень возбуждающее сочетание, — констатировал человек.
Он запрокинул эльфу голову, наклонился, и его наглый глумливый рот накрыл губы Гилморна, терзая их требовательно, властно. Это нельзя было назвать поцелуем — смертный словно пил его, высасывал, похищал его дыхание, брал его своим жадным языком и отпустил лишь тогда, когда услышал сдавленный, задыхающийся стон эльфа.
Выпрямившись, человек коротко рассмеялся.
— Типичный девственник. Даже поцелуя приходится добиваться силой! Может быть, тебе нравится, когда тебя насилуют и принуждают?
