– Ты такой сильный! – изнемогая от наслаждения, прошептала Будур.
– Только когда я с тобой, – ответил Кемаль. – Я не знал, что любовь может сделать меня таким сильным. Ты даришь мне настоящую жизнь. – Затем он снова приблизил к ней свое лицо, прижался губами к ее губам, и его язык проник в ее рот.
С каждым движением принца Будур чувствовала, как расширяется ее сердце, выпуская любовь, которая наконец потекла свободным потоком, омывая ее и Кемаля. Этот чистый родник захватил их обоих, смыл с них горесть расставания и тоску, отдалил на какое-то время заботы о будущем. Они были вместе и любили друг друга.
Кемаль погружался в нее все глубже, но принцесса видела, что он сдерживает себя: его руки дрожали, дыхание вырывалось небольшими толчками.
Будур молчала. У нее не было слов, она задыхалась от нахлынувших чувств. В эту минуту ей хотелось только одного: чтобы между ними не было никаких преград, никаких ограничений. Обхватив его ногами, она резко выгнула спину. Одно быстрое движение – и они стали единым целым.
Два сладостных стона слились в прекраснейшую музыку наслаждения. Это был голос самого восторга, голос любви и счастья. И в этот момент на них пролился необыкновенный свет, который нес в себе величие и поднимал покровы тайн.
«Она моя! Прекраснейшая из женщин, что когда-либо рождались в этом мире, дарована мне!»
Кемаль любовался уснувшей Будур. К принцу сон не шел. Истома, что овладела его телом, не коснулась разума. И теперь юноша мог просто наслаждаться тем, что его принцесса, его греза, оказалась не мечтой, а вполне реальной женщиной.
Первые лучи солнца позолотили шелка широкого ложа. Черные волосы принцессы рассыпались роскошными волнами, грудь легко вздымалась, а улыбка была так нежна, что сердце Кемаля сжималось от счастья.
«Благодарю тебя, Аллах милостивый и милосердный! На свете нет мужчины счастливее меня. И я прошу лишь одного – дай мне силы всегда быть рядом с этой женщиной, стать ее защитником и утешителем!»
И словно в ответ на эти горячие слова ослепительные солнечные лучи наполнили опочивальню. Золотой свет благословения был так силен, что слезы выступили на глазах принца.
Кемаль готов был благодарить целый мир – рядом была та, к которой он стремился всей душой. И теперь она стала его жизнью, его душой и счастьем до конца дней.
Макама двадцать четвертая
Легкими облачками мелькали дни. Вот их прошло восемь. Потом миновало четырнадцать. Кемаль был удивлен тем, что так быстро летит время. Будур старалась рассказать о своей родине все, ничего не упустить. Она страстно желала, чтобы Кемаль, ее принц, полюбил прекрасную страну Канагава так же сильно, как любила ее и сама принцесса.
Юноша старался все запомнить, но временами ему казалось, что в голове уже не осталось места, а то, что он увидел и узнал вчера, вытеснялось тем, что он успел увидеть сегодня. А вот визирь оставался неутомимым. Благородный Ризван успевал задать тысячу вопросов и записать на них ответы. Храмы и дворцы, парки и букеты, музыкальные инструменты и древние традиции – ему было интересно все. То, что нельзя было описать словами, он зарисовывал, то, что нельзя было зарисовать, запоминал. А то, что нельзя было запомнить… Хотя память визиря, казалось, могла удержать все.
И вот наступил день свадьбы. Кемаль ожидал пышных торжеств, вереницы гостей, шума и суеты. Но в храме принц увидел только императорскую чету, наставницу принцессы, поэтессу Мурасаки Сикибу, перед чарами которой не устоял мудрый визирь, и двух придворных дам.
Простой, но исполненный величия обряд наполнил сердце принца почтением к древним традициям. Жители страны Канагава верили, что таинство брака соединяет два сердца. И только самые близкие могут разделить с женихом и невестой их радость. При этом обряде нет места пышным торжествам – взаимные клятвы слышнее в тишине.
Накануне Будур рассказала, что в конце обряда жених и невеста должны поровну выпить сакэ из чаши.
– Но как же быть, мудрый визирь, ведь Аллах запрещает нам употреблять спиртное?
– Мальчик мой, – подумав, сказал Ризван, – я думаю, что всемилостивый и милосердный повелитель правоверных позволит тебе пригубить напиток. Так ты проявишь уважение к традициям народа страны Канагава, но при этом не уронишь чести царского дома.
И вот в час торжества принц лишь смочил губы в традиционно подогретом напитке. Император чуть улыбнулся, видя это, но промолчал. И лишь после того как церемония закончилась, императрица вполголоса сказала Кемалю:
– Старики верят, что тот, кто больше выпьет из свадебной чаши, станет главой дома. Смотри, принц, как бы Будур не стала тобой командовать.
– Я буду лишь рад этому, великая императрица. Подчиняться моей прекрасной жене – самое большое удовольствие для меня.
Комати улыбнулась.
– Мне радостно слышать такие слова. Если же через двадцать лет я услышу их снова, то пойму, что моя дочь – счастливейшая из женщин.
– Я готов вслед за принцем повторить эти слова. – За спиной у Комати раздался голос императора. – Соглашаться с моей прекрасной женой – величайшее удовольствие для меня.
И императрица, улыбнувшись, опустила глаза. Она помнила, как на той давней церемонии она не смогла сделать даже крошечного глотка. И муж ей сказал: «Ты царствуешь в моей сердце и повелеваешь моим миром. И так будет всегда». Прошло уже почти двадцать лет, но император сдержал слово.
В прекрасную страну Канагава пришло лето. Тепло сменилось зноем. Так говорила Будур. Но Кемаль лишь посмеивался, вспоминая, какой бывает жара на его родине. Зной, что приходил из пустыни, высушивал колодцы на многие фарсахи вокруг. Здешняя жара была для наследника страны Ай-Гайюра лишь теплым солнечным днем в конце весны.
Удивлялся Кемаль и тому, что Будур не любит дождей. Ведь на его родине дождь был для каждого жителя долгожданной редкостью, благословением небес. Он дарил жизнь всему живому. Здесь же о дождях писали красивые и печальные стихи.
Принц все чаще ловил себя на том, что с тоской и нежностью вспоминает свою далекую родину. Все чаще он в беседах с визирем сравнивал верования, нравы и традиции двух стран. И разговоры о знойной, но такой прекрасной стране Ай-Гайюре становились все продолжительнее.
Заметила это и Будур. Как-то вечером, когда нежное покрывало сумерек опустилось на дворец, она спросила мужа:
– Почему ты так печален, свет очей моих?
– Я вспомнил матушку и отца. Вспомнил, каким бывает вечер в начале осени, вспомнил, как пахнет дым тандыра, когда пекут лепешки…
– Ты так тоскуешь по родине, мой принц? Тебе плохо со мной?
– Ззвезда моя, в тебе теперь вся моя жизнь. Но по родине я тоскую.
– Разве не стала для тебя новым домом великая страна Канагава?
– Конечно стала. Но дом – это всегда дом. И, увы, новая родина не в силах заменить старую.
И Кемаль перевел взгляд на окно. Где-то там, в немыслимой дали, скоро взойдет солнце. Оно осветит крыши дворца, минареты и заброшенную башню на острове Вахрез. Даже ее серые холодные стены сейчас казались принцу прекрасными. Он отдал бы многое, лишь бы на один миг оказаться у стен дворца, один раз вздохнуть подле матери и увидеть чуть снисходительную улыбку отца.
Будур с тревогой думала о тоске своего мужа. Она знала, что нет лекарства от этого чувства, и потому решилась задать вопрос мудрому Ризвану.
– Благородный визирь, что мне делать? Принц Кемаль тоскует. Он все чаще вспоминает свою родину. И в глазах его столько печали… Как мне помочь ему?
– Прекрасная принцесса, я тоже замечаю тоску Кемаля. И мне она тоже терзает душу. От тоски по родине лекарств нет…
Но совсем другие слова сказал император Такэтори.
– От тоски по родине, девочка, есть отличное лекарство. Это дорога к дому.
Будур недоуменно посмотрела на отца.
– Отец мой, великий император, я не понимаю тебя…
– Между тем все очень просто. Я подскажу тебе одну маленькую хитрость. Увидишь – принц вновь станет весел и деятелен. И, малышка, за эти слова он еще больше будет тебе благодарен…
Императрица улыбнулась мужу с пониманием. И, видя недоумение дочери, сказала:
– Девочка, все действительно очень просто. Отец хочет, чтобы ты попросила принца Кемаля представить тебя его благородным родителям.
– Мама!
– Да, Будур, ты поняла нас правильно. Ведь что может быть естественнее, чем желание молодой жены познакомиться с родителями мужа, понравиться им, стать частью благородной семьи?..
Принцесса улыбнулась.
– Да, матушка. Этот совет мудр… Но почему я сама не нашла такого простого решения?
– Ты еще молода… И пытаешься все решить сама. Одной любовью не побороть тоску по родине. Визирь во многом прав. Но ты же дитя рода Фудзивара. В твоих силах и то, что недоступно другим…
