— Этот танец — идеальное воплощение идеи добровольного подчинения и осознанного, ответственного владычества, — говорила Карен. — Так где искать лучших танцоров, если не здесь?
Эд с изумлением поймал себя на том, что горячо болеет за фемдомную парочку, в которой женщина изысканно и страстно вовлекала мужчину в ритм и стиль своих движений, а он чутко поддерживал, подстраховывал свою Госпожу в её танце-полёте.
Марта сидела у ног Эда и от волнения крепко сжимала его ладонь. То, что Марта выбрала тех же конкурсантов и так переживает за них, обрадовало. Восхитительное чувство единения, которое связало их когда-то, но со временем начало притупляться, становиться привычным, сегодня вспыхнуло с новой силой.
Эд успокаивающе потрепал Марту по волосам, а она доверчиво прижалась к нему.
— Не бойся, они выиграют, — сказал Эд.
И Марта с Эдом одновременно закричали восторженно, когда так и случилось.
После опять был небольшой отдых, а за ним — состязание на скорость в одном из самых известных способов связывания в шибари…
— Это и правда лучший открытый БДСМ-клуб Нью-Орлеана, — сказал Эду Крис Блеквуд.
Эд кивнул, скользнув по мужчине рассеянным взглядом. Бизнес отступил куда-то далеко, сейчас важнее всего была их связь с Мартой.
Они даже поучаствовали в одном из экшенов — БДСМ-практике как самостоятельном действе или составляющем элементе сессии. Скованная и подвешенная к потолку Марта довольно, расслабленно улыбалась, когда Эд раскачивал и крутил её.
Вечер получился весёлый и лёгкий, Эд, давно утративший вкус к таким мероприятиями, даже пожалел, что настало время возвращаться домой.
К нему и Марте подошла Карен.
— Всё оказалось не так плохо. Клуб симпатичный, но любая БДСМ-публичность — это не моё.
— Почему? — изумился Эд. — Вы сделали этот вечер! Даже лучше, чем Тед Оллер.
— Именно поэтому. Я же актриса, поэтому любое развлечение, которое делается при свидетелях, автоматически превращается в работу. А на работе отношения могут быть только деловыми.
— Можно найти более приватную компанию. Даже очень приватную.
— Нет, — отрезала Карен. — Любая групповуха не для меня.
— А как же общение?
— Ванильно-приятельски. Погулять в парке, посидеть в кафе, посплетничать.
Крис Блеквуд посмотрел на Карен с недоверием.
— После того, как вы вели этот вечер, такие слова сомнительны.
Карен фыркнула:
— Когда вы развлекались, я работала. Помогала одному придурку спасти его бизнес. И теперь хочу домой, чтобы наконец-то расслабиться и отдохнуть. В клубы я больше ни ногой. В смысле, для развлечения. Ванильные они или БДСМ-ные, а всё равно всё обернётся ещё одной трудовой сменой.
Марта опустилась на колени, прикоснулась губами к руке Эда, а когда он на неё посмотрел, закрыла себе рот ладонью.
Эд сказал:
— Можешь разговаривать с этими двумя людьми в любое время.
— Благодарю вас, Хозяин, — тихо и кокетливо проговорила Марта.
Карен слегка прикусила губу, чтобы скрыть улыбку — её столь строгие церемонии забавляли, но Марта явно ими наслаждалась. «Каждому своё счастье», — мысленно сказала Карен.
Марта встала, скромно потупила взгляд и проговорила:
— Госпожа Карен, а Джей Карлтон вам заплатил хоть что-нибудь? О нём говорят как о жутком сквалыге, но я юрист и могу вам помочь заставить его раскошелиться.
— Спасибо, но гонорар я с него уже стрясла. Достаточно было во время второй паузы сказать, что или он платит мне и нанимает нашу группу на две недели, или я ухожу из клуба прямо сейчас.
— А выступление в «Тёмном бархате» не повредит вашей репутации?
Карен фыркнула:
— У меня сейчас вообще нет никакой репутации, потому что для мира я никто. Если мы станем известной группой, таблоиды и так выставят на показ все детали нашего прошлого и настоящего. Это издержки профессии. Если не станем, то на развлечения и сексуальную ориентацию официантки или продавщицы всем плевать.
Блеквуд смотрел на Карен со всё большим интересом.
— Ваш выговор и стиль речи не похож на то, как говорят продавщицы и официантки.
Карен светски улыбнулась:
— Моя бабушка считала, что пока есть публичные библиотеки, беднякам стыдно быть необразованными. А сейчас вынуждена вас покинуть — с утра много работы. Приятной ночи.
Карен ушла. Блеквуд проводил её взглядом.
— Необычная женщина. — Немного помолчал и спросил: — Мистер Валевски, можно задать вопрос вашей Рабыне?
— Можно. Но отвечать или нет, решает она.
— Спасибо, — кивнул Блеквуд и обратился к Марте: — Миз, у Госпожи Карен есть Рабы?
— Мы не настолько дружны, чтобы обсуждать интимные вопросы, но, насколько я заметила, она одна и к монашеству не склонна. Если вас не смущает то, что Госпожа Карен — новичок в Теме, у вас есть шанс добиться её благосклонности.
— Спасибо, — улыбнулся Блеквуд.
* * *
Лайзу распирали эмоции и впечатления. Молчать она, как ни старалась, не могла.
— Он совершенство. Идеал мужчины, — расписывала Лайза своего бойфренда Карен и Элине. От переполняющих её чувств Лайза металась по комнате девушек.
— Сядь, не мельтеши, — цыкнула на неё Карен.
— Голова от твоих метаний болит, — поддержала Элина.
— Вы ничего не понимаете! — Лайза на несколько мгновений замерла и опять принялась расхаживать по комнате. — Он необычайно терпелив и снисходителен к женским слабостям.
— Что? — оторопела Элина.
— К чему он там терпелив и снисходителен? — проговорила Карен, а Лайзе показалось, что её голос стал похож на клинок меча.
Лайза вздёрнула подбородок и сказала склочно и категорично:
— Только очень сильный, умный, уверенный в себе, лишённый предрассудков и комплексов мужчина будет терпеливо и снисходительно относиться к женским капризам и истерикам, потому что понимает слабость и повышенную эмоциональность женщин.
— А ещё их непроходимую тупость, — добавила Элина.
— Какую ещё тупость?! — возмутилась оскорблённая замечанием Лайза.
А Карен сказала:
— Если человек действительно умный, сильный, уверен в себе, лишён предрассудков и комплексов, то, вне зависимости от пола, никогда не будет терпеть ничьи капризы и истерики, а тех, кто попытается такое устроить, немедленно вышвырнет из своей жизни опять же вне зависимости от их пола. Терпеть капризы с истериками и снисходить к ним будет только или трусливое тупое ничтожество, которое неспособно делать себе ту жизнь, какую хочет, или манипулятор, который смотрит капризы и истерики партнёра как на средство использовать его.
— Вот это точно! — согласилась Элина.
— Вы мерзкие, отвратительные, злобные и завистливые суки! — заорала Лайза. — Вы никогда не получите женского счастья, потому что оно не для мизогиничек!
— Вот мне всегда было интересно, — спокойно, задумчиво сказала Карен, — чем женское счастье отличается от мужского, и если у мужчин и женщин счастье разное, то как они могут создавать счастливые пары?
— Счастливые пары — это миф! — голосом телепроповедницы возгласила Элина. — Брак надлежит заключать только ради размножения. Всё остальное есть козни диавольские!
Карен расхохоталась, а Лайза провизжала:
— Вы никогда не узнаете, что такое счастливая семья, пока не признаете, что отличаетесь от мужчин, не примите свою женскую природу, её слабость и ранимость!
— Добро пожаловать в средневековье! — засмеялась Элина.
А Карен сказала серьёзно и твёрдо:
— И мужчины, и женщины слабы и ранимы одинаково, как одинаково сильны и неуязвимы, потому что и те, и другие одинаково люди.
Лайза бросила брезгливо:
— Как надо ненавидеть себя, чтобы отрицать свою женскую природу!
Элина вспылила:
— Если для того, чтобы стать женщиной, надо перестать быть полноценным человеком, я лучше буду бесполой!
— Да ты и есть бесполая!
— Зато не безмозглая и не бесхребетная!
— Элина, — спокойно проговорила Карен, — не кричи, оно того не стоит. Ведь всё очень просто. Для человека естественно быть сильным, смелым, уверенным в себе, умным, самостоятельным и независимым, наслаждаться этим ежесекундно, и никто — ни женщины, ни мужчины — в этом правиле не исключение, но лишь при условии, что человек хочет быть именно человеком, а не пустым местом.
— Действительно, — согласилась Элина. — Каждый выбирает сам — человеком быть или предметом для поимения.
— Завидуешь, потому что тебя никто никогда поиметь не захочет! — выкрикнула Лайза. — Как и тебя! — ткнула она пальцем в сторону Карен.
— Всё верно, — спокойно согласилась Карен. — Нас не имеют, с нами занимаются любовью.
— Только что-то мужика рядом с вами не видно, — злорадно сказала Лайза. — И не будет никогда. Потому что мужчине нужна женщина, которая без разговоров признает его силу и отдаст ему свою слабость, и ему не интересен ещё один мужик, пусть и с вагиной вместо члена!
