— Выходи, говорю, — он снова долбанул по двери. Та подозрительно затрещала.
Знаю, я идиотка. Но мне было искренне жаль портить учебное имущество из-за разногласий с этим парнем. А потому я на трясущихся ногах подошла к двери, и открыла её. После чего вновь прижалась к стенке.
Сомаров со скептицизмом открыл дверь шире, после чего глянул на меня. Не знаю, что его остановило. Возможно, слезы на моем лице. Возможно, мои испуганные глаза. А возможно, и бившая меня дрожь. Но, тем не менее, он стоял и просто смотрел на меня.
— Тьфу, — сплюнул он в унитаз. — Дура, — и, развернувшись, просто ушел, вновь громко хлопнув дверью.
Вот тут наконец-то у меня взыграла совесть. Я всегда знала, что моя доброта меня ни до чего хорошего не доведет, но даже это, кажется, было за пределами разумного.
Быстро вытерев слезы, я побежала следом. Он шел к лестнице, и я бросилась за ним.
— Кирилл, — позвала я его. Тот остановился, помедлил, а потом все же посмотрел на меня с явным недоверием. — Тебе руку промыть надо, — неуверенно промямлила я, и, не выдержав его взгляда, уставилась на его ботинки. Он медленно начал приближаться ко мне, я же непроизвольно стала отступать. Мы остановились лишь тогда, когда моя спина натолкнулась на стену.
— Ты, — произнес Кирилл, резко схватив меня за подбородок, и заставив смотреть себе в глаза. Я вцепилась руками в ремень сумки, надеясь, что это придаст мне сил. Злой взгляд меня совсем не радовал. — Откуда ты вообще только такая взялась? — фыркнул он, так и не отпустив меня.
— Мы уже третий год в параллельных группах учимся, — тихо отозвалась я. Вспомнились угрозы сожительниц, и я тут же скривилась. Нашла, чем заняться. Нужно было бежать, пока он давал шанс.
— Я тебя вчера впервые увидел, — усмехнулся Кирилл, переместив свою руку на мой затылок. Пальцы зарылись в волосы, собирая их в кулак. Я зажмурилась, ожидая боли. — И все же ты меня боишься, — ухмыльнулся он. Так ничего и не почувствовав, я удивленно распахнула глаза. — Почему? — от его заинтересованного взгляда мне стало неловко.
— Тебе надо промыть рану, — вновь произнесла я, прикусив губу. Надеялась хоть так унять эмоции внутри. Надо срочно приводить свою жизнь в привычный порядок. Иначе, с такими темпами, я долго не протяну.
— Промыть рану, — с усмешкой он недоверчиво покачал головой, и вновь приподнял мое лицо за подбородок, только уже второй рукой. — Ты в своем уме?
— Ладно, не хочешь — как хочешь, — кивнула, намериваясь как можно быстрее его покинуть. — Твое право. Отпусти.
— Не хочу, — немного помедлив, отрезал он. Я вновь испуганно посмотрела на него. — Почему ты меня боишься? Вчера этого не было, — теперь вместо любопытства в его глазах была лишь внимательность. Он изучал, пытаясь найти ответ на моем лице.
— Отпусти, — я сказала более твердо, и почувствовала себя немного увереннее.
— Не отпущу, пока не скажешь, — усмехнулся Кирилл, подойдя еще ближе ко мне. Если до этого между нами было хоть какое-то расстояние, то теперь не было и его.
И все же, я не стала отвечать. Не в моих правилах жаловаться. Сама со всем разберусь.
Я просто стояла и молчала, смотря в его глаза насыщенного зеленого цвета. А он и не думал отводить свой взгляд, продолжая им сверлить меня.
— Отвечай, — раздраженно отозвался Сомаров после нескольких минут таких гляделок. Кажется, я его вновь разозлила.
— Отпусти, — он крепче сжал свою руку на моем затылке, и я стукнула зубами, не собираясь выдавать ни звука. Боль тоже можно скрыть. Раньше удавалось, и сейчас получится.
— Алина, ты ведешь себя крайне глупо, — зловеще сузив глаза, тихо, но четко проговорил он.
— Это в моем репертуаре, — согласно кивнула я. Кто бы еще пошел из-за угрызений совести помогать такому, как Сомаров, после того, как сам ранил его, защищаясь от него же?!
— Значит, не играешь, — задумчиво проговорил он. И я тут же вспомнила, что что-то подобное он уже говорил сегодня в мой адрес. — Это будет даже интереснее, чем я думал, — склонил он голову набок.
— О чем ты? — я все еще плотно сжимала зубы.
— Да так, — усмехнулся парень. — Даже не пытайся от меня скрыться, Алина. Все равно найду, — хватка на затылке ослабла, но рука так и не исчезла.
— Ничего, еще три года, и мы больше не увидимся, — по привычке кивнула я.
— Три года? — Кирилл вновь недоверчиво посмотрел на меня. — Ты думаешь, что за три года ничего не изменится? — он фыркнул на такую перспективу. — До конца года твоя жизнь изменится до неузнаваемости, обещаю, — усмехнулся парень. Как будто мне было нужно такое обещание.
— Учебного или календарного? — чисто из интереса спросила я с печальной усмешкой. Кажется, он был абсолютно прав. И это произойдет совсем скоро.
— Оба, — улыбнулся Кирилл. По-обычному. Не нагло, не самодовольно, не соблазнительно. Просто обычно. Не видела раньше на его лице такой улыбки.
— Чудесно, у меня есть время собрать вещи и укатить домой, — кивнула, понимая, что никуда не уеду. Глупо сейчас бросать университет. Да и вряд ли я еще где-то найду нормальную работу. И эта была чистой случайностью.
— Ты же этого не сделаешь, не так ли? — его улыбка тут же наполнилась ехидством.
— Послушай, Самаров, а ты можешь просто оставить меня в покое? — и дать возможность жить мне прежней скучной серой жизнью.
— Не могу, я на тебя поспорил, — вновь усмехнулся он, заставив меня изумленно посмотреть на него.
— На меня? — я почувствовала, как внутри все противно скрутило от тошноты. Хорошо хоть кроме кофе я сегодня больше ничего не пила и не ела. Желудок был пуст.
— Да, на тебя, — Кирилл безразлично пожал плечами. Лишь глаза выдавали заинтересованность. — Не правда ли, будет интересно узнать, насколько быстро я смогу тебя сломать? — зловеще зашептал он, склонившись к моему уху. — Насколько быстро ты поравняешься со всеми остальными? — меня передернуло от такой перспективы. Теперь понятно, почему у него такое повышенное внимание ко мне. Меня вновь переполнило отвращение к нему. В конце концов, я же живой человек, а не вещь какая-нибудь.
— И на что поспорили? — скрипя зубами, поинтересовалась у него. Стало интересно, насколько дорого они меня оценили.
— На мой мотоцикл, — шепнул он мне на ухо, после чего я почувствовала поцелуй в шею. И тут же меня передернуло. — Так что я выиграю, — его рука, которая раньше лежала на моем подбородке, оказалась на моей шее. Пальцы легонько сжались. Мне стало неудобно дышать. — И ты мне не помешаешь, ясно? — его глаза наконец-то посмотрели в мои.
— Это мы еще проверим, — выдохнула я, схватившись за его руку, и попытавшись убрать её со своей шеи.
— А ты милая, — неожиданно рассмеялся Кирилл. — А за руку не волнуйся, не отрежут, — усмехнулся. Я же его веселия совершенно не разделяла. — Еще увидимся, Алина, — он вновь рассмеялся, и, отпустив меня, отправился вниз по лестнице. Все еще веселясь.
Я сползла вниз по стенке, устало уткнувшись затылком в бетон. Что ж, во всяком случае, я теперь точно знала, что так просто от парня не отделаюсь. Вероятно, сожительницы убьют меня до того, как он успеет продвинуться в своем деле. Час от часу не легче.
«Я тебя вчера увидел впервые» — мысленно передразнила я его. Не видел бы еще лет десять, и я была бы просто счастлива.
Удивительно, что он вообще рассказал мне про спор. Обычно все делается наоборот. Сначала выигрывают, а уже потом жертва случайно обо всем узнает. В чем смысл был мне рассказывать сейчас? Такое чувство, что ему это как-то помогло. Отнюдь. Скорее, наоборот.
Устало вздохнув, я поднялась, и отправилась обратно в туалет. Надо было хоть смыть соленую воду, пока она совсем не впиталась в кожу.
* * *
Его веселье пропало так же внезапно, как и появилось. На смену ему пришло раздражение.
Эта девчонка или дура, или просто притворяется.
Но как же она похожа на Неё… Такая же тихая, скромная, и все же с зубками. Только внешность совсем не та.
Он раздраженно провел ладонью по лицу и взъерошил волосы.
Похожа она, или не похожа, ему-то что? У него задача проста — доказать, что она ничем не отличается от всех остальных. И он это сделает.
И плевать, что в груди появилось какое-то дурацкое чувство. Непонятное, назойливое, и донельзя паршивое.
Он выиграет спор, даже если для этого ему придется погубить все то, что он так старательно выстраивал все эти годы. Даже если ему придется ломать собственные принципы или самого себя.
Такова цена за победу. А иначе никак. Иначе можно просто сдохнуть, без права на еще один шанс.
Без права доказать самому себе, что он всегда прав. Всегда. И она — всего лишь очередное доказательство его правоты.
Нет. Еще нет.
Но обязательно будет.
Один раз он уже проиграл, второго он не допустит.
