...Откуда взялась моя новая подруга, точно не помню, но «Сангрию» мы допивали вместе с ней и хохотали как сумасшедшие. Девушке повезло с характером и мозгами, но совершенно не повезло с внешностью. Hаверное, Бог дает только одно: либо то, либо это. Моя новая приятельница — просто вылитый парень, и eй наверное, не помогут ни гормоны, ни пластика: жидкие волосы, уложенные как-то по-мальчишечьи, мордочка ученика заборостроительного техникума, нос картошкой, маленькие глаза; лохматые, неправильной формы брови. В сети она существовала под ником «Мечтательница», а в графе место жительства значилось — «Страна грез». Как ни странно, в реальности вполне адекватный человек.
— Это мой исходник, — сообщила она, показывая фото привлекательного юноши. Стройный, спортивный, бабы за ним наверняка бегали.
— Ты хранишь? Я все порвала.
— Зачем?
— Не хочу помнить прошлое.
— Это же все-таки ты. Нужно помнить, кем ты родилась, и быть счастливой от осознания того, кем ты стала.
Меня передернуло. Теперь я поняла, что мы действительно разные. Кому-то достаточно просто переодеться женщиной, а кому-то без операции нет жизни. Но все-таки странно: неужели только для меня прошлое так болезненно, или же действительно у всех нас болячки выражены в разной степени.
Мы еще не раз возвращались в квартиру, на кухне тусовалась более веселая компания, чем в комнате, и, кажется, здесь уже тоже начали выпивать.
— Говорят, лучший день в году, чтобы все рассказать своим близким и друзьям, — это первое апреля. Все равно не поверят. Зато потом, второго апреля, можно все повторить. Для недоверчивых.
— А мне старший брат сказал: «Менять пол можно только в целях конспирации!»
— А моя сестра сказала, что не видит во мне особой перемены после операции. «Был дурак, а стала дура». Это она про меня так, — хохотала высокая брюнетка.
В комнате поднимались более серьезные темы. Сидящие на мягких диванах дамы не улыбались, внимательно слушая друг друга.
— Семь лет я боялась обратиться к врачам, например, чтобы взять больничный, а вдруг «раскроют». Раз в два-три года устраивала себе диспансеризацию платных врачей, которые «в курсе». На работе не пользовалась больничными, отлеживалась день-два или переносила болезни на ногах. И вот сейчас пришлось делать выбор: или ходить очередную неделю с температурой под сорок, или хотя бы недельку официально отлежаться и выкарабкаться. Пришлось вызывать врача. Было некомфортно, врач все-таки. А вдруг что... Тем не менее все прошло без проблем, получила честный больничный. Страх приятен тем, что в жизни еще есть что побеждать.
М-да, я бы конспирацию точно не потянула. Уходя я решила обменяться телефонами с новой подружкой и вдруг поняла, что не знаю, как ее зовут.
— ЮлиЯна, — ответила она на мой вопрос.
— Как? — я не въехала. — Юлиана?
— Нет. У меня имя состоит из двух имен: Юлия и Яна. ЮлиЯна.
— А, понятно. — Я продолжала записывать ей мой домашний номер, а моя рука непроизвольно изменила две последние цифры. Все-таки я ошиблась насчет адекватности человека. Бывает.
Лили тащила меня к выходу. Она уже познакомилась с «нужными людьми», и ей надо только заплатить одной девочке-продюсеру, потом другой девочке аранжировщику песен, потом третьей девочке за что-то там еще...
— Ты можешь одолжить мне денег?! Все-таки устроила тебя на работу, не забывай! — строго напомнила она.
Я притворилась пьяной. А потом — не знаю, что произошло, но притворяться уже не требовалось...
* * *
— Просыпайся, мам. Вставай! — Сын трясет меня за плечо.
Все повторяется, как в дурном фарсе. Как я вчера попала домой?
С трудом разлепив глаза, смотрю на него. Он опять лохматый, в домашней футболке и трусах. Значит, снова не ходил в институт, и я даже не могу его отругать. А его, умника, кажется, вполне устраивает, что я частенько прихожу домой на бровях. Ему это дает определенную свободу. Так мы вместе постепенно скатимся в пропасть... Но как мне остановиться?! Я только-только начинаю жить!
— Как твои новые подружки? — Он интересуется искренне.
Ему вообще интересна моя жизнь: ночные клубы, транссексуалы...
— Какие-то они все...
— Какие?
— Книжные, — своему сыну я могу рассказывать многое. Он меня понимает.
— То есть?
— Ну, знаешь... Вот я, например, не была настоящим мужчиной, живя в мужском теле. И потому все мои мужские поступки были продиктованы неким представлением о том, каким должен быть мужик. То есть я прочитала или увидела в кино, что «мужчина такой-то и сякой-то», и подражала образцу. Вот и те дамочки были такие же точно надуманные. Сказали, что женщины не пьют и не курят. Представляешь?
— Ага, — он развеселился. — Расскажи об этом Блевотине, вот она посмеется.
— Еще как! Будет ржать как лошадь.
Я с трудом села на постели. Господи, как же я сегодня буду работать?... И как все-таки хорошо, что у меня такой понимающий сын. Да и вообще! У меня хорошая семья. Даже бабушка. Она никак не комментировала мое желание стать женщиной и только недавно — по прошествии двух лет — тактично поинтересовалась, счастлива ли я теперь. Я ответила: «Еще как!»
Да, в сущности — это правда. Когда-то мне гадала моя подруга, она сказала, что я умру очень счастливой. Я и сейчас могу умереть, ведь самую главную боль своей жизни я ликвидировала. А вот как закончат свой короткий век мои вчерашние подружки, даже не знаю. Они все в сомнениях, надо им это или не надо? Интернет — он как змей-искуситель. А нужно ли им это червивое яблочко?
Я и сама немало времени провела в интернете и знаю, что оттуда легко подцепить заразу транссексуализма. Всем этим несчастным мальчикам и девочкам поток лишней информации заплел и без того путаные извилины в косички. Мое поколение трансов было другим. Я родилась во времена Хрущева, росла при Брежневе в стране «развитого социализма», а мои родители и их друзья обсуждали Карибский кризис, культ личности и успеют ли построить коммунизм к 80-му году. Но им и в голову не могло прийти, что можно всерьез задумываться о гей-парадах в Москве.
А еще в то время проще было стать космонавтом и слетать на Луну, чем надеяться, что общество поймет примет мужика в юбке. Первые волны транссексуалов были как бабочки-однодневки — готовы прожить только один день, если бы нам разрешили смену пола. Ведь казалось, что больше одного дня и не получится, сделаешь операцию, выйдешь из больницы, и честные советские граждане тут же закидают тебя камнями...
Сеанс одновременной любви
Жизнь нужно прожить так, чтобы от пизды остались одни клочья.
— Девушка, а вашей маме зять не нужен?
В полупустом вагоне метро ко мне склоняется довольно приятный тип. Русые волосы, упитанное лицо, широкие плечи... Меня привлекают такие мужчины, а главное — такой оригинальный способ знакомства.
— Зять?! Смотря какой, — отвечаю я. И слышу хихиканье.
Это компания молодежи, с которой он ехал. На секунду мне кажется, что они все просто договорились пошутить, но глаза у парня серьезные.
— Ну вот я, например? Сгожусь или как?
— Серый, ты выходишь? — Друзья окликают его.
— Нет.
— Нас там ждут! — с досадой говорит одна из девчонок, но он только отмахивается, что мне ужасно льстит.
Толпа его приятелей выходит на остановке, а он усаживается рядом.
— Давай провожу. Можно?
— Провожай.
— А меня Сережа зовут. Сложное такое имя. Говорят еще, что ни рожа — то Сережа.
— А меня Хельгой.
— Ух ты...
Вообще-то я еду на работу и обычно никого не подпускаю близко к клубу. Охранники наши — когда кого-нибудь из артисток подвозят или провожают — обязательно вылезают толпой на улицу, комментируют «ухажера», а потом еще долго сплетничают. Но то ли я устала, то ли парень еще слишком молодой, и понятно, что ничего серьезного быть не может, так что наверное, и притворяться ни к чему. Я та, кто я есть...
— А клуб же еще закрыт, — удивляется он, когда мы подходим. — Будем ждать?
— Нет. Просто я здесь работаю.
— Серьезно? — Он вскидывается. — А кем?
Вот дурак, не уборщицей, поди. Узнав правду, он распахивает глаза, но лишь на секунду, а потом говорит: «Здорово!... Может, тебя встретить после работы, проводить?
— Хорошо. Приходи.
— ...Хельга, ты с кем пришла? — Новость о том, что меня кто-то провожал, моментально разлетелась по клубу, и не могу сказать, что мне это не понравилось.
Правда, в клубе свое веселье и свои клоуны. В частности, Вибратор. Сейчас она в поиске «мужчины своей мечты», и потому все коллеги всерьез начали опасаться за ее жизнь. Отправляясь домой к очередном «жениху», она оставляет подругам адрес. Могла бы встретиться и в безопасном месте, но опыт гласит лишь попав к мужчине в дом, узнаешь, богат ли oн? А бедные ей совсем не нужны, и время на них тратить ни к чему. Ежедневные свидания ее изматывают: недосыпание, похмелье, усталость, да и не девочка уже...
