мне без кастинга весь актёрский состав будущего фильма. Чтобы там были одни любовницы и дети? Другими словами, всё к чему имеет отношение достоинство определённых людей? Так вот, для твоего сведения. Понятия о достоинстве у нас с ними разные.
— Зачем так грубо? Нам ещё вместе работать. Портить отношения с партнёрами? Плохая почва для сотрудничества. — в тоне незнакомого собеседника сквозили змеиные нотки.
— Ты прав. Я не вчера родился. Я знаю на что иду, послав тебя ко всем чертям. В этот раз у меня есть страховка.
— Даже так. Очень интересно. Страховку я разумеется проверю. И если она не окажется достаточно надёжной, то мы продолжим нашу мирную беседу. Мне нравилось с тобой работать.
— Наша работа закончилась.
— Мне два раза повторять не нужно. Так что до выяснения обстоятельств с надёжностью твоей… Страховой компании. Я удаляюсь. Поэтому последний вопрос. Это кто?
Пауза длилась одну маленькую вечность. Он ответил чётко. Отчеканивая каждое слово как собственный профиль на золотой монете.
— Это очень хорошая девочка. Из очень хорошей семьи. У которой всё очень хорошо. И чтоб ты знал моя личная страховка распространяется на её автономность в полной мере.
— Что ж не смею больше задерживать такое бесценное внимание на свое скромной персоне.
Я успела подумать: «Это не я. Вообще не я. Это другая девочка. Этот стрёмный мужик сфоткал меня просто так. Подрочить тихими вечерами. А у меня всё хорошо. Всё очень хорошо.»
Луч света из дверного проёма расширился. На сей раз медленно. Он вышел.
На какое-то время я остолбенела.
Когда очнулась, он уже исчез.
Из кабинета тихо прозвучало:
— Да кого там ещё черти принесли. — и громче — Заходите прошу вас.
Я зашла. Такой же стол, но поменьше. Прозрачный, без единого пятнышка на стеклянной поверхности. Обычный рабочий разгром неуютно диссонировал с вычурной лаконичностью ослепительного помещения. Посреди стола из бумаг выглядывал чёрно-белый кубик-рубика на подставке. Как ни странно, это придало мне уверенности в собственных силах. А то что мой невольный консультант на грани нервного срыва. Что ж. Это мне даже на руку. У меня миссия в конце концов!
Я встряхнулась. Настроилась. И даже попыталась натянуть на лицо робо-улыбку идеальной секретарши. Вдруг здесь так принято?
— Здравствуйте. Вы, как я понимаю, Лика. Чем я могу Вам помочь?
Как же он подчеркнул это «Вам». Если бы вежливостью можно было убивать, я бы, наверное, не выжила.
— Только очень прошу вас. Изложите всё конструктивно, лаконично и по порядку. Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, но мне будет гораздо легче, если они будут внятно сформулированы. Надеюсь мы поняли друг друга.
Кончики его губ на последних словах чуть не достигли ушей.
У генерального директора компании Line-pictures были нордические черты лица, фигура грозного воина, и растрёпанные волосы, до мультяшного рыжие. Буйная грива явно игнорировала все попытки своего владельца управлять ею, даже находясь в его нераздельной собственности.
Льва Юрьевича веснушки не украшали. Они покрывали все открытые части его тела неоднородным слоем, лишающим всякой надежды назвать одним словом цвет его кожи. Он спокойно мог бы затеряться где-то посреди апельсиновой плантации.
— Да. — голос сорвался. Я слегка откашлялась. — Так вот у меня на флэшке есть презентация кажется, в конференц-зале, имеется проектор — Я ткнула большим пальцем за спину, обернувшись назад.
Методы Дэна — самые лучшие методы!
— Спасибо вам большое за это предложение. Скажите только, верно ли я расценил цель нашего общения. Что вы ни в коем случае не хотите предлагать мне участвовать или инвестировать в ваш проект? Ведь в противном случае наша встреча, увы, никак не могла состояться. Речь шла о моей — он немного замялся — услуге. Как консультанта.
Последнее слово он проговорил очень мило, но не разжимая зубов.
— Всё верно.
Нить разговора начала отчаянно уплывать от меня. Я искала её везде. На стенах, потолке, под столом… Благо вид сквозь стекло отлично просматривался. На самом столе… И вдруг меня осенило!
— А вы знаете что это такое? — Я указала на кубик посреди стола.
— Это? Это очень ценное коллекционное приобретение.
Он опёр большой палец о щёку, а указательным перекрыл рот, как бы выражая глубокое сомнение, в том, что я вообще достойна слов.
И зря! Ох зря он это сделал! Потому что на этом месте меня понесло.
— Вот! Вот об этом я и говорю! Вы все! Вы — зажравшиеся придурки! Покупаете хрень, которую пятилетний ребёнок сделает за час! В то время как в глухих деревнях сидят настоящие творцы, которые могут годами делать всего одну работу продавая её за совершенно смешные деньги.
Добродушная маска сползала медленно, уступая место глубокому удивлению, затем плавному осознанию, что ЭТО происходит именно с ним, кажется он даже попытался незаметно себя ущипнуть — проверить, что не спит. Указательным и большим пальцем потёр надбровные дуги, уставившись куда-то вниз. И это было последнее, что я ещё успела запомнить из перемены в облике моего подневольного слушателя. Моя речь становилась всё более проникновенной и возвышенной. В какой-то момент я взяла курс на эпичную, как мне тогда казалось, кульминацию. Все невысказанные за время блуждания по вечеринкам мысли рвались наружу уже давно, и наконец нашли выход!
— …поэтому и невозможно найти хороших исполнителей ни в одном роде деятельности! Потому что Вы! Те, кто распоряжается огромными капиталами их не ищут! Вы идёте только проверенными тропами. Берёте имена, буквы, за которыми ничего не стоит. Которые никогда не дадут и не смогут дать вам гарантии качества, потому что всё быстротечно и меняется! Ни один человек не работает на одинаковой планке! Поиск — это труд. Это труд в настоящем моменте времени! А вы все просто ленивые задницы, уверенные, что люди — детальки от конструктора, которые достаточно сложить в том же порядке, чтоб получить тот же результат!
Дыхание прерывалось. Воздуха не хватало. Пламенное выступление, щедро разбавленное истеричными воплями, выжало из меня все силы. Лицо горело. А стиснутые до боли кулаки чуть подрагивали.
Рука моего собеседника закрывала половину лица. Он не мигающим глазом смотрел куда-то мимо меня. Судорожно вдохнул воздух. Я на всякий случай приготовилась бежать. Медленный-медленный, выдох был таким мощным, что, даже стоя на приличном расстоянии ощущались колебания воздуха. Его ладонь снова оживилась. Начала очерчивать плавные беспорядочные линии на лице, и наконец остановилась в той же позиции с которой начался мой непростой монолог.
— Хотите я покажу?!
Я метнулась к нему с телефоном и открыла свою страницу с «избранным» в нашем приложении.
Скульптуры
