— Это из-за того, что я умираю?
Да, наверное. Тебе казалось, что у людей, чья жизнь подходит к концу, должно быть больше приятных мгновений, но ей ты об этом сказать не мог.
— Вы не замужем. Говорят, так положено.
Дама кивнула.
— Ну, тогда ладно.
Она была тронута маленькой ложью и сейчас очень старалась, чтобы этот день был безупречен. Он не мог стать таким, но этого же никому не объяснишь.
— Не надо, — ты отвел в сторону руку с кисточкой. — Скоро уже приедет эта чертова машина?
— Еще полтора часа. — Бриджит волновалась не меньше тебя. Наверное, у нее были не самые лучшие воспоминания о собственной свадьбе, и поэтому она так беззастенчиво наслаждалась суетой вокруг твоей. — Мы рано закончили собираться.
— Хочу воды.
— Я принесу, — сказала Магда, но ты уже вскочил на ноги. Бездействие просто убивало. Слишком много времени на то, чтобы задаваться вопросом, правильно ли ты поступаешь.
— Не нужно. Я в состоянии спуститься на кухню… — Тебя затошнило, голова кружилась. Это был не токсикоз, а уже знакомое тебе ощущение начинающегося превращения. «Господи, только не сейчас!» — взмолился ты, бросаясь в ванную. Но, увы, господь беспощаден к грешникам. Ты только и успел, что захлопнуть дверь, прежде чем платье предательски затрещало на раздавшихся в ширину плечах. Ты задохнулся от ненависти. К себе, к создателю, к людям, что робко стучали в дверь.
— Саша, все в порядке?
Нет, все было просто ужасно, так отвратительно, что даже сил думать об этом не было. Ты сел на край ванной и закрыл глаза. Сколько на этот раз? Два часа, может быть, три? А если это все, и отпущенное тебе время истекло? Неустранимая пробоина. Корабль с именем «Гарри» на борту идет ко дну. Время молиться и каяться, только слов уже нет. Даже паники не осталось. Все кончилось в тот момент, когда, оставляя Джинни, ты почувствовал не ужас, а облегчение. Вот таким мудаком был всем нужный, всеми любимый Поттер. Ничего ценить не умел. Спустил в унитаз свою жизнь, но разве ради человека, которого любил? Стоили все его чувства тридцать сребреников, потому что каждый день он предавал своей ложью Северуса, силой которого так фальшиво восхищался. Надеялся этим сделать кого-то счастливее? Гермиона права — полный бред. Только это, черт побери, твой бред! Ты болел им, чувствовал себя живым, надеющимся на что-то…
— Саша!
Ты повернул кран, чтобы шум воды как-то заглушал изменившийся голос.
— Езжайте без меня. Я дождусь машину. Мне нужно побыть одной.
— Но… — попыталась возразить Бриджит.
Интересно, Снейп подозревал, что его ненависть к людям заразна? И если он сам уже выздоравливал, то у тебя только начался рецидив заболевания.
— Уходите! Я же не лезу в вашу жизнь! Не интересуюсь, кто вас бьет — отец или муж, не спрашиваю, что Магде говорит ее доктор. Мне сейчас просто нужно побыть одной.
— Мы подождем внизу.
Смелое возражение для робкой девочки, которую ты намеренно оскорбил.
— Нет.
— Приезжайте в церковь, Саша. Можете наплевать на нас, но не поступайте скверно с человеком, который вас действительно ждет, — холодно сказала Магда.
Ты это понимал. Представлял мрачную фигуру Снейпа у алтаря. Он не станет смотреть на часы, просто замрет в одной позе, пока его вера в тебя не иссякнет, а потом уйдет. Молча, никому ничего не объясняя. Только даже представить сложно, что будет твориться под его безупречной маской. Вернувшись в коттедж, он закричит? Выбьет эту чертову дверь и замрет на пороге… Ты очень надеешься, что потом ударит. Наотмашь, с размаху, потому что гнев будет означать, что не все его чувства тебе удалось уничтожить.
Ты так и сидел на бортике ванной, слушая гудок машины. Потом был стук в дверь, но через сорок минут шофер угомонился. Почти сразу начал безостановочно звонить телефон. Тебе нравилось думать, что именно его трели свели тебя с ума. Хотя в поступках была и логика. Еще немного — и Северус поедет узнать, что же за тараканы поселились в голове невесты, а найдет мудака с потеками туши на лице. Не нужно… Должен же существовать предел унижениям, которым ты подвергнешь Снейпа.
Открыть дверь было простым решением. Даже не вспомнив о палочке, ты бросился вниз, выскочил на улицу и бежал от своей чудесной жизни, глотая крупные хлопья снега. От холода ноги онемели, но ты продолжал нестись, пока не достиг пруда, по берегу которого вы так часто гуляли. Снейп не любил всяких формальных нежностей. Если целовал, то крепко, а все твои дурацкие попытки держать его за руку не вызывали ничего, кроме недовольства. Он сам брал тебя за локоть, когда ты уставал. Нет, правда, стоило пошатнуться — и ты всякий раз натыкался на его руку. Это было так замечательно — ее находить… Остывать, касаясь его пальцев, или, наоборот, греться о них. В зависимости от того, что тебе больше требовалось — успокоиться или почувствовать себя живее всех живых, они, казалось, меняли свою температуру. И это чертово «мы»… Как можно было его не замечать?
— Я люблю воду, — однажды сказал Северус. — Тренстон говорит, что такой бесполезный участок земли, как этот пруд, его раздражает. Земельных налогов куча, а выгоды никакой. Я думаю выкупить его, если мы разбогатеем. Можно построить на том берегу крохотный летний домик. Будем по очереди скрываться в нем от детских воплей. Потом, когда мальчик подрастет, станем коротать там жаркие летние дни.
Волшебное «мы». Он в него верил. На самом деле верил, и если тебя за что-то и вправе были разодрать черти, то за надежду, что судьба хоть раз улыбнется Гарри Поттеру своим щербатым ртом и все так и будет. У самой кромки воды ты упал на колени и заорал. Слез не было, и чтобы как-то компенсировать их отсутствие, ты просто выл, будто голодный шакал — горестно, на одной ноте. Когда голос сел от крика, начало темнеть. Остатки твоей жизни сверкали первым звездным крошевом на темнеющем небе, а снег все шел и шел. От холода ты уже перестал чувствовать боль. Даже сердце в груди, казалось, билось через раз. Все было кончено. Ты даже представлять не хотел, как вздрогнет Снейп, когда у алтаря начнут зажигать свечи. Наверное, если утром в этом пруду тебя выловят в долбаном белом платье, уже не придется ничего объяснять. Ну не сожрал же ты Сашу Джонс в надежде вырядиться в ее одежду? Или все же сожрал? Рука коснулась воды. Да, душе сделалось как-то удивительно легко. Даже хриплый крик застрял в горле. Ты распрямил плечи. Чокнутая Офелия нашла свою лужу. Снейп ведь понимал, почему она тогда выбрала смерть. А ты — нет. Сидел, смотрел пьесу и говорил, что у Шекспира что-то не то с мозгами. Люди так не поступают. Ошибся… Побег от всего — это так удивительно просто, что нет никакого страха. Ты просто перестанешь о нем думать, принимать решения будет не нужно, боль уйдет…
— Если вы сейчас утопитесь, Поттер, это будет таким паскудством, которого я в жизни не видел. А вы уж поверьте, я успел наглядеться на такое, что вам и не снилось.
Ты обернулся безо всякого стыда. Он стоял за твоей спиной, причем довольно давно, если учесть огромное количество снега на плечах. Ты больше не стыдился. Самоубийцы первым делом перешагивают через страх и стыд.
— Зачем пришли?
Люциус Малфой небрежно снял пальто и, преодолев разделявшее вас расстояние, скорее швырнул, чем набросил его тебе на плечи.
— Ну, когда большинство присутствующих поняло, что свадьба не состоится, я, отправив жену и сына домой, решил посмотреть, как выглядит девица, которой Снейп поверил достаточно, чтобы до сих пор торчать в церкви.
— Увидели?
— Да, вы орали так громко, что найти вас особого труда не составило. Выглядит как очень дерьмовый розыгрыш, только мне достаточно лет, чтобы понять: когда шутят, так не сокрушаются. Больно?
Ты кивнул.
— Очень.
— Вы обманывали его намеренно?
— Нет.
Малфой провел пальцами по набалдашнику трости. Казалось, это движение его успокаивало.
— Я знаю Северуса тридцать лет, но никогда не видел его таким счастливым, как в тот момент, когда он предупреждал меня, что если я хотя бы заикнусь о сходстве его беременной магглы с Лили Эванс, он никогда не подаст мне руки. Потому что любые предположения о том, что он обманывает себя или цепляется за прошлое, глубоко его оскорбляют. Он любит вас. Кем бы вы ни притворялись. Даже если я не понимаю, зачем вам это было надо и каким способом вы смогли осуществить свое превращение, это не изменит того факта, что внутри вы были собой. Именно тем человеком, которому удалось достучаться до Северуса Снейпа. Будет он презирать вас или простит, не так уж важно… Вам уже не вычеркнуть время, проведенное вместе.
