Гермиона принесла тебе любимые пирожные из Косого переулка. Начинка в них чудесным образом пузырилась на языке и то и дело меняла вкус с клубничного на киви. Пока она снимала сапоги, на чем свет стоит ругая своего шефа, который так привык к повышенной работоспособности молодой сотрудницы, что никак не желал смириться с ее постоянными отлучками в обеденный перерыв, ты все прислушивался, не прозвучит ли хлопок аппарации. Что ж, Люциус Малфой был законченной сволочью. Стоило хоть раз начать заблуждаться на его счет, как он упрямо доказывал свою мерзкую сущность.
— А вот и мисс Грейнджер к нам присоединилась. — Малфой отметил ваше появление на кухне, обмакнув мясо в подливку.
Гермиона возмущенно взглянула на тебя.
— Что все это значит?
Ответил ей Малфой.
— То, что я в курсе маленькой мистификации мистера Поттера. Присоединяйтесь, пока еда не остыла.
Подругу его высказывание взбесило.
— Значит, Рону ничего нельзя говорить и пусть продолжает волноваться о тебе, а этот…
Ты ничего не ответил — в твои планы на этот день не укладывалось еще большее количество проблем. Когда ты попадал в неприятности, будучи слишком взволнованным, магия, которая изменила твое тело, проигрывала обстоятельствам, а ты не мог этого допустить, поэтому закрыл дверь, поднялся в спальню с пакетом пирожных и стал их жевать, совершенно не желая знать, закончится ли встреча на твоей кухне членовредительством.
Через три часа дверь в комнату скрипнула. Видимо, Гермиона исчерпала свой лимит проблем, с которыми может справиться самостоятельно. На пороге стоял Рон — растрепанный, в аврорской форме. Он бросил на тебя один короткий взгляд и спросил:
— Ты вправду был готов умереть, если не сможешь и дальше продолжать все это?
Пришлось честно кивнуть.
— Твою мать. — Потом он подошел к кровати, взял из твоих рук пакет и сунул в рот оставшееся пирожное. Словно пропихивая с его помощью обратно в горло готовые сорваться с губ слова.
— Презираешь меня? — Тебе просто необходимо было это знать.
Он покачал головой.
— Нет. Один раз я уже предал тебя, Гарри. Последствия были мучительными, и я поклялся себе, что ни за что не повторю подобный опыт. — Он лег на кровать рядом с тобой. — Знаешь, то, что ты делаешь сейчас…
— Не укладывается у тебя в голове?
Рон уныло смотрел в потолок.
— Нет. Мне кажется, я могу это понять. Гермиона напугана тем, что ей рассказал Малфой. Она боится, что в одиночку не вытащит тебя из этой ситуации.
— А меня не нужно никуда тащить.
Уизли нахмурился.
— Знаешь, еще в школе… До начала романчика с Лавандой я видел, что нравлюсь Гермионе. Она мне тоже очень нравилась. Я ревновал ее к другим парням и все такое, но была еще одна вещь, которая меня действительно беспокоила. Это сложно объяснить…
— Тогда зачем ты об этом говоришь? — Он пришел без криков. Хотелось быть добрым.
— Думаю, хоть раз, но я должен это сделать. Чтобы ты понял, что я действительно тебя не осуждаю. — Рон улыбнулся. — Помнишь нашу ссору на четвертом курсе? Тогда казалось, что меня все в тебе раздражало?
Ты кивнул.
— До сих пор не понимаю, почему ты сразу мне не поверил. Вроде до этого мы друг другу не лгали.
Уизли хмыкнул.
— Ну, у меня была веская причина держаться от тебя подальше. Знаешь, когда тебе четырнадцать, а ты во сне не за соседской девчонкой гонишься, а целуешь лучшего друга…
— Офигеть, — честно признался ты.
Рон хмыкнул.
— Вот и я так подумал. Ну а потом решил, что нельзя быть таким мелочным кретином и отыгрываться на тебе из-за того, что самому неловко. Я стал бегать за Флер, чтобы доказать самому себе, что не могу быть педиком, ну и со временем все прошло. В общем, сейчас у меня все классно, есть Гермиона, и я не вижу никаких идиотских снов. Я это все к чему сказал… Гарри, может, ты тоже спишь, а?
Ты погладил себя по животу.
— Рон, я беременный, это уже не сон. Было кошмарно, но сейчас все наладилось.
Он нахмурился.
— Я не хотел тебя обидеть, Гарри. Мне, если честно, не очень грустно от того, что ты расстался с Джинни. И то, что залетел… Знаешь, если бы в этом теле оказался Джордж, он бы уже двоих родил. В смысле, ну какой парень не поддастся искушению попробовать и узнать, как это бывает у девчонок? Единственное, что не укладывается у меня в голове — почему из всех людей в мире ты выбрал Снейпа? И какого черта запал на него? Может, он и не такой подонок, как мы считали, пока учились в школе, но…
Ты нахмурился.
— Но что? Он старый? Уродливый? Несносный?
— И это тоже. Но я хотел сказать о другом. Снейп не умеет прощать. Ни себя, ни окружающих. А ложь, которую ты нагородил… Ее, в общем-то, ни один человек в мире не заслуживает, но это — особый случай. Он просто не сможет тебя простить. — Рон вздохнул. — Я знаю тебя, Гарри. Ты по натуре чертов оптимист и в глубине души всегда надеешься на лучшее. Но со Снейпом у тебя его не будет. Поэтому я и прошу тебя проснуться. Только во сне человек может не думать о будущем. Ты же не станешь врать всю жизнь?
Ты закрыл глаза. Понимание того, что он прав, существовало где-то глубоко внутри тебя, вот только ты не хотел ничего решать немедленно. Оправдывал себя тем, что на первом месте должен быть Джейми. Когда он родится, ты будешь думать о том, как жить дальше.
— Ты точно не презираешь меня?
Рон отрицательно покачал головой.
— Я просто в ступоре, потому что ничего не понимаю. Но это, наверное, пройдет лет через двести. Тогда и объяснишь, почему из всех людей в мире…
Ты зажал ему рот рукой.
— Договорились — через двести лет.
Рон отстранил твою ладонь.
— Ладно.
Тебе было хорошо рядом с ним.
— Побудешь немного?
Он хмыкнул.
— Вообще-то, я теперь надолго. Гермиона уезжает в командировку и велела глаз с тебя не спускать. Правила знаю. Никаких визитов вечером и звонить по ее телефону перед приходом.
— Точно. — Ты закрыл глаза. — Спать хочу. Мне теперь очень часто хочется вздремнуть после шести.
— Спи. Я уйду через полчаса, у меня вечернее дежурство.
Ты натянул на себя одеяло, а когда уже почти проваливался в сон, он спросил:
— Гарри, а что, если твои чувства изменятся, когда закончится действие зелья?
Он не сказал «если». Похоже, все вокруг считали, что твоя участь предрешена. Ты не знал, как бороться с такими скверными пророчествами, поэтому притворился, что спишь, а значит, тебя не волнует, есть ли за пределами твоего сна какое-либо будущее.
***
— Этот олень в саду… — Снейп сидел в задумчивости у окна. — Ты им очень дорожишь?
Рассматривая оставшиеся елочные украшения, которые из-за наплыва незваных гостей не успел развесить днем, ты покачал головой.
— Нет.
— Тогда давай переставим его подальше от входа. Когда я сегодня возвращался со станции и увидел в саду его сверкающую фигуру, у меня чуть было сердечный приступ не случился.
Хотелось стукнуть себя ладонью по лбу. В который раз ты вообще не подумал о чувствах Северуса. Для тебя олени — это было круто, но конкретно об этом ты не думал иначе, чем о спутнике Санты. Только ведь от лица Саши ты не мог сразу сказать: «Хорошо, я его уберу».
— Чем провинились перед тобой олени?
— Слишком похоже на Патронус.
Отличный шанс выполнить просьбу Люциуса Малфоя. Всего-то и нужно было вцепиться в якобы незнакомое слово, но ты продолжал вешать на елку шары, как ни в чем не бывало. Опомнившийся от своих размышлений о былом Северус бросил на тебя встревоженный взгляд.
— Прости, что ты сказал? Я задумалась.
На его лице было написано облегчение, так что потом ты оправдывал себя, думая, что Снейпа не сделает счастливым то, о чем он даже не хочет говорить.
— Ладно, черт с ним, с оленем. Теперь, когда я знаю, что он есть, мне нет до этого никакого дела. — Пресекая твои попытки влезть на табурет, чтобы украсить верхние ветки елки, он отошел от окна. — Даже думать не смей, я сам.
Твой замечательный Северус. Заботливый, ненавязчивый, неразгаданный. Ты испытал такой приступ нежности, что, пока он стоял на табурете, ты невзначай потерся щекой о мягкий кашемир его свитера. Потом задрал его, поцеловал в живот, повинуясь одному из своих дурацких порывов, и тут же подумал: «Интересно, перестав быть женщиной, я по-прежнему захочу это делать?» Тебе казалось, что да, ты не передумаешь насчет того, чтобы всегда быть с ним. Но все-таки — чем-то же геи отличаются от нормальных мужчин? Ты слабо представлял себе, что значит быть гомосексуалистом. Хочется целовать другого парня — не проблема. Жить вместе — сколько угодно. Трахаться в задницу? При одной мысли об этом ты впадал в ступор. Это вы не пробовали даже с Джинни. Ты был воспитан тетей Петуньей, которая, может, и не была пуританкой или ревностной протестанткой, но к геям относилась с огромным предубеждением, потому что специфика секса, которым, они занимались, позволяла ей заявить: «Это грязно». Потом кое-что произошло, и ты понял, что магглы если и терпимы к людям с нетрадиционной ориентацией, то не совсем искренне. Не все, конечно, но некоторые точно. Директор одной из строительных фирм, которые закупали дрели у дяди Вернона, уволился, и на его место назначили нового управляющего, который открыто жил со своим любовником. Отношение к геям в доме на Тисовой улице мгновенно поменялось.
