Быстрый взгляд направо и налево убедил Уилла, что пути к отступлению отрезаны, даже если бы он вознамерился спасаться бегством. Пробираться по развалинам – чересчур долго, да и вокруг, несомненно, есть ещё люди Норихазы. Даже если и женщины, – они тоже погонятся за ним и, возможно, смогут сбить его на землю. Он уже достаточно стал самураем, чтобы не захотеть умереть, убегая.
– Где Пинто Магдалина, англичанин? – спросил Норихаза, не повышая голоса.
– Она невредима и в безопасности, господин Норихаза, – ответил Уилл.
И тут она появилась за его спиной.
– Андзин Миура спас мне жизнь, мой господин, – сказала она. – Он вытащил меня из-под обломков башни, принёс в этот сад и привёл в чувство водой из родника.
– И семенем своих чресел, без сомнения, – добавил Норихаза.
– Я полюбил Магдалину с тех пор, как впервые увидел её в Осакском замке пять лет назад, – возразил Уилл. – Я попрошу вас об одном – позвольте ей уйти со мной. Для вас она лишь одна из многих. Для меня она – единственная женщина на земле.
Выражение лица Норихазы не изменилось ни на йоту. Он медленно спустился с обломков стены, трое самураев – за ним.
– Андзин Миура, – произнёс он. – Так тебя называют. Я называю тебя английской собакой, выкормышем Токугавы.
Уилл облизал пересохшие губы. Если Норихаза не посчитается с его званием самурая, его изрубят в куски в течение двух секунд.
– Господину Норихазе следовало бы помнить, что он находится в городе принца Токугавы.
– В городе? – презрительно усмехнулся Норихаза. – Груда камней, помойная яма, а не город. Но даже если бы его башни касались облаков своими крышами, английская собака, никакой Токугава не помог бы тебе сейчас. Ты проник в мой дом, чтобы изнасиловать мою женщину, и ты поплатишься за это жизнью.
Струйка пота сбежала у Уилла между лопаток. Каким жарким стал вдруг день! И как затихла Магдалина. Она стояла у дерева, наблюдая за мужчинами, но ничего не предпринимая. Ей нечего было сказать, нечем было оправдаться. Потому что попробуй она спасти его жизнь, и он будет опозорен как мужчина. Он оставался виноватым. Но умереть, как загнанная в угол крыса?
– Я – самурай, – произнёс он.
– Сегодня ты предал своё сословие.
– И всё же у меня есть право умереть с мечом в руке.
– С коротким, – уточнил Норихаза. – Я даю тебе право на сеппуку. – Он вытащил из-за пояса собственный короткий меч и бросил его вперёд. С глухим стуком меч упал у ног Уилла.
Уилл услышал, как Магдалина перевела дыхание.
– Длинный меч, господин Норихаза, – сказал он.
– Ты бросаешь мне вызов?
– Поймите меня правильно. – Уилл тщательно и осторожно подбирал слова. – Я не японец. Я – англичанин и не собираюсь отдавать жизнь за красивые глаза. Чтобы защищать её, я брошу вызов самим богам. Дайте мне длинный меч или приготовьтесь умереть сами – за убийство.
Норихаза, нахмурившись, заколебался. Один из самураев прошептал что-то ему на ухо, указав подбородком на Уилла. Потому что как мог простой англичанин надеяться выжить в схватке с даймио, чьё воспитание с самого рождения заключалось в познании искусства владения мечом? И как близок он был к истине! Как горько пожалел Уилл, что отказался в своё время поучиться искусству боя у Тадатуне. Сколько бы он отдал, чтобы Тадатуне оказался сейчас рядом! Или Тадатуне отойдёт в сторону от потерявшего честь самурая?
Норихаза улыбнулся и ответил что-то своему помощнику. Тот вытащил из-за пояса длинный меч и подал хозяину – вызов должен был исходить от него. Даймио взял меч двумя руками, медленно развернул его и шагнул с камней на траву сада. Краем глаза Уилл заметил, как Магдалина попятилась под прикрытие поваленного дерева.
Норихаза остановился, опустил меч на траву и пнул рукоять по направлению к Уиллу. Его собственное оружие оставалось в ножнах. И всё равно он сможет вырвать его оттуда и перерубить Уилла пополам, прежде чем тот поднял бы меч. Это противоречило кодексу чести самурая, Но Уилл не был уверен, в какой степени Норихаза собирается следовать этому кодексу. Или же сам факт предоставления ему оружия говорил о признании его в качестве равного?
Он медленно шагнул к мечу, наблюдая за Норихазой и ощущая на себе его взгляд, взгляды трёх самураев, Магдалины и нескольких подошедших служанок. Или они были здесь всё время, всё утро, наблюдая и слушая, сообщая обо всём окружающему миру? Миру, который, как полагал Уилл, больше не существовал.
Его правая рука легла на рукоять, левая – на ножны. Медленно он выпрямился, одновременно сделав шаг назад. И что дальше? Ему только однажды приходилось орудовать саблей, за исключением того краткого мига при Секигахаре. Этот меч во многих отношениях напоминал саблю, только был тяжелее и длиннее и его приходилось держать двумя руками. И ещё было совершенно ясно, что Норихаза владеет им не хуже, чем своими палочками для еды.
Даймио, не переставая улыбаться, медленно кивнул и вытащил меч из ножен, высвободив их из-за пояса и отбросив в сторону. Уилл, не торопясь, сделал то же самое. Главное, что от него сейчас требуется, – присутствие духа.
Норихаза перехватил меч двумя руками – правую над левой, – держа рукоять у живота и выставив клинок. Правую ногу он тоже отставил вперёд и издал странный шипящий звук, выдыхая одновременно через рот и через нос. Уилл последовал его примеру, во всяком случае в том, что касалось стойки. Ему оставалось только ждать и надеяться защитить себя. В лучшем случае его преимущество было только в том, что руки его длиннее на несколько дюймов.
Норихаза двинулся по кругу в левую сторону, сохраняя дистанцию, продолжая шипеть, пробуя правой ногой почву, проверяя устойчивость. Уилл тоже двинулся влево, пытаясь вспомнить, где из травы торчали битые камни или где корни рухнувшего дерева могли опутать его ноги.
Шипение сменилось внезапным резким выдохом, и три фута вращающейся стали рубанули в его сторону, летая туда-сюда, со свистом рассекая воздух. Уилла спасла реакция – он выбросил вперёд собственный клинок. Раздался звон, и удар невероятной силы едва не выбил оружие из его рук. Его отбросило вправо, и он всем телом врезался в дерево, услышав вскрик Магдалины. Однако ему удалось удержаться на ногах. Норихаза повернулся в его сторону и заулыбался ещё шире, заметив, как Уилл пытается перевести дух. Его собственное дыхание ничуть не изменилось. И он понял, как была близка победа в этой его первой атаке. Он снова начал движение, сопровождая его шипением, – очевидно, это как-то помогало ему контролировать дыхание. Уилл же чувствовал, что задыхается, что с каждым болезненным выдохом силы оставляют его тело. Думай, сказал он себе. Успокойся и думай. Теперь ты знаешь, что он сделает. Берегись следующей атаки и вместо того, чтобы терять силы при отступлении, повернись на месте, и ты сможешь сам нанести удар, пока противник сам не восстановил равновесие. Ты убьёшь его единственным ударом меча. Он вспомнил тело человека в Секигахаре, кровь на своих руках. Будет ли ему так же нехорошо на этот раз? Ненавидит ли он Норихазу? Он не испытывал ненависти к тому несчастному в Секигахаре. Но он ненавидит Норихазу дикой, безумной ненавистью. Животной ненавистью.
Норихаза прыгнул вперёд, клинок мелькнул в воздухе. Меч Уилла поднялся ему навстречу, но на середине траектории Норихаза остановил оружие. Его клинок опустился и резанул горизонтально, пока меч Уилла всё ещё защищал своего хозяина сверху. Мучительная боль пронзила живот.
И всё же он устоял и инстинктивно опустил меч, парируя следующий режущий удар. Два клинка снова столкнулись с оглушительным звоном, и Норихаза отступил назад, улыбаясь и даже произнеся несколько слов своим трём слугам. Уилл опёрся на свой меч и взглянул вниз. Кровь хлестала из раны на животе, пропитывая набедренную повязку, стекая вниз и образуя лужицу. Всего лишь вспорота кожа, но именно это и намеревался проделать Норихаза. В следующий раз он выпустит ему кишки, ведь в следующий раз он испробует ещё что-нибудь новое, а Уилл к этому времени будет уже обессилен.
Он вздохнул, вытер со лба пот и снова поднял меч. Как он вдруг ослаб! Ну да скоро это кончится. Ещё раз зазвенят мечи, и всё, конец. Он надеялся, что смерть будет мгновенной, но сомневался в этом. Норихаза слишком опытен и наверняка захочет посмотреть, как его противник истечёт кровью у его ног. И у ног Магдалины. Норихаза медленно пошёл вперёд, выставив правую ногу, покачивая перед собой клинком. Уилл двинулся по кругу вправо. И тут его остановил возглас со стены за спиной самурая:
– Бросьте меч, мой господин Норихаза. И ты, Андзин Миура. Норихаза повернул голову на голос, а Уилл в изумлении смотрел на невысокую полную фигуру в зелёном кимоно. Принц стоял в окружении двадцати лучников. Они оцепили сад, взяв на прицел всех мужчин. Принц Иеясу собственной персоной обходит разрушенный город, словно простой офицер?
