Кресли Коул - Профессионал

Этот выбор заставил меня скривиться.

Порой мне просто хотелось натянуть треники и заляпанную кетчупом футболку. Я бы предпочла носить джинсы и тяжёлые ботинки, пока меня держали в этой золотой клетке.

Приходя в себя после экшена, я уж точно не потянусь за прозрачной сорочкой.

Солнце уже клонилось к закату, когда вернулся Севастьян. И первое, что я заметила — его непроницаемый взгляд.

— Где ты был? — мой тон был удивительно спокойным, учитывая тот факт, что мне хотелось кинуться на него с кулаками.

— На переговорах. — От мужчины, стоящего передо мной, не веяло холодом, но это был уже не тот фантастический любовник из прошлой ночи.

— Ну, как прошёл день? (о, господи)

— Нормально.

Я в замешательстве смотрела на него.

— Мой тоже. Замечательно, на самом деле. — Это он так будет ко мне относиться после всего пережитого? Какой же я была наивной; мы преодолели наши сексуальные барьеры, но это вовсе не означало, что мы преодолели и эмоциональные.

— Хорошо. — Он отвернулся, снимая пиджак и кобуру.

Мне казалось, что он пытался как-то от меня дистанцироваться. Будь у меня паранойя, я бы подумала, что он даже… чувствует себя рядом со мной неловко.

И это когда мы только-только сошлись во мнениях? Так дело не пойдёт. С усилием хохотнув, я спросила:

— Ты что, избегал сегодня меня?

— Нет, — был ответ, но он вращал кольцо на пальце.

— Ты сегодня молчалива, — заметил Севастьян.

— Просто думаю, — я смотрела в окно лимузина, пока мы ехали по парижским улицам мимо рядов мерцающих газовых фонарей и стройных каштанов. Он сказал, что у него есть для меня сюрприз.

После клуба прошло четыре дня, и продолжая делать успехи в постели, в других областях мы зашли в тупик. А конкретно: во всех остальных.

Та ночь казалось вершиной, с которой мы теперь скатывались вниз.

— Ты печальная. — Пальцами в татуировках он барабанил по подлокотнику. — Никогда тебя такой не видел.

— Просто я должна о многом поразмыслить. — Дурные предчувствия. Они меня просто с головой накрывали.

Отрицать больше не имело смысла — все эти дни Севастьян меня избегал.

И это так отличалось от наших ночей, когда он без устали доставлял мне удовольствие, отдавая приказы, направляя. Вновь и вновь он доказывал, что наши наклонности безупречно совпадают.

Как и было обещано, он заказал набор секс-игрушек и приспособлений. Всё это доставили во внушительных размерах ящике — проще говоря, в БДСМ-комоде. Хоть он ещё не распаковал ни одного хард-кор приспособления — верный своему слову не торопиться — несколько игрушек он уже на мне опробовал.

Мои оргазмы, казалось, его завораживали: то, как быстро он доводил меня до них, как долго он мог мне в этом отказывать, пока я не начинала его умолять.

По ночам он был идеален. Но днём, если оказывался поблизости, то был молчалив и замкнут. Что раздражало по многим причинам. Севастьян добивался от меня большей беспомощности во время секса, полной капитуляции, от чего на следующий день я чувствовала себя ранимой — лучшее время для того, чтобы вести себя как засранец.

Всё равно, что ловить мяч собственной физиономией.

Он вновь забарабанил пальцами. Это "бум-бум-бум" действовало мне на нервы. В клубе мы подходили друг к другу идеально. Сейчас между нами возникла трещина.

— Расскажи, о чём ты думаешь, — сказал он.

О, ну надо же.

— Хоть намекни, куда мы едем? — спросила я, уклоняясь от ответа, чтобы он сам прочувствовал, каково мне.

— Это будет сюрприз.

Ещё один секс-клуб? Я как-то не в настроении, Севастьян. Но приходилось признать, что он слегка подогрел моё любопытство.

— Для человека, ненавидящего сюрпризы, ты любишь их преподносить.

— Ты бы предпочла остаться? Уже поздновато.

Я находилась в таком смятении чувств, что готова была отказаться от поездки, если бы не две вещи: мне отчаянно хотелось выбраться из дома. И перед этим он повёл себя со мной совсем иначе.

Вернувшись домой с переговоров, он заключил меня в объятья и держал так, словно я была его единственной надеждой на спасение. Словно он пересёк финишную черту, чтобы до меня добраться.

И это сбивало с толку!

Он тяжело вздохнул.

— Иногда ты для меня — одна сплошная загадка.

Если он не перестанет барабанить пальцами, я сломаю их, как сухой хворост.

— Ты начал этот разговор. Кроме того, я тебе всегда обо всём рассказываю.

— Не сегодня.

— Возможно, — признала я.

— Я просил, чтобы ты говорила мне о своих потребностях. Ты согласилась.

С чего же начать?

— Ты правда этого хочешь?

- Да.

Ну, поехали…

- Когда ты сбежал наутро после клуба, я надеялась, что ты оставишь записку или смс. Чтобы убедить меня.

— В чём? Не может быть никаких сомнений в том, что я чувствовал после той ночи.

— Было бы неплохо получить доказательства.

Бум-бум-бум.

- Хорошо. И…?

— Я хочу знать, где ты каждый день пропадаешь?

— Решаю деловые вопросы, насколько здесь это возможно.

— Дела синдиката с тем Максимом? — Когда он кивнул, я сказала, — Я знаю, что он держит тебя в курсе того, что происходит в Берёзке, и что с ним ты разговариваешь так же много, как я с Джесс. Кто он тебе?

— Не более чем временный союзник. Он помогает мне разбираться с возникшими препятствиями в работе.

Мне снова показалось, что Севастьян меня оберегает. Ложь во спасение?

— Что ещё тебя беспокоит. — Бум-бум.

- Я больше не могу находиться взаперти и в одиночестве в этом доме.

— В том числе и поэтому я сегодня пригласил тебя в эту поездку.

Я посмотрела на него.

— Сколько ещё мы здесь пробудем? Я привыкла, что вокруг меня всегда люди, смех и веселье. Я привыкла ставить цели и добиваться их. Мне нужна конкретная дата, эта неопределённая фигня со мной не работает.

— В Россию мы вернёмся в начале следующей недели. Там всё будет по-другому, Натали.

Мне всё больше казалось, что я уже этого достаточно наслушалась.

— Как именно?

— Ты найдёшь новых друзей. Твои дни вновь наполнятся событиями, когда я буду уверен в твоей безопасности. А сейчас мне нужно твоё терпение.

Я внутренне зарычала. Впрочем, думаю, пару дней я смогу продержаться…

Когда лимузин снизил скорость, я спросила:

— Мы на месте? — мой голос звучал по-дурацки нетерпеливо; любопытной Варваре нос оторвали.

Из кармана пиджака Севастьян вынул шёлковую ленту.

— Как я сказал, это сюрприз.

— Прекрасно. — Я позволила завязать себе глаза. Потом он помог мне выбраться в шумную ночь из припаркованного лимузина.

Он вёл меня по бетонным ступенькам, и я спросила:

— О, на этот раз мы будем над землёй? — Подколола.

— Я бы не стал к этому привыкать, — подколол он в ответ.

Мы переступили порог какого-то тёплого помещения. Если не считать эха моих каблуков, внутри было тихо.

Когда он снял повязку, я поморгала, привыкая к свету.

И вдруг всё поняла, и завертелась на месте.

Мы были в музее "Орсе"! Я читала о нём в путеводителе, видела иллюстрации. Это была отремонтированная железнодорожная станция, где можно было увидеть работы знаменитых французских импрессионистов и других художников того времени.

Моя самая любимая "Звёздная ночь над Роной" Ван Гога находилась… здесь. От осознания того, что я увижу её воочию, у меня закружилась голова.

Я посмотрела по сторонам, никого не обнаружив. Освещение было приглушенным.

Это только для нас? Моё недавнее раздражение превратилось в едва слышный шёпот, и мне стало стыдно за желание сломать ему пальцы.

— Подходит под "о-фи-геть"? — сухо просил Севастьян.

Я не сдержала смех.

— Ещё как! Ты превзошёл сам себя, Сибиряк! Как ты умудрился провести нас сюда после закрытия?

— Попросил об услуге. Этот музей меньше и обладает большей индивидуальностью, нежели Лувр, он куда лучше подходит для экскурсии на одну ночь. Пойдём.

Первой скульптурой оказалась прекрасная Сафо с лирой в руках и с задумчивым выражением на лице.

— Свои поэмы она сочиняла с расчётом на аккомпанемент лиры, — сказала я. — Можно сказать, она была первой поэтессой, сочинявшей тексты для песен.

Самоучка, казалось, был впечатлён.

— Ты разбираешься в древнегреческой поэзии?

— "Нельзя изучать историю сексуальности, не познакомившись с Сафо" — Натали Портер, студентка исторического факультета. По-прежнему ли мне соответствует это определение?

Возможно, стоит по совету Пахана поездить по миру, воплощая свои мечты. С мужчиной рядом…?

Пока мы с Севастьяном переходили от одной поразительной статуи к другой, я старалась незаметно за ним понаблюдать.