class="p1">Увы, но его попытки не прекратились:
– Если не начнешь со мной говорить, я вырву остальные зубы.
Я молчала.
– Отрежу ногу.
Я молчала.
– Проткну глаз.
Я, не выдержав, тяжело сглотнула и отвернулась.
Повисла пауза.
Я уже думала, что он сейчас начнёт меня бить и насиловать, но дровосек ушёл, хлопнув дверью.
Кажется, мы оба понимали, что он своими угрозами сделает только хуже.
Так прошла еще одна неделя. Я еще больше закапывалась в себе, живя ради того, чтобы построить спичечный домик, а дровосек – чтобы хоть немного меня разговорить.
Иногда он угрожал, иногда – обещал что-то хорошее.
Но, в целом и общем, никуда он не продвинулся, и его злило это всё больше, что он проявлял в быстрых тяжелых шагах, хлопаньем дверей, особо жестким сексом, хоть и с травами. А я продолжала строить спичечный домик и лежать на кровати.
В один день он, не дождавшись от меня ответа, просто его сломал, как будто не я более двух недель его старательно делала.
В обычный раз я бы просто накричала на него и, может, попробовала ударить, но сейчас, ведя свою игру, у меня такой роскоши не было.
Я, выдохнув, собрала всё в кучу и выкинула, взяв новые спички и начиная строить всё сначала. В этом спокойствии я даже почувствовала силу, хоть и было невыносимо жалко внутри потерять свой труд.
Не знаю, какая реакция была у дровосека, ведь я давно уже не смотрела ему в лицо, но он, постояв, куда-то стремительно ушел, как обычно, смачно хлопнув напоследок дверью.
Никогда не видела его таком обозлённым, но, стоит отдать должное, меня это радовало.
Как ни странно, сегодня он вернулся немного раньше обеда, принося еду и какую-то записку, протягивая её мне.
Я не реагировала, делая вид, что не замечаю протянутое.
Дровосек вздохнул.
– Я был в твоём доме… по дороге зашёл. Видимо, твоя подруга Анфиса недавно там тоже была, она оставила тебе записку.
Я нахмурилась, явно этого не ожидая. Он блефует?
Я судорожно соображала, стоит ли мне поддаваться провокации или нет, ведь за эти недели я вполне убедительно являюсь равнодушной и сейчас всё может пойти коту под хвост.
Однако, вспоминая, что Анфиса и впрямь что-то скрывала и о чем-то грустила, я вполне могла допустить мысль, что она в чем-то нуждается.
Но я тут из-за неё! Хотя, с другой стороны, я сама виновата, что повелась на провокацию…
Выдохнув, понимая, что аргументы с обоих сторон одинаково сильны, однако решить что-то нужно, машинально сжала кулаки и завыла, уже заранее понимая, что поступаю глупо и опрометчиво.
– Дай – грубо сказала, вырывая бумажку из его рук.
Дровосек победно усмехнулся.
– Оказывается, ты умеешь все-таки разговаривать.
Я махнула на него рукой, читая записку: «Дорогая Тея. Я не застала тебя дома, как и твою семью. Надеюсь, вы уехали ненадолго, ведь не могла же ты хотя бы не попрощаться со мной, тем более, очень жаль, что мы так расстались, на такой грустной ноте. Я хочу всё исправить, поэтому приглашаю тебя к себе домой на ужин в любой день, когда ты будешь свободна. Всё ещё люблю тебя. Анфиса».
Я перечитала записку раза три. Почерк точно принадлежал ей, сомнений не было, но это мало что меняло, ведь…
– И какая мне разница? Ты же всё равно меня к ней не отпустишь, -огрызнулась я, впервые за несколько недель посмотрев ему в глаза. Он дрогнул, положив руки на колени. -Так и знала, что это была провокация. От тебя другого ждать и не стоило.
Скомкав бумагу, я выкинула в мусорку, подтягивая к себе ноги и обнимая колени.
Дровосек встал, протянув мне руку.
– Пойдём.
Я покачала головой, отвернувшись.
– Просто поверь мне -настаивал он, не убирая ладонь.
Я выдохнула.
– Это сложно сделать, и ты сам знаешь, почему это так.
Мужчина, осторожно взяв мою руку, медленно повёл меня в спортзал. Решив, что спорить с ним мне не хочется, я не сопротивлялась и последовала за ним.
Когда он снял шторы с зеркал, я автоматически закрыла глаза.
– И зачем ты хочешь меня унизить? -спросила, не сдвинувшись с места.
Дровосек подошёл сзади, положив мне руки на плечи.
– Открой глаза.
Я покачала головой.
– Обещаю, что тебе понравится.
Я убрала его руки со своих плеч.
– Пожалуйста…
– Открой глаза и всё.
Я, понимая, что он не отстанет, сделала это, а после, как обычно, заплакала от своего уродства.
– Подожди, – сказал дровосек. – Это еще не всё. Просто смотри в зеркало и ничего не говори.
Я подняла глаза, надеясь, что это скоро закончится.
Однако мужчина и вправду начал что-то делать. Взяв мои волосы в копну, он, что-то там сзади оторвав по краям шеи, снял…их.
Я закричала, испугавшись, но вскоре увидела, что у меня…совсем другие волосы…мои, моего цвета!
– Что…
– Говорю же, помолчи. Я сам объясню: я надел тебе ночью парик незадолго до того, как начал мыть «твоими» волосами пол. В ведре была еще и краска для волос со специальным закрепителем из алхимии, который убедил тебя, что твои волосы стали цвета пыли и поредели. То есть, испорчены, -помолчал, залезая ко мне в рот и, на что-то нажав и открепив, достал и зубы. -Я убедил тебя, что вырываю твои зубы, но, на самом деле, это были другие. Я вставил тебе что-то наподобие челюсти, которые были побольше твоих зубов, вырывая оттуда, поэтому, когда ты посмотрела в зеркало, твои зубы казались на их фоне маленькими. Боль, которую я мысленно тебе внушил, притупила твои чувства, и ты не заметила, еще и накручивая себя, что у тебя совсем там дырки, а, – сделал паузу, беря мои руки, – здесь даже думать не нужно было. Это чужие ногти, кожа… почти вся, что на тебе. Я смастерил всё сам, – добавил, снимая с меня откуда-то взявшейся лопаткой, демонстрируя, что у меня и все ногти были на месте, и шрамов на теле не было.
Ни одного.
– Но… я же помню боль.
– Внушил тебе, говорю же. Я умею навязывать те эмоции и чувства, которые нужны мне.
Я замерла, осматривая себе. Моё лицо повзрослело, черты лица стали чётче, цвет глаз – ярче, а тело – подтянутей. Мне очень нравилось, что я видела, хоть и сложно верилось в свой новый облик.
Я посмотрела через зеркало на дровосека, который неожиданно для меня любовался отражением напротив, рассматривая меня в нём.
– Но… зачем? – спросила, не выдержав.
Он, переместив взгляд
