Я на радостях запела «Бэсамэ мучо», но Светка утащила меня, потому что у нее было хорошо развито чувство меры.
Естественно, наш дом оказался на окраине возле горы. Пока мы туда ехали — проголодались и зашли в местный ресторан. На меньшее Светка была не согласна.
— Вон, видишь веселую компанию возле окна? Сядем за соседний стол, они наверняка клеится начнут.
— Мне бы до кровати добраться. Не до парней.
Светка покрутила у виска:
— Мы что, сами за обед будем платить? Или ты думаешь, нам родители пришлют?
Я вспомнила, что Светка так и не позвонила домой. Значит, ее родители со вчерашнего дня думают, что она все еще ходит за булочкой.
— Ты когда собираешься домой звонить? Наверное, волнуются, — предположила я, усаживаясь за длинный деревянный стол.
— Когда ты позвонишь, тогда и я, — достала сигареты Светка и знаком попросила у парней спички.
— А я еще в Москве маме позвонила. После «шведского стола». Сказала, что у тебя тетка с мужем в Ялте живут, и они нас пригласили.
Парень услужливо дал Светке прикурить и тут же попросился с компанией за наш столик.
— Клюнули, ха-ха. Заказываем по полной! Наедимся до отвала… А насчет звонка — тогда я тоже скажу своим, что у тебя в Ялте тетка с мужем, и они нас пригласили.
— А представляешь, если наши родители созвонятся? — прикинула Света.
— Тогда они узнают много нового, — ответила я быстро, пока парни рассаживались возле нас.
Четверо ребят, веселых и симпатичных, представители крепкого генофонда страны. Здоровые, спортивные, позитивные и молодые. Они щедро заставили весь стол салатами, зеленью, мясом и разносолами. А также удивили импортным алкоголем, который был вдвое дороже, чем вся еда.
— Такие лохи остались только в глубинке, — мимоходом донесла до моего уха Светка и зацепила вилкой язычок с хреном.
— Сейчас петь начну — так мне хорошо… Как ты думаешь, им лучше украинскую или казачью?
Естественно, каждая из нас уже выбрала, с кем закрутит роман. Светка призывно смеялась над шутками чернявого, ну а мне понравился молчаливый и плечистый.
— Пойдем покурим? — обратился вдруг чернявый к приятелю, и они растворились за известковыми стенами корчмы.
Оставшиеся двое развлекали нас анекдотами за четверых: и про Брежнева, и про Андропова, и даже про Горбачева свежак. Мы в свою очередь тоже не отставали и высмеивали московскую жизнь — продали столицу за ужин.
Двое оставшихся вдруг озадачились, что долго нет двоих предыдущих, и отправились на их поиски.
Когда через полчаса ожидания мы вышли из корчмы в поисках веселых друзей, то выяснилось, что их и след простыл.
— Вы далеко, девушки? — взял меня за локоть прыткий официант в украинском колпаке.
— Сами мы не местные, — привела убедительный довод Светка и потянула меня в другую сторону.
— Вам нужно расплатиться за стол, и идите куда хотите, — объяснил официант и показал на нас другим официантам.
То, что здесь не очень любят москвичей, я поняла по отсутствию сексуального блеска в их глазах. Разъяснение обстоятельств не помогло. Мой беглый рассказ о бабушке — кубанской казачке тоже не подействовал как смягчающий вину. Мы ели — это видели все — и поэтому обязаны были заплатить за сожранное.
Единственным послаблением было разрешение не платить за парней. Мы сумели-таки убедить администратора, что те весельчаки — аферисты.
На оплату ужина утекало сэкономленное на такси и покупке еды в поезд. Дебит с кредитом не сходился, и мы пригорюнились. Хотя Светка больше расстроилась не из-за денег, а из-за того, что «развели» ее, а не она.
И вдруг мне пришла в голову прелестная идея.
Это был последний шанс и четыреста второй способ отъема денег у населения имени Остапа-Сулеймани-Ибрагима-Берты-Марии-Бендера-бея.
— Я журналистка из московской газеты «Правда». Если вы нас отпустите, я сегодня же напишу хвалебную оду вашему ресторану, завтра продиктую очерк по межгороду своему редактору, и послезавтра вы проснетесь знаменитыми. Все будут ехать в Планерское исключительно, чтобы отведать ваших пампушек с чесночком да малосольных огурчиков с разливным пивом.
Официант дрогнул и сердцем, и глазом. Я зацепила его тщеславие. Администратор держался, потому что мы «нажрали» на приличную сумму.
Там, где не помогают уговоры, помогают угрозы.
— Но если вас не устраивает такой коленкор, я готова написать статью, как наивных приезжих «разводят» местные аферисты, действующие в преступном сговоре с администрацией ресторана. А?
Администратор тут же сдался и предложил завтра прийти на бесплатный обед, где повара продемонстрируют еще и не такие чудеса кулинарного искусства.
А Светка, вместо того чтобы радостно кивнуть и поскорее смотаться, неожиданно строго заявила:
— Да! Обязательно подготовьте нам Книгу жалоб и предложений. Мы — честные журналисты и должны знать, что у вас кристальная репутация.
Администратор с официантом приложили руки к сердцам, подтверждая, что их помыслы чисты.
К ночи, еле живые от усталости, мы подобрались к улице Теневой. Бумажка с адресом злополучно осталась у парней, ведь Светка умела выбирать, кому адрес оставить, а кому ни в коем случае не говорить.
Но я ее сразу успокоила, что память у меня отличная и наш адрес — улица Теневая, дом одиннадцать.
Неприветливая узкая тропинка уводила в горы. Судя по всему, именно туда лежал наш маршрут. Внизу, на освещенной дороге, мы грустно стояли возле дома номер десять и не решались идти дальше. Получалось, что дом одиннадцать — это та единственная избушка, которая, как сторожка лесника, стоит на отшибе, в темноте густых зарослей. И там по аналогии с детскими сказками может жить только людоед или кикимора.
— Ты точно адрес помнишь? — с надеждой на ошибку спросила Светка.
— Я миллион песен знаю наизусть, а ты меня адресом пугаешь, — разозлилась я, потому что от ветра с яблони сорвался плод и больно шарахнул меня по темени.
— Ну тогда пошли? — смерила подруга расстояние и нехотя двинулась к тропинке.
А я рванула в гору с места. До тропинки еще надо было идти, а кратчайший путь — лезть по склону. Дождь хлестал, поил плодородные земли фруктового сада. Низкие ветки с сочными плодами были утянуты почти до земли, и я лбом собрала весь урожай.
Промокшие до нитки, несчастные и разбитые, мы добрались до хаты и постучали.
Дверь долго никто не открывал (может, дочь ребенка укладывала), а потом все же дверка-то отворилась и…
…на пороге стоял тот чернявый, который кинул нас с обедом в корчме.
— А где дочь? — нагло спросила Светка, потому что терять нам было нечего.
— Чья дочь? — не понял парень, но дверь не закрыл. Наш внешний вид не внушал ему опасений.
Тут мы вспомнили, что не спросили у тетки имя ее дочери. Имя самой хозяйки мы не знали тоже.
— Пусти нас, а? — вдруг жалобно сказала Светка и эффектно мотнула мокрыми волосами мне по лицу.
— Нам дали адрес, но мы заблудились, — расписалась я в собственном бессилии и частичном нарушении памяти.
Парень раскрыл дверь и не особо приветливо сказал:
— Та, проходите, чё, жалко, что ли… Вообще-то я в городе живу, а здесь садовый домик и коза Гиппократ. Если будете ее пасти — можете оставаться.
Вот, честное слово, в тот момент я готова была на все: и коров пасти, и овец доить, и яйца нести, и нереститься за рыб. Лишь бы только не возвращаться обратно.
— Слышь, у тебя градусника нет? — пощупала я голову.
Озноб, тошнота, головокружение вдруг охватили мой уставший организм, ноги далее отказывались стоять. Я стала присматриваться, куда бы лечь.
— Градусник есть, но только для анала козы. Но я и так вижу, что ты больная.
Мне не понравилась формулировка, но ожидание помощи от некультурного паренька было важнее мелких придирок.
Проглотив фразу «сам ты больной», я попросилась прилечь.
— Вон ложись на доски — там гречишный матрас постелен. Мать сшила для ночлега, но пока никто не спал. Говорят, полезно. Сейчас я дам тебе чаю с медом, хотя не думаю, что он поможет.
Я от благодарности хотела обнять сволочь, которая нас кинула в ресторане. Потому что теперь он был спаситель. Удачно, что не в обратном порядке.
Но чернявый отстранился от меня как от проказы и объяснил:
— Ты не простудилась. Скорее всего, ты подхватила трихостронгилидозу.
Светка, которая все это время стояла в третьей позиции, чтобы парень подумал, что она балерина, вмиг потеряла осанку и опасливо спросила:
— А это заразно?
— Да. Трихостронгилидоза — это зоонозная пероральная геогельментоза. Передается через овец, коров или любой другой скот.
— Но я не общалась сегодня со скотом…
Хотелось добавить «кроме вас, ребятки», но я, конечно, промолчала.
