Я училась в начальной школе. Во втором классе нас учила Ольга Викторовна. Она только окончила педагогическое училище. Если ей не нравилось поведение кого-то из класса (обычно это были мальчики), то она заставляла весь класс стоять после уроков. Мы могли стоять по 40 минут. Под дверью нас ждали родители. Никто из них ни разу даже не попытался как-то забрать своего ребенка или пожаловаться на нее.
Огромная проблема для детей моего поколения – а я родилась в начале 1980-х – это абсолютная беззащитность перед теми, у кого была хоть какая-то власть. Перед учителями, врачами, продавцами. И, как правило, родители в этой ситуации либо принимали сторону учителя, врача, либо просто не вмешивались.
У меня была учительница по английскому Елена Михайловна. Практически каждый урок она кричала на нас. Мне было очень страшно. Парты стояли буквой П, и у них не было задних стенок. Каждый раз, когда она орала, мне хотелось залезть под парту и хоть как-то защититься от этого ужаса. Английский для меня был какой-то пыткой. Я не понимала ничего, все, что я могла делать, – это зазубривать слова. Родителям ничего не рассказывала. В 10-м классе я нашла сама себе репетитора по английскому. Это была молодая девушка, которая училась на 4-м курсе иняза. И она мне все объяснила. Я разобралась и с Present Simple, и с ранее совершенно непонятным глаголом to be. Самое интересное то, что я взяла и перешла в другую подгруппу по английскому, где преподавала очень приятная учительница, которая никогда не кричала. Татьяна Хромова
Еще одним вариантом, как можно приучить ребенка терпеть, является ситуация, когда родители не защищают его. При этом у ребенка не формируется ощущение собственной безопасности, у него развивается высокий уровень тревожности. В ситуации конфликта такой человек как будто замирает. Та энергия, которая должна была пойти на защиту своих границ, как будто оборачивается против самого человека. Он просто молча терпит то, что ему больно, неприятно, не нравится.
Я из детства вспомнила много ситуаций, когда родители не защитили, не встали на мою сторону, отделались общими фразами: не обращай внимания, нужно потерпеть, взрослые лучше знают, не смей так разговаривать со старшими. Мое личное и самое въевшееся от папы – позор на мои седины! То есть в моем конфликте с миром ему неважно, что у меня внутри, ему важнее, что люди снаружи скажут о нем. И все стандартные: как не стыдно, ни стыда ни совести. Всего не вспомню. И вот эти «мелочи» в итоге стали травмирующими и очень мешали/мешают жить сейчас.
В то же время я не так давно вспомнила ситуацию, когда меня, первоклашку, избили старшеклассницы. И в этой ситуации как раз меня защитили – ходили в школу к директору, ругались со всеми, но дело довели до конца – тех девочек исключили.
И я вспоминаю эту ситуацию спокойно, она не оставила мрачного следа. Потому что родители защитили, были полностью со мной.
Хотя, казалось бы, как раз совсем не мелочь. Наталья, 36 лет
Вот еще последствия того, что родители не защищают своего ребенка:
• человек живет с убеждением, что главное – это удобство других людей;
• каждый раз, когда он пытается отстаивать себя, у него возникает чувство вины;
• он не может выражать свою злость, она словно заблокирована;
• использует пассивно-агрессивные способы поведения, например, обиду;
• выбирает тех, кто не выбирает его;
• позволяет пользоваться собой;
• боится людей;
• не доверяет людям;
• боится говорить близким людям о том, что с ним происходит на самом деле;
• избегает любых конфликтов;
• всегда бросается на защиту слабых, но при этом не умеет защищать самого себя;
• боится взрослых людей, даже если сам по паспорту уже вырос;
• боится ошибиться;
• боится, что осудят и будут косо смотреть;
• ощущает отсутствие самоценности;
• ему сложно выражать свои чувства и мысли;
• ощущает отсутствие почвы под ногами;
• нет своего мнения.
Меня родители не защищали, всегда слышала либо «решай свои проблемы сама», либо, что еще хуже, они присоединялись к нападающим.
В подростковом возрасте чисто интуитивно начала давать отпор и пытаться отстаивать хоть немного свои границы, в итоге научилась (сейчас мне 20). Но это был очень травматичный и болезненный опыт, итог которого – неумение полагаться на других, проблемы с доверием к людям, неконтролируемая злость и агрессия при малейшем нарушении границ, непринятие себя «слабой», проблемы с выражением эмоций (не могу плакать при других людях, говорить, что мне плохо или больно, вместо этого злюсь и посылаю на три буквы). Благодаря вашему блогу решилась на терапию, сейчас как раз разбираем эту часть моего детства. Дарья, 20 лет
Психологические травмы, идущие из детства, где у ребенка не было чувства безопасности, где он чувствовал себя беззащитным, – самые глубокие. Ведь, по сути, в тот момент, когда родители не защищают своего ребенка, они отказываются от него.
Я глубоко убеждена, что защита – одна из важнейших родительских обязанностей. Разумеется, с ребенком согласно его возрасту важно разбирать последствия его действий. НО ребенку жизненно необходимо чувствовать себя в безопасности, под родительской защитой.
Отдельная очень драматичная тема – когда один родитель не защищает ребенка от насилия со стороны второго родителя.
От других мама меня защищала! В школе, во дворе всегда на моей стороне. А вот от отца, когда он меня лупил и оскорблял, нет. Они, наоборот, становились более сплоченными в атаке на меня. И мило беседовали на кухне, смеялись, картошку жареную ели (меня ужина лишали). Я ощущала это как предательство. Надежда, 36 лет
Когда отец бил меня, мама никогда не вступалась, конфликты в школе улаживали дипломатично, через учителей или родителей, только когда ситуация была действительно серьезной.
Сейчас я стараюсь избегать конфликта там, где можно, а где уже начинается, происходят две крайности: либо я не могу себя защитить и ухожу в молчание, либо начинаю агрессивно кидаться, когда чувствую, что вторая сторона конфликта слабее меня.
С границами тоже беда. Как пример: у меня была лучшая подруга, и когда в школе она попадала в ситуацию, в которой была обижена, ее мама приходила, и стены дрожали. Поэтому мою подругу обидеть просто боялись, даже администрация школы, в итоге подруга выросла такой, что и сейчас постоять за себя она может в любой ситуации. И ей не страшно. Она такая была с самых ранних лет и с возрастом только лучше умеет отстоять себя в ситуациях, в которых я просто начала бы сливаться с обоями в беспомощности. Еще заметила за собой, что в душе может гореть пожар от злости и я сама готова влезть в конфликт, лишь бы выплеснуть эту злость, сказать о том, что меня беспокоит, но как только я чувствую агрессию со второй стороны конфликта, весь этот пожар переходит в страх – и я оставляю все внутри, пытаясь замять конфликт. Вика, 20 лет
Эта жертва настоящим ради некоего будущего – главная идея мазохизма. Если я прямо сейчас перетерплю мучения, страдания, дискомфорт, лишения, то в будущем мне за это воздастся, со мной случится что-то хорошее – меня полюбят, наступит светлое будущее, будет построен коммунизм.
Там, где имело место сокрушительное поражение в борьбе за право проявлять волю, неизбежно возникновение мазохистического и саморазрушительного поведения. Чем упорнее, безжалостнее и зачастую садистски поступают родители, подчиняя ребенка своей воле, тем более дисфункциональными будут формы его мазохистского поведения.
Ребенка, которого часто принуждают терпеть, ждут два варианта развития событий.
Первый вариант – самый распространенный. Стать послушным и ведомым, отказаться от собственной воли, желаний и устремлений. Такой человек приучается терпеть, отодвигать свои потребности на длительный срок. Он перестает ощущать свою человеческую ценность. Среди потребностей всех людей из окружения его потребности будут стоять на самом последнем месте.
