Его слова: «Что случилось, ты что — трус?» подталкивают Ченя к мести. Но в то же время эта фраза — ужасный непреднамеренный каламбур, возникший в процессе дублирования.[13] Ченя это оскорбление приводит в такую ярость, что он, нарушая кодекс поведения своего учителя, отправляется в японский клуб, где единолично сметает весь членский состав и рушит оскорбительный лозунг. Президент японской ассоциации требует ареста Ченя, и тому приходится скрываться.
Тем временем Чень раскрывает двух «шпионов», приложивших руки к отравлению его учителя. Каким образом это удается Ченю, не совсем очевидно для западной аудитории: он знает разницу между китайским и японским стилями нижней одежды. Чень убивает шпионов и вешает их тела на уличном фонаре возле дома японского консула. Пока Чень скрывается на кладбище, питаясь жареной кошатиной, японцы нападают на китайскую школу, не милуя даже учениц-женщин, и оскверняют святилище памяти мастера. Невеста Ченя находит его на кладбище, и они строят совместные планы о побеге и о том, как они начнут новую жизнь. Но позже Чень решает, что его долг — отыскать провокатора и отомстить за смерть учителя.
Ло Вэй, который опять режиссировал фильм, играл также следователя на судебном процессе Ченя. Тем временем японская школа проводит прием в честь приезда русского борца (Боба Бэйкера), который счел необходимым покинуть свою страну. Ухмыляясь танцовщицам и заливаясь саке, они оскорбляют китайского коллаборациониста, господина By, который уползает с вечеринки пьяный в стельку. На улице он, пошатываясь, подходит к рикше, которым случайно оказывается прячущийся под видом рикши Чень. Чень поднимает тележку вместе с севшим в нее пассажиром в воздух на несколько футов в высоту и выслушивает признание о том, что приказ об убийстве учителя был отдан Сузуки, главой японской школы. Перед смертью By, хныкая, произносит еще ужаснее переведенную фразу: «Ну отчего все всегда выбирают меня?», после чего тоже оказывается повешенным на уличном фонаре.
После этого, переодетый в костюм работника телефонной службы, Чень проходит в японскую школу. (То, как Брюс изображал японца, привело китайских фанов в неописуемый восторг). Пробравшись внутрь школы, Чень прорывается мимо мечника и русского борца во внутренний кабинет, где в схватке с Сузуки убивает его, осуществляя месть за смерть учителя.
Вернувшись в свою школу, Чень видит, что там идет настоящая бойня, но когда прибывает полиция, угрожая закрыть школу из-за сильного давления японских властей, Чень выходит из своего убежища и сдается шанхайской полиции с условием, что ученики его школы будут освобождены и честь школы останется незапятнанной.
У ворот школы ряд вооруженных полицейских поднимает на него ружья. С раскрытой грудью, всем видом показывая свое презрение к смерти, Чень бежит прямо на них, взлетая в последнем смертельном прыжке под град пуль своих преследователей.
Как и в случае с «Большим боссом», вторая картина начала сниматься по сценарию, который давал лишь самую общую картину того, как могло бы развиваться действие. Оборудование и материалы в «Голден Харвест» были немногим лучше, чем в Таиланде. Уже ранее напряженные взаимоотношения Брюса с Ло Вэем продолжали ухудшаться. Брюса просто выводило из себя полное отсутствие интереса к работе. Молчаливая терпеливость — не самое выдающееся качество Брюса, и во время съемок стычки с режиссером случались не раз. В Таиланде это не принесло большого вреда, но теперь, когда Брюс стал местной кинозвездой, а съемки происходили в самом сердце Гонконга, местная пресса не замедлила оповестить об этом публику ядовитыми заметками.
Сам Ло Вэй начал работать в киноиндустрии в 1948 году как актер, а режиссером стал с 1957 года. Он поставил более восьмидесяти дешевых художественных фильмов, большую часть из них для «Шоу Бразерс», перед тем, как Чоу пригласил его в «Голден Харвест». Он не собирался терпеть ситуацию, когда какой-то желторотый начинающий, который делает только второй фильм, рассказывает ему что и как делать. Вскоре эти двое не могли договориться уже ни до чего.
И все же «Яростный кулак» был закончен за шесть недель.
Многие лица, знакомые по «Большому боссу», опять появились на экране. Как и предьщущий фильм, «Яростный кулак» был сделан за 100 000 долларов. Большая часть бюджета была потрачена на устройство двух японских зданий и садиков с мостами и прудами. Неделю съемки проходили в близлежащем парке. Там Ло Вэю пришлось удовлетворить требования местной уличной банды, чьи заправилы требовали платы за использование «их участка дороги». Деньги «за защиту» обычно выплачивались к большому раздражению Брюса, которого пришлось удерживать, чтобы он не атаковал мошенников.
На оформление картины было потрачено больше денег, чем в «Большом боссе». Было добавлено музыкальное сопровождение по типу фильмов «спагетти-вестерн». Но самыми интересными были звуки, издаваемые Брюсом в боевых сценах, в которых «кулак» из названия фильма почти имеет свою собственную волю. Хотя за пределами съемок Брюс дрался с молчаливой молниеносностью, в «Кулаке ярости» он издает по-странному прекрасные крики, подобные крикам дикого кота или птицы, которые дополняют его звериную грацию. В версии, продублированной на английский, часть эффекта потеряна из-за смехотворного голоса, дублирующего текст, но, по крайней мере, эти крики — Брюса.
Каскадерные трюки (типа десятифутового прыжка с трамплина в «Большом боссе») опять были включены по настоянию Ло Вэя. Это также отвлекает внимание зрителей от настоящего мастерства Брюса. Сцена, в которой он, переодетый рикшей, поднимает в воздух тележку вместе с пассажиром и держит на высоте нескольких футов, — фантастический подвиг, и это затмевает его реальные возможности, — которые сами по себе почти чудо.
Вдобавок к силе боевых действий Брюса и его криков, выражение его лица несет в себе порой почти силу самой стихии.
Иногда на лице его изображается необыкновенная смесь эмоций: шок от того, что он забрал у кого-то жизнь, экстаз воздаяния мести, сожаление, что все должно быть именно так, странное выражение, которое появляется в его глазах, когда он убивает противника. Однако все эти вещи бледнеют в сравнении с впечатлением, которое произвело новое оружие, примененное Брюсом Ли, — наверное, оно всегда теперь будет ассоциироваться с его именем, — нунчаку. Хотя нунчаку уже появлялось ненадолго в сериале «Зеленый шершень», именно в «Яростном кулаке» они впервые по-настоящему используются в фильме.
Нунчаку — это две короткие палочки из твердого дерева, связанные гибкой цепью или струной. Если схватиться за одну из палочек, то, раскрутив вторую, можно нанести удар с силой до 1 600 фунтов в точке удара. Отдача такого удара не передается палочке, зажатой в руке, благодаря изолирующему действию короткой связывающей струны.
Нунчаку, которые Брюс использует в «Яростном кулаке», легче, чем тяжелое деревянное оружие, обычно используемое для поединков. Эти более легкие «палочки» можно вращать еще быстрее, что только усиливает восторг зрителей. Когда позже свистящий звук рассекаемого воздуха перекрыл дубляж, сцены оказались еще более впечатляющими. Хотя Брюс не был официальным постановщиком схваток, его влияние ощущается сразу, и особенно — в сценах с нунчаку.[14]
«Палочки» появились на белый свет в качестве орудия труда, а не оружия. Первоначально их использовали крестьяне на острове Окинава, расположенном в Южно-Китайском море, при молотьбе риса, — чтобы отделять зерно от шелухи. Когда японцы завоевали Окинаву, они конфисковали все оружие у островитян, чтобы предотвратить месть. Островитяне, люди смешанной крови, живущие на перекрестке нескольких торговых путей, в течение столетий сочетали китайские боевые методы с развитыми в азиатских культурах. И теперь они проявили находчивость, разработав систему борьбы, в которой использовали свои орудия труда в качестве боевого оружия. На острове жило немало китайских семей, в том числе там обосновались и несколько монахов. Окинавские повстанцы уговорили этих монахов обучить их секретам китайского рукопашного боя.
В конце концов японцы обнаружили этот метод и ассимилировали подобные боевые техники в своей собственной культуре. К тридцатым годам двадцатого столетия боевые школы размножились по всей Японии. Этот новый стиль назывался каратэ, в буквальном переводе — «китайская рука», хотя позднее значение было изменено и слово стало значить «пустая рука».
Тот факт, что каратэ, которому было от силы двадцать лет, гораздо лучше известно в Америке, чем кунг-фу, развивавшееся не одно столетие, объясняется тем, что «каратэ» принесли в США военные после Второй мировой войны. То, что каратэ берет начало от шаолиньских монахов, обучивших своему искусству жителей Окинавы, чтобы помочь им сбросить гнет японских завоевателей, не прошло мимо внимания Брюса Ли.
