Харьковчанин отлично маневрировал по фронту и одинаково сильно играл на любом месте в центровой тройке, при необходимости он мог успешно заменять каждого в сыгранном трио двадцатых годов: Бутусов — Исаков — Канунников.
Иными достоинствами славился украинец Александр Штрауб из Одессы. Высокий, худощавый блондин, стремительный на поле, в повседневной жизни он был скромным, молчаливым и резко выделялся этим среди весельчаков и балагуров нашей сборной. Однако в игре Штрауб преображался. Он очень напоминал этим Селина. Глаза одессита загорались, он действовал с настоящим упоением, не обращая внимания даже на откровенные грубости защитников, когда те, отчаявшись его удержать, пускали в ход последнее средство.
Играл Штрауб в очень высоком темпе, много забивал голов. Несмотря на высокий рост, бежал мелко, хорошо срывался с места. По манере игры на него был очень похож московский динамовец Василий Карцев.
В своей команде «Канатчики» Александр Штрауб играл инсайда, в сборной он иногда с успехом выступал на правом краю, вытесняя Петра Григорьева или меня.
В начале двадцатых годов началась блестящая карьера правого инсайда сборной столицы новогиреевца Николая Троицкого. Она неожиданно была прервана из-за пожизненной дисквалификации за удар, который он нанес судье в раздевалке после окончания одного матча. Через несколько лет Троицкий был прощен, и это позволило ему сыграть один из последних своих матчей — за сборную Москвы против Украины в финале Первой спартакиады народов СССР 1928 года — и забить тот единственный гол, который принес столице звание чемпиона по футболу.
Владимир Блинков, умница и закоперщик, воспитанник ЗКС, сначала играл на левом краю в «Красной Пресне», потом ушел в команду «Серп и молот», а в 1928 году появился в центровой тройке сборной вместе с Исаковым и Троицким (Канунников и П. Артемьев были тогда серьезно травмированы).
Фанатик, подобно всем нам, Владимир Блинков был интереснейшим игроком. Поврежденная коленка заставляла его осторожничать в игре, а пыл страстного нападающего толкал на самые рискованные стычки. Его игра поэтому шла яркими вспышками.
Что-то львиное чудилось во внешнем облике этого широкоплечего блондина с крупными чертами лица и небольшими серыми глазами. Мгновенная реакция, с которой он бил по воротам или отдавал мяч, ставила его в ряды наиболее опасных противников и самых желательных партнеров.
Подобно своему старшему брату Константину, Володя непревзойденно владел ударом с носка. Заказывал себе специальные бутсы с широким тупым мысом. Многих вратарей заставали врасплох его неожиданные тычки по мячу. Ударить по неподвижному мячу не так просто, но катящийся или прыгающий мяч поймать на мощный удар носком дело совсем трудное. Жаль, что этот прием забыли. В Вене, в игре против сборной рабочей команды Австрии, Блинков принес победу Москве именно таким непостижимым ударом с двадцати пяти метров в верхний угол ворот. Трибуны стадиона «Рапид» долго сотрясались от восторгов зрителей. «Это была визитная карточка советского футбола, — писала на другой день венская газета об ударе Блинкова, — того футбола, который мы увидели впервые, так же, пожалуй, как и впервые увидели удары, удавшиеся в матче Блинкову и в тренировке Рущинскому».
* * *
Все течет, все изменяется. Переменился и футбол. В целом — к лучшему, как и вся наша жизнь. Но кое-что не грех было бы ему занять и у прошлого.
Нет-нет да и спадет энтузиазм у молодых футболистов. Бывает, что и единства нет в команде. А без дружбы нет и успехов.
Жаль, что теперь стали редки братские, в прямом смысле слова, узы в командах.
На первенстве мира в 1966 году родные братья оказались только в сборной Англии — Джон и Роберт Чарльтоны, крепко цементировавшие британский ансамбль.
У нас в группе «А» из всех девятнадцати команд лишь в одной — «Торпедо» Кутаиси — играли в 1966 году два родных брата — Гиви и Леван Нодия. По иронии судьбы они претендуют на одно и то же место в основном составе, то есть заменяют друг друга на левом краю нападения.
Тридцать-сорок лет назад семейных кланов было очень много. В клубе «Красная Пресня», помимо нас, Старостиных, подвизались четыре брата Канунниковых — Александр, Павел, Анатолий и Николай. Правда, старший к футболу был равнодушен, увлекался беговыми коньками и легкой атлетикой. Играли четверо Мошаровых — Иван, Павел, Федор и Александр; четверо Козловых — Борис, Александр, Виктор и Григорий Ивановичи. Младший, Григорий, чемпион страны по велосипеду, добрался и в футболе до первой команды. Этот квартет Козловых дополняли две пары других Козловых, тоже родных братьев: Александр и Алексей Васильевичи играли хавбеков, Алексей и Василий Ивановичи — известные вратари основного состава.
Однако рекордсменом среди футбольных семей были пять братьев Артемьевых — Иван, Петр, Тимофей, Георгий и Сергей, квартира которых у Пресненской заставы была в 1921 году подлинным штабом районного футбола.
Иван Тимофеевич, инициатор и главный организатор нашего клуба, фанатик футбола, выше всего ставил в спорте боевой дух. Он своим упорством и горением спаял всех нас воедино на долгие годы. И сейчас еще появление семидесятилетнего Ивана Тимофеевича Артемьева вызывает неподдельную радость у спартаковцев.
В 1923 году, когда «Красная Пресня» уже стояла на сильных ногах, Иван Тимофеевич принял самое деятельное участие в организации команды «Динамо».
Последним представителем этой славной семьи в большом советском футболе был известный полузащитник Виталий Артемьев («Локомотив») — сын Сергея, выступавшего в «Спартаке» до самой Отечественной войны.
Играли в наших пресненских командах еще и три брата Виноградовых — Виктор, Александр и Андрей, трое Гудовых — Филипп, Николай и Сергей.
Когда команда стала называться «Спартак», в ее рядах появились четверо братьев Степановых. Молва, привыкшая к семейным кланам в «Спартаке», пыталась превратить в братьев однофамильцев Соколовых — Виктора, Алексея, Василия и Бориса. К нам шли письма с вопросами — кто старше, кто моложе, и почему они не похожи внешне.
Через десять лет и у нас осталось из действующих футболистов только двое братьев-близнецов Борис и Евгений Майоровы. Теперь они известные хоккеисты.
Существовали в прежние годы семейные кланы и в других московских клубах. В рядах команды, именуемой сейчас «Торпедо», выступали защитники братья Андрей, Сергей и Василий Поляковы, а затем Георгий, Виктор и Василий Жарковы. В «Локомотиве» в нападении действовали Михаил, Иван и Серафим Загрядские.
Это я говорил только о больших семейных кланах, а в скольких командах было по два брата: Константин и Владимир Блинковы, Александр и Виктор Пономаревы, два вратаря Михаил и Сергей Леоновы. В замешательство приводили зрителей близнецы, заслуженные мастера спорта, Борис и Виталий Аркадьевы. Распознать их в жизни и на поле могли только самые близкие люди.
В Петрограде еще раньше чем в Москве многие клубы стали строить свое могущество на взаимопонимании и мастерстве братьев. В «Унитасе» все держалось на четырех Бутусовых — Кирилле, Василие, Михаиле и Павле. Старший заправлял клубом, Василий возглавлял нападение сборной России на Олимпиаде 1912 года в Стокгольме, о Михаиле мы уже говорили, а младший Павел впоследствии приобрел репутацию одного из самых азартных футболистов.
«Коломяги» были славны братьями Всеволодом, Петром и Георгием Филипповыми. Трое Шелагиных — Борис, Василий и Евгений — полтора десятка лет играли форвардов в команде «Зенит».
Чуть позднее город Ленина прогремел несравненными Петром и Николаем Дементьевыми. Немногие знают, что их старшие братья Иван и Александр тоже отменные футболисты. Тогда же подвизались там Константин и Владимир Лемешевы. Прославились на всю страну братья-харьковчане Владимир, Константин и Николай Фомины. В Одессе по праву гордились двумя Штраубами — Александром и Рудольфом. Да и в других городах старые болельщики обязательно назовут вам имена братьев, оставивших о себе память в местном футболе.
Но чаще всего это будут экскурсы в прошлое. Сейчас семейные футбольные созвездия редки. В столице после братьев Коршуновых Сергея и Анатолия нет в большом футболе семейных кланов. В Тбилиси последними были братья Александр и Сергей Котрикадзе.
В чем причины? Основная в том, что сейчас в футбол играют молодые люди, родившиеся во время войны, когда число детей в семьях значительно уменьшилось. А у тех, кто родился после войны, слишком обширен круг интересов и выбор увлечений. Теперь один из братьев играет в футбол, другой учится на актера, а третий увлекается литературой.
Не популярна у нас семейственность на службе, но в футболе она всегда была почетной и полезной. Хорошо бы постепенно опять завести советскому футболу семейные кланы!
