2. Другая невероятно живучая и всеохватная ошибка – исполнение формы «на одном дыхании», в едином ритме и с одинаковой скоростью, да еще как можно более высокой. Я даже и не знаю, откуда пошло это чумное поветрие, будто ката следует выполнять настолько быстро, насколько это вообще возможно. Скорее всего, корни зла отыщутся у истоков советского каратэ, в далеких семидесятых годах, когда при полном отсутствии достоверной информации (не говоря уже о семинарах с японскими инструкторами) мы попросту не ведали, как правильно «крутить» загадочные комплексы. Понятно, что мутные ксерокопии с раскладкой движений ничем помочь не могли, а байки о молниеносности таинственного каратэ были у всех на слуху.
Между тем правильные ритм и темп исполнения ката так же сложны и индивидуальны, как и для всякого музыкального произведения или чтения со сцены художественного отрывка. Хорош был бы пианист, который, едва усевшись за рояль, понесся бы вперед и вперед, без пауз и полутонов, соблюдения громкости и полноты звучания. Точно так и любая форма имеет свои запятые и многоточия, «форте» и «пиано», замедления, ускорения и акценты. Одни движения делаются плавно и растянуто, будто накручивается пружина, которая срывается в резких ударах или блоках, чтобы снова притормозиться и снова сорваться, и так без конца.
Старое китайское изречение гласит: «Один раз Инь, один раз Ян – таков путь Неба». Понимать это следует буквально: нельзя нарушать небесную гармонию Инь и Ян, выполняя жесткое действие без предварительной фазы расслабления, поскольку одно является матерью другого. Коль скоро не было слабости, неоткуда ждать и силы, и наоборот. Чем полнее мы хотим проявить сконцентрированную мощь в атаке, тем полнее должна быть исходная фаза релаксации. По-русски это звучит так: «Хочешь напрячься – расслабься, хочешь расслабиться – напрягись».
Упомянутое неправильное исполнение форм как раз использует какую-то одну из двух категорий – либо неистовая гонка на всех парах с выжатой до пола педалью газа, 1 либо вялое колыхание нехотя шевелящихся рук и ног. Чаще всего действие разворачивается по первому сценарию под девизом «Sturm und Drang», то есть «штурм и натиск». Если присмотреться к гордому исполнителю сразу после 1 «бури», то слегка загнанный облик и сорванное дыхание расскажут о качестве проделанной работы гораздо больше, чем аплодисменты публики. При нормальной работе с формой любой интенсивности и длительности наше дыханиие просто обязано оставаться спокойным и ритмичным, разве что немного глубже обычного. Этого не столь трудно достичь, как может показаться; нужно лишь соблюдать технику дыхания строго низом живота и помнить о чередовании Инь и Ян, а внешние проявления обретенной гармонии не заставят себя долго ждать. Тем не менее самостоятельно понять сложную мелодию конкретной формы совсем непросто, это как раз тот случай, когда объяснить и показать всё обязан хороший наставник. Лишь обладая изрядным и разносторонним опытом проработки множества несхожих комплексов, можно дерзать самочинно «раскручивать» что-то новое.
Также существует один весьма любопытный и полезный практический фактор, действующий надежно и однозначно помимо нашего сознания или прилагаемых усилий. Это фактор «больших чисел», то есть количества повторений отдельного упрямого элемента и формы в целом. Если какой-нибудь особенно хитроумный переход или нюанс вызывает затруднения, не поддаваясь объяснениям учителя и потугам старательного ученика, то его следует отдать на волю стихии многократных повторений, исчисляемых сотнями и тысячами. Спросите у любой балерины или танцора из ансамбля, по скольку часов в день они отрабатывают одни и те же фрагменты -и нам станет стыдно от собственной лени. Человеческое тело и разум обладают волшебной способностью к самонастройке на оптимальный лад, и если мы последуем совету древних китайцев и проделаем несносный прием десять тысяч раз, то все проблемы разрешаться сами собой. Закоренелому скептику, уверенному в том, что лишь изысканные и хитрые методы могут принести настоящую пользу, советую испытать на себе этот примитивный ход, и попробовать нанести элементарный удар (например -цуки) всего тысячу раз поочередно каждой рукой, без остановки. Можно не сомневаться – к концу экзекуции он решит, что в этом что-то есть, а через три дня у него не останется и тени сомнений.
Помимо своеобразного и строго индивидуального ритмического рисунка каждая конкретная форма имеет также свою, присущую ей одной общую скорость исполнения. Одни ката требуют стремительности и легкости, другие же (особенно силовые и энергетические) – замедленности и предельной ментальной и физической концентрации. Пояснять что-либо на бумаге совершенно бессмысленно, ибо, сколько существует форм, столько же и скоростных режимов. Показать и объяснить все это обязан добросовестный наставник, роль которого в последние годы с некоторой долей успеха выполняют видеоматериалы. Во всяком случае, порой для изрядного качественного скачка достаточно бывает посмотреть на работу мэтра на экране, не говоря уж о семинарах и демонстрации живьем.
Увлечение скоростью происходит от мечтаний о стяжании молниеносного, неуловимого удара как средства скорейшего и надежного обретения победы в схватках с неотесанными противниками. Такие мечты – простая попытка решить проблему грубой лобовой атакой. Скорость приема достигается отнюдь не через его резкость, а лишь через расслабление и тысячекратные замедленные (!) повторы одного и того же. Раз за разом, как во сне, как в густом масле, как в рапидной киносъемке. И только в самом конце можно позволить себе несколько предельно концентрированных и безупречно правильных движений, которые и останутся в памяти мышц и связок.
Во время гонки исполнение форм приобретает словно бы размазанный вид, когда отдельные мелкие детали стираются и проскакивают бездумно и лихо вместо того, чтобы осознанно воплотиться с нужной геометрией и содержанием. Скорость обладает чудесным качеством прощать многие грубые ошибки. Если кому-то доводилось наблюдать соревнования по спортивному скалолазанию (особенно на «живой» скале, а не на искусственной стенке), то они могли заметить, что опытный спортсмен как бы «летит» вперед и вверх, проскакивая на динамике те участки, малейшая задержка на которых ведет к неминуемому срыву. То же самое происходит и в ката. Заставьте лихого каратэиста наступить себе на горло и, скрепя сердце, выполнить свою излюбленную форму в стиле «замедленной съемки» – он тотчас начнет терять равновесие там, где стремительная инерция проносила его вперед без малейшего изъяна.
3. Последний тип распространенных ошибок заключается в том, что абсолютно первостепенное значение в освоении ката уделяется собственно приемам нападения и защиты, всем этим блокам и ударам, напрочь забывая при этом, что наши технические манипуляции есть всего-навсего мишура и елочные украшения, висящие на веточках. Стволом же и несущими ветвями дерева являются шаги и повороты, отходы и наскоки, то есть всевозможные передвижения в пространстве. Что толку резко и сильно бить кулаком или палкой, когда неверно сделанный шаг и куцый доворот оставили противника вне досягаемости? Но главное – всякая защита или атака лишь тогда могут претендовать на выполнение своих функций, когда они подкреплены динамикой всего тела. Можно попусту тыкать в воздух ручками и ножками, но если за этим не стоят подвижки всей вашей наличной массы, такие действия будут словно бумажными, и вызовут смех. В Китае об этом говорят: «Цветочные руки, парчовые ноги»,
Поэтому разучивание каждой новой формы должно начинаться с шагов и поворотов, а отнюдь не блоков и ударов. Причем полезно отрабатывать всю цепочку до конца вообще без подключения рук, оставив их, например, на поясе. К тому же это позволит лучше прочувствовать работу бедер и поясницы. Когда подобная хореография станет привычной и безупречно правильной, наложение любых технических действий произойдет легко и безо всяких проблем. Посмотрите, как опытный художник берется за портрет. Для начала он тонкими штрихами схватывает общую композицию, нанося осевые линии, размечая лист, и лишь котом приступает к прорисовке деталей – ушей, глаз, носа и всего остального. Только дилетанты и безумные гении сходу начинают мелочную возню в светотенях и рефлексах; но ведь они не лучший образец для подражания.
Все сказанное и перечисленное выше относится к нормальному, базовому исполнению формальных комплексов. Однако, чтобы должным образом наработать и отшлифовать подобное исполнение, приходится пускаться на различные хитрости и применять разнообразные, порой странные >и диаметрально противоположные друг другу методы. Все они основаны на одном принципе – прогонять каждую форму в самых экстремальных и нехарактерных для неё режимах. Их на самом деле не так много, как кажется.
