Итак, мяч на одиннадцатиметровой отметке. И подходит к нему…
Глава IV
Как Эйсебио Яшина перехитрил
Осенью 1999 года в одном из своих интервью Эйсебио сказал:
— Мои отношения со Львом Яшиным были самыми теплыми. Познакомились еще в 1963 году, когда нас пригласили в Лондон на матч сборных Англии и ФИФА, посвященный столетию английского футбола… А последний раз мы с Яшиным виделись за год до его смерти в 1989 году. Лев пригласил меня на праздничный матч по случаю его 60-летнего юбилея. И я, конечно, не мог не откликнуться. Бросил все дела и полетел в Москву. И не пожалел, потому что забил там красивый гол. Хорошо знаком я и с вдовой Яшина — Валентиной. Она наведывалась в Лиссабон, где вручала приз имени Льва Яшина лучшему вратарю чемпионата мира.
Все верно. И вдруг…
— В 1966-м, на чемпионате мира, я забил всем, против кого играл. Свой последний матч (за 3-е место) мы должны были проводить против Советского Союза. И я мечтал забить гол в ворота Я шина. Но этому не суждено было сбыться, поскольку его место занял другой вратарь — Кавазашвили.
Что такое? Чем объяснить? Или за тридцать три года Эйсебио успел забыть об одном из главных событий своей жизни — голе Яшину? Ведь защищал ворота именно он, а не Анзор.
* * *
…На трибунах «Уэмбли» полно португальцев, но хорошо слышны подбадривающие возгласы моряков двух наших сухогрузов, бросивших якорь в устье Темзы. Позже рассказывали, что на этих судах социалистическое соревнование развернулось с невиданной ранее силой: победители получали не фа-моту или диплом, а билет на матч с Португалией: со-бы-тие!
Команды выбегают на поле. Одну цепочку возглавляет форвард Эйсебио, другую — вратарь Яшин. После обмена рукопожатиями наш капитан протягивает португальскому вымпел. Однако Эйсебио, заметив мяч, пролетавший рядом (не специально ли последовал этот продольный пас?), припустился за ним, на ходу показывая жестами: потом, потом. Яшин остается посреди поля с вымпелом в руках. Как поступить? Что делать с вымпелом? Положить на траву — кто-то сможет наступить. Взять с собой — подумают, чего доброго, что португалец (а с его страной у СССР далеко не простые отношения) демонстративно отказался принять скромный дар с серпом и молотом. Западные журналисты не откажут себе в удовольствии посмаковать эпизод, придать ему политическую окраску. Проходят пять, семь, почти девять минут. Яшину кричат: «К воротам, к воротам!», плюнь на все, хоть немного разомнись, но приказы тонут в общем гуле. За те десять ми нут, что форвард разгоняет и горячит кровь, голкипер ни разу не дотрагивается до мяча. Лишь за минуту до начала матча, возвращаясь с поля, португальский капитан подходит к капитану нашему, простецки хлопает его по плечу и как бы между прочим берет вымпел.
Привыкший к честной и открытой игре, Яшин забыл, скорее всего, что существуют на свете прямо противоположные разновидности игр. Кто-то высказал предположение, что ход португальца был заранее рассчитан и спланирован. Обратили внимание, что на каждую игру советский капитан выходите вымпелом, вот и решили обернуть этот знак товарищества себе на пользу.
Нельзя утверждать, что Яшин был способен отразить пенальти, назначенный после «руки Хурцилава». Угадал направление удара Эйсебио, бросился в правый нижний угол, только нескольких сантиметров не хватило, чтобы дотянуться до мяча, только десятой, скорее — сотой доли секунды. А если бы размялся перед игрой по всем правилам футбольной науки? Кто знает, кто знает. Гол оказался решающим — 1:2. На третью ступень пьедестала, до которой оставалось полшага, ступили не мы.
…А славный футболист Эйсебио сказал треть века спустя:
— Яшину я никогда не забивал.
Часть третья
«Каждый, ступивший на тренерскую стезю, должен знать, что в его судьбе закодирована обреченность на неудачу». (А. П. Старостин)
Куда улетал из Лондона Висенте Феола.
— Закрытая пресс-конференция Эдмондо Фаббри. — Новая встреча с Хосе Вильялонгой. — И все это для Сергея Бутенко и его собратьев-тренеров, не всегда понимающих, какую опасную профессию они избрали.
Глава I
«Мне нельзя домой»
Вспомнив в предыдущей главе о двух поражениях бразильцев, могу ли не рассказать о встрече в Лондонском аэропорту с их тренером Висенте Феолой? Стояла скверная погода, наш вылет задерживался, задерживался и вылет Феолы. Команда уже сидела в самолете, а он не имел права лететь с нею и ждал рейса на Рим. Человек, с именем которого были связаны победы бразильцев в чемпионатах мира 1958 и 1962 годов, человек, привыкший к горячим проводам и восторженным встречам, сидел один-одинешенек, опираясь толстыми руками о тяжелую палку с набалдашником.
Газеты сообщили, что его шикарный дом в Рио-де-Жанейро не то сожгли, не то разнесли в щепки, и что люди, сохранившие преданность бывшему великому учителю, вывезли его семью в безопасное место. А телеграф извещал: «Двадцать человек были ранены в Сан-Пауло во время беспорядков, возникших в связи с проигрышем бразильцев команде Португалии. Португальцы (а их в Бразилии более миллиона) не рисковали показываться на оживленных улицах. Португальцы — шоферы такси также предпочли не выхолить на работу. В центре Рио-де-Жанейро торсида повесила на дерево чучело Феолы, прицепив плакат: «Дайте нам его! Он украл у нас победу!».
Семь руководителей сборной Бразилии заявили в Лондоне, что они подадут заявление об отставке, как только вернутся. Один из них размечтался: «Для посадки домой лам хорошо бы выбрать пароход… Там хоть чуть-чуть поулягутся страсти».
Клаус Миттенцвай, которого знают все (он старожил чемпионатов) и который знает всех, к счастью, оказался рядом. Я попросил его:
— Узнай, пожалуйста, у Феолы, не согласится ли дать короткое интервью?
— Он ждет, — ответил вернувшийся парламентер.
— А что, если я тоже? — спросил Гавриил Качалин.
Злоупотребляя разрешением, я взял с собой и Анатолия
Акимова, и не слишком обожаемого им Бориса Пайчадзе. («Гол, который забил мне Борис, прямо с корнера, когда еще не знали, что это такое «сухой лист», долго снился мне в кошмарных снах», — признался однажды знаменитый вратарь.)
Феола сумрачно ответил на приветствия, словно говоря: «Но вам-то еще что от меня надо?»
Оказалось, что у всех четверых на кончике языка повис один вопрос: «Как это могло случиться?»…
Словно в неохотку, растягивая слова, ответил почетнейший горемыка:
— У нас никогда не было такой сильной команды. Ник одному другому мировому первенству мы не готовились так усиленно, как к этому.
— Но почему в матчах с Венгрией и Португалией выглядели так э-э… невыразительно ваши звезды? — поинтересовался Качалин.
— Соперники, понимая, что с ними не сладить, устраивали настоящую охоту. Ни на одном другом чемпионате в нашей команде не было столько травмированных игроков.
— Может быть, я ошибаюсь, но в тех встречах, которые мне пришлось видеть, не чувствовались коллективный дух и взаимопонимание, всегда отличавшие ваших футболистов. Показалось даже, что в игре с венграми после второго пропущенного мяча команд а сникла и перестала быть похожей на себя, — вступил в разговор Пайчадзе. И обратись к переводчику, тотчас попросил: — О том, что она сникла, пожалуй, лучше не говорить.
— Отвечу коротко: нашим футболистам не хватило силы воли. Одной только техники, какой бы совершенной она ни была, теперь для победы в мировом турнире недостаточно.
— Извините, пожалуйста, но почему вы не улетели со всей делегацией? — простодушно спросил Акимов.
— В Италии скончался мой родственник, и я обязан быть там.
— Спасибо, уважаемый господин Феола, позвольте пожелать вам как можно быстрее забыть все, что пришлось пережить, и вернуться к любимому делу. — Качалин не догадывался, что точно такие же слова услышит сам ровно через четыре года, после очередного чемпионата в Мексике.
Грустно улыбнулся Феола, давая понять, что этого не произойдет никогда.
Глава II
Допрос по-итальянски
В те дни навеки прощался с футболом еще один знаменитый тренер. Эдмондо Фаббри, сборная Италии. Его прощальная, сугубо закрытая пресс-конференция была в высшей степени любопытна. О ней мало что известно российским читателям. Как я проник на нее, расскажу ниже. Пока же о том, почему хотелось услышать, что скажет в свое оправдание тренер команды, сотворившей самую большую сенсацию чемпионата. Правда, со знаком минус.
