Впрочем, такая постановка вопроса не удовлетворяла спортивных обозревателей, направленных газетой «Жорнал до Бразил» в Мексику. Они провели опрос коллег, сравнили свои собственные наблюдения и составили таблицу оценок для всех футболистов, участвовавших в матче. Высший балл – 4,75 (по пятибалльной системе) получил все-таки Жаирзиньо.
Не только потому, что он забил гол. Но и потому, что в этом матче он сумел показать все яркие стороны своего таланта, несмотря на необычайно трудные услобия для такой «демонстрации». В самом деле: легко демонстрировать свои финты, свои стремительные проходы, удары по воротам и прочие технические трюки в матче с более слабой командой. Но попробуйте блеснуть, когда вам противостоят лучшие в мире защитники: Мур, Купер, Мюллери!…
(Когда я упомянул о «демонстрации», я отнюдь не хотел сказать, что Жаир играл на публику или стремился поразить зрителей своей техникой. В отличие от многих своих соотечественников он не грешит такой слабостью.)
Впоследствии мировая пресса единодушно признала Жаира лучшим или одним из лучших нападающих чемпионата. Он вошел во все символические «сборные мира», заняв второе после Мюллера место в списке самых результативных бомбардиров турнира. Против него играли лучшие или считавшиеся (до встречи с ним) лучшими левые защитники сильнейших команд мира: итальянец Факкетти, уругваец Мухика и англичанин Купер. Все они оказались бессильными против этого парня, который вызвал одинаково бурные восторги и у седовласых специалистов, помнивших Стэнли Мэтьюза и Гарринчу, и у юных дилетантов, для которых Жаирзиньо стал символом и воплощением современного футбола. Кто же он такой, этот Жаирзиньо?
* * *
Его полное имя звучит довольно пышно: Жаир Вентура Фильо. Или просто Жаир. «Жаирзиньо» – это уменьшительно-ласковое имя. Нечто вроде нашего Петеньки или Сереженьки. Его судьба ничем не отличалась от судеб миллионов его сверстников: скудные школьные занятия, бесконечные футбольные «пелады» во дворе и раннее начало трудовой жизни. Совеем мальчишкой он вынужден был поступить учеником, то есть мальчиком на побегушках, в соседнюю авторемонтную мастерскую сеньора Пауло.
Ему необычайно повезло: буквально через дорогу от дома находился стадион знаменитого «Ботафого», где дваясды в неделю тренировались «великие» Загало, Амарилдо, Гарринча… Вместе с группой сверстников Жаир подавал мячи за воротами. И когда вратари уходили в душевую, в знак благодарности они разрешали мальчишкам погонять мяч минут пять-десять.
До тех пор, пока строгий кладовшик не запрет калитку высокой проволочной ограды, отделявшей поле от низких цементных трибун.
Первый «заход» Жаира в большой футбол оказался неудачным: он заявился во «Фламенго», где его посмотрели, но сказали «мест нет». Говорят, до сих пор кое-кто во «Фламенго» кусает локти, вспоминая об этом… Спустя еще год один из приятелей уговорил тренера юношеской команды «Ботафого» посмотреть Жаирзиньо. Парнишку взяли. Он стал тренироваться и неожиданно быстро для сверстников и родных оказался в числе кандидатов в основной состав.
Учителем Жаира был «сам» Гарринча. Именно он показал ему свой знаменитый финт, научил его искусству неожиданного рывка и точной передачи в центр.
Именно у Гарринчи научился Жаир стоически выносить удары, толчки, грязные подкаты и подножки «деревянных ног», которых в Бразилии ничуть не меньше, чем в любой другой футбольной стране. Здесь, в «Ботафого», Жаир уже в 1961 году стал появляться в основном составе, подменяя Гарринчу. А в 1963 году заключил свой первый профессиональный контракт.
Спустя еще год он был призван под знамена сборной в качестве дублера своего великого учителя. Как раз в этом качестве и познакомились впервые с Жаиром советские любители футбола, наблюдавшие матч сборных СССР и Бразилии в Лужниках в 1965 году: Жаирзиньо играл тогда минут семьдесят пять на правом фланге (Гарринча появился лишь в самом конце матча). Кстати, сам он помнит ли этот матч?…
Этот вопрос был первым, который я задал Жаирзиньо, встретившись с ним вскоре после возвращения «три-кампеонов» из Мексики.
– Конечно, помню, – ответил он. – Мы выиграли тогда, по-моему, 3:0. Матч был очень интересный, напряженный, и мне понравилась игра вратаря вашей команды и правого крайнего, которого мы впоследствии видели у нас, в Бразилии, в ответном матче.
Он говорил о Банникове и Метревели. В то время, в 1965 году, когда он делал свои первые шаги в сборной, она готовилась к чемпионату мира 1966 года в Англии, который, как мы помним, не явился украшением творческой биографии ни самого Жаира, ни всей команды. Выступая в непривычной для него в то время роли левого крайнего, он не сумел найти общего языка с партнерами, в чем, вообще-то, не было ничего удивительного, если учесть, что в трех матчах, в которых участвовали тогда бразильцы, состав команды менялся так радикально, что из 22 заявленных футболистов на поле выходил 21 спортсмен!
Потом пришли трудные времена: получив травму в товарищеском матче, Жаир целый год лечил ногу, едва не потеряв надежду на возвращение в футбол.
Поскольку травма произошла во время матча, клуб по условиям контракта был обязан обеспечить футболисту бесплатное лечение. Сколько косых взглядов вынес изза этого Жаир! Сколько насмешек! Сколько язвительных реплик раздавалось за его спиной, когда, опираясь на палочку, он ковылял в медицинский кабинет на очередной сеанс процедур… Его подозревали в саботаже, в лодырничанье, затянутые в шелковые галстуки сеньоры намекали, что он сознательно затягивает лечение, чтобы подольше «висеть на шее клуба». Даже этим судьба его удивительно напоминала недавние мытарства его предшественника – Гарринчи.
Железное здоровье Жаира и его стальные нервы выдержали. Он не только восстановил свои силы, не только вернул былую форму, но заиграл еще лучше, чем прежде. И оказался одним из тех, кому было доверено попытаться реабилитировать бразильский футбол: он активно участвовал во всех вариантах сборной в матчах 1968-1969 годов, и его включение в состав основной команды в Мексике не вызвало сомнения ни у Салданьи, ни у Загало. И в Гвадалахаре Жаир явился в глазах футбольного мира таким же открытием, каким стало появление в 1958 году Пеле или в 1962 году – блистательное выступление Гарринчи в Чили.
– Какой матч был для вас самым трудным на чемпионате в Мексике?
– Без сомнения – игра с англичанами. Ведь мы выходили бороться с чемпионами, которые отобрали у нас титул в 1966 году. И нам, естественно, хотелось доказать, что мы не хуже их. Ну и, кроме этого, мне удалось забить в этом матче гол, который стал самым важным голом в моей жизни.
…Вспомним все же, как был забит этот гол. Овладев мячом вблизи штрафной площадки англичан, Тостао сместился несколько влево, обыграл трех защитников, но срезавший угол Мур вновь преградил ему дорогу. Тогда Тостао перекинул мяч в центр штрафной на Пеле, который замахнулся, имитируя удар по воротам, а затем откинул мяч еще правее на выбегавшего Жаирзиньо. Спустя мгновение мяч с силой вонзился в сетку, мимо Бэнкса, выбросившегося в безнадежном усилии спасти ворота, и спортивные комментаторы десятков стран захлебнулись в дружном, едином на всех языках, радостном (для одних) и горестном (для других) вопле: «Го-оол!» И сконфуженно смолкли последние из скептиков, оспаривавших накануне чемпионата целесообразность включения Жаира в число «титуларес» команды. А таких, кстати, тоже было не так уж мало: в прессе ранее раздавались голоса, что-де Жаир – это игрок «чуть выше среднего уровня», «далеко не звезда», «бравый боец, и только», «лишенный глубокого понимания секретов игры, способный ломиться напролом, рассудку вопреки, наперекор стихиям».
Да, сейчас в это трудно поверить, но в то время многих «эстетов» смущала сила и мощь Жаирзиньо.
Сегодня они молчат, эти скептики.
Гол, забитый в ворота англичан, был одним из красивейших голов Жаира и, пожалуй, лучшим из семи, забитых им в Мексике. Кстати, из этих семи четыре были проведены в ворота соперников с позиций, которые строгие теоретики вряд ли отнесут к традиционно именуемой «зоне правого крайнего»: Жаир показал новую школу, новый стиль игры крайнего нападающего. Он умело перемещался в центр и даже на левый фланг, оттягивался назад, помогая защитникам. Строго говоря, в этом не было открытия Америки: перемещения футболистов, смена мест и позиций были известны давно, однако Жаир и его напарники – Пеле, Тостао, Ривелино, Карлос Альберто, Жерсон – довели этот прием до совершенства, продемонстрировав почти автоматическое взаимодействие, подстраховку, взаимозаменяемость разных игроков и звеньев.
Жаиру привычна такая манера игры, ибо у себя в клубе – в «Ботафого» – он всегда играл и продолжает играть по сей день центральным нападающим.
