На велик день я родился, тыном железным оградился и пошел я к своей родимой матушке.
Загневалась моя родимая родушка, ломала мои кости, щипала мое тело, топтала меня в ногах, пила мою кровь. Солнце ясное, звезды светлые, небо чистое, море тихое, поля желтые — все вы стоите тихо и смирно, так была бы тиха и смирна моя родная матушка по вся дни, по вся часы, в ночи и полуночи. Как пчела поноску носит, так бы родимая матушка плодила добрые словеса за меня, своего родного сына. Как воск тает и горит лицо от огня, так бы горело и таяло сердце моей родимой матушки. Как лебедь по лебедке тоскует, так бы моя родимая матушка тосковала по мне, своему родному сыну. Как студенец льет по всем дням воду, так бы текло сердце родимой матушки ко мне, своему родному сыну. Как дверь к косяку притворяется, так бы мои словеса к родимой матушке притворялись по вся дни, по вся часы, во дни и ночи, в полдень и полночь.
Скоропомощница (если ваш ребенок отбился от рук)
Еще вчера ваш ребенок ходил за вами по пятам, слушая каждое ваше слово, а сегодня он — беглец из дому, груб, и вот уж вы замечаете, что ваше дите крадет у вас и не вы, а его друзья — авторитет ему. Торопитесь, действуйте, пока не поздно, ибо легко потерять дитя. Ступайте в церковь, поставьте 12 свечей Скорбящей Матери, преклоните перед ней колени и помолитесь, а вернувшись домой, наговорите на святую воду, ту, что принесете из церкви в этот день. Уговорами или хитростью опоите и умойте наговоренной святой водой своего ребенка.
Я ухожу в сорочке Богоматери, да осенят меня раны мого Бога, 4 короны неба: Св. Иоанна Евангелиста, Св. Луки, Св. Матфея, Св. Марка. Да сохранят они меня от мужчин и женщин, от свинца и железа, от стали, чтоб не могли они ни ранить, ни порезать, ни костей моих сломать, чтоб не могли мной мои друзья управлять и помыкать, ни лестью взять, ни страхом объять, чтоб вино меня не хмелило, золото чужое не манило, и были бы надо мной мать Церковь и мать родная. Аминь.
Чтобы мать ребенка не избивала
Я получила письмо от женщины, которая с отчаянием пишет, что ее дочь бьет внучку не только за каждую тройку, но и за четверку, требуя, чтобы девочка носила только пятерки. Девочка, если получит тройку, боится прихода с работы матери, зная, что та будет ее бить.
И бабушка с внучкой вынуждены исправлять отметки. И даже завели второй, ложный, дневник, чтобы избегать расправы.
Меня очень расстроило это письмо. Что может быть дороже наших близких! Да и грешно бить беззащитного ребенка. Учиться, безусловно, надо. Я приведу вам случай из моей жизни, из моего детства.
В нашей школе директор преподавал историю, а его жена географию. Он часто вел и ее уроки. Его, помню, все боялись. Однажды я забыла снять нательный крестик. Обычно, подходя к школе, я его снимала. На линейке меня стыдили, звездочку октябрятскую хотели снять. В то время строго было с теми, кто верил в Бога. Пришла я домой зареванная. Бабушка умыла меня и сказала: «Сядь, я с тобой поговорить хочу. Вижу, успокоиться не можешь. Слушай меня, придет время, когда вся ваша история и география с ног на голову встанет. Всех, на кого сейчас молятся, ругать будут. Страну на куски раздерут, от географии пшик останется. Над Лениным смеяться будут, не будут знать, в какой угол его деть из Мавзолея. Все, кто на совесть учился, без работы будут. Я все наперед знаю и тебе покажу».
Много мне бабушка в тот день говорила, а я не могла понять: как это Ленина обвинять будут, ведь мы на каждом уроке о нем читаем.
«Баба, а почему же такие, как ты, не сказали никому, что война будет, не предупредили?» — спрашивала я ее. «Кто бы нас, старух, допустил бы до Сталина, ему и не такие говорили, а он не слушал. А во-вторых, не позволено вмешиваться в большое русло жизни. Не все можно сказать, что открывается нам. Да и люди бояться нас будут — кому понравится знать, что мысли его считываются, а они всякие бывают у людей. Порой волосы дыбом встают, а делаешь вид, что не слышишь их мыслей. Белая ворона, она и есть белая. Чем больше знаний, тем тяжелей, ты потом об этом узнаешь».
Прошло много лет, а я помню тот день. Все изменилось, и слезы мои школьные пустые, выходит, были, а ведь от обиды сердечко бедное разрывалось.
Так что стоит ли дитя бить за оценки? Главное у человека впереди, и пусть подумает каждый родитель, который бьет ребенка, какими вы останетесь в памяти детей.
Все пройдет, и мы уйдем раньше детей. Пусть же вспомнят они вашу ласковую руку на детской голове, а не руку, оставляющую красный рубец на тельце ребенка.
Наговор для жалости к матери
Из письма: «Обращаюсь к вам за помощью. Я потеряла любовь и уважение своей единственной дочери. Заметила это слишком поздно. Дочери 21 год, а мне скоро пятьдесят.
Выросла она эгоисткой, жестокой и жадной. Я отказалась быть для нее источником дохода, и тогда у меня открылись глаза. Так что нет у меня желания дожить до преклонных лет. Старость будет одинокой и голодной. У меня есть Ваши книги, но в них нет советов для взрослых детей. Пожалуйста, помогите мне, прошу Вас».
Мне горько читать такие письма, тем более их много, в некоторых такие ситуации, что становится страшно. Как меняются люди, управляемые новым жестоким временем. Нерадивые дети закладывают жилье своих родителей за долги или под проценты. И вот уже старые, никому не нужные люди живут где попало, не имея крыши над головой. Я принимаю упрек читательницы и буду давать обереги для защиты родителей от неблагодарных детей.
Читать в первую среду месяца, желательно в тот час, в который вы родили своего ребенка. Если вы этого не помните, то в 12 часов дня.
Иду я тремя дверями, тремя воротами, тремя девятью тропами, родными кровями. Через жилы и кровожилы, через заговорное дело рабы (имя) тела, для материнского дела. Пусть бы раба (имя) меня не обижала, языку волю на давала, руки бы не распускала, хлеб не забирала. Как я недосыпала, как я недоедала, вынашивала и выхаживала, лелеяла и берегла, ночку темну не спала, все о дите думала, горевала, страдать, плакать не давала. Кормила да поила, жалела и не била. Так бы и меня мое дитя не взругало и не обижало, другим в обиду не давало. Как я молюсь на Иисуса Христа, так бы меня жалел мой сын (дочь) до моего конца. Рыба в воде, Господь на кресте, а Бог на Престоле. Господи, дай мне счастливой материнской доли. Аминь. Аминь. Аминь.
Чтобы дочь мать не забывала
В реке черной вода, у воды желтые берега, а у дома моего пороги, ходили бы дочери ноги ко мне, Божьей рабе (имя). Меня бы дочь почитала, старую мать бы не забывала, в горести, в болезни не покидала, как я о ней бы тосковала: как тоскует кобыла по своему жеребяти, овца по своему ягняти, голубица по гнезду, а дочь моя по своему крыльцу и по мне, Божьей рабе (имя). Аминь.
Если сын забыл мать
Открою я, раба (имя), окошко, покликаю моего сына. Позову его к порогу, сними, Господи, мою тревогу. Не могу я ни есть, ни спать, ни часа, ни получаса не страдать. На белы стены кидаюсь, на темны окна бросаюсь. Не вижу я ни луны ни солнца, все бы плакала у оконца. Идите, слезы, и приведите того, кого породила я и кого молоком вскормила. Не видать мне белого света без ясна сокола-сыночка. Господи, найди его и приведи его. Глазком взглянуть, рукой махнуть. Матерь Божья, как Ты по сыну Своему скучала, покоя ни в день ни в ночь не знала, пока Сына милого не увидала. Дай ты и мне, Божьей рабе, сына моего увидать, к сердцу своему прижать. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.
Снять злобу с сына
Если сын зверем смотрит на родителей, матом кроет и доброе увещевание — не впрок, возьмите связку ключей от разных замков, положите в кастрюлю с водой и варите их днем, вечером и ночью, т. е. они должны хорошо закипеть часов в 12 дня, вечером в восемь часов и в три часа ночи. И так оставьте их на плите. Утром хорошо бы этой водой умыть и напоить сына. Так нужно поступить три раза. Месяц в небе должен быть на убыль, а не рожденный, чтоб не сделать еще хуже. Купите сыну кряду три обновки, все равно какие, даже копеечные, отдайте ему левой рукой, глядя в глаза, и говорите про себя:
Как рыба молчит, так и ты молчи, как ключи не крикнут на замок свой, так и ты на меня, свою мать, не кричи. Аминь.
Чтобы старшие дети не ссорились меж собой
Говорят на молоко, которое закипело в первый раз, и говорят второй раз, когда на молоке пенка собралась, и говорят в третий раз, когда молоко остыло. Затем, в одно время, делят молоко между детьми, и пусть оно будет выпито.
Как это молоко закипело и как оно остыло, так чтоб и (все имена детей) в ссоре остывали.
Чтобы слушались старших в доме
Мать (или бабушка) выходит в ветреную погоду так, чтоб деревья не гнулись, и говорит трижды:
Как ветки клонятся в сторону, нужную ветру, так чтоб и дети мои (имена) делали все по-моему. Аминь.
