– Так что нам предстоит увидеть? – спросил Президент. – Сейчас для детей выпускают всевозможные компьютерные игры, программы, диски и энциклопедии. У моих младших внуков их множество, самых разных.
– Да. Но на рынке нет ничего настолько продвинутого, что вам предстоит увидеть. И то, что вы сейчас увидите, предназначено детям, хотя существуют похожие технологии и для взрослых. Я привел сюда Марию, чтобы показать: ребенок четырех лет способен усвоить основные возможности этой технологии, и тогда...
– И тогда у нас появится новое поколение пользователей. – Президент кивнул, чтобы я поскорее начинал. – Думаю, я смогу понять коммерческие возможности, мистер Уитмен, при условии, что они имеются. Кстати, мы с Биллом Гейтсом это обсуждали.
– Итак, здесь у нас программа голосового синтезирования, анимации и экран с высоким разрешением. Великолепный звук – более или менее все, что сейчас имеется. – Я кивнул Кейлсу, и тот ввел в компьютер пару команд.
– Скажи свое имя в этот вот микрофончик, – сказал Кейлс Марии, указывая на переднюю панель компьютера.
– Меня зовут Мария Салсинес, – проговорила она нежным, веселым голоском.
– Хорошо. Давай еще раз.
– Меня зовут Мария Салсинес.
Кейлс посмотрел на свой экран и нажал несколько клавиш.
– Сколько тебе лет? – спросил компьютер женским голосом.
– Мне три года, а день рождения у меня десятого июня, – ответила Мария.
– Отлично. – Техник кивнул мне. – Мы готовы. Он будет распознавать только ее голос и больше ничего. Никаких команд мышью, никакой клавиатуры – только голосовые команды. Я работал над этим семь лет.
– Как это работает? – спросил Президент.
– Ну, по сути, компьютер нарезает ее слова на временные отрезки по десять миллисекунд. Затем он анализирует частоты каждого отрезка и сопоставляет с базой данных, состоящей из нормальных звуков речи. Кстати, эта технология будет применяться уже через пять лет. Она изменит многое из того, что мы сейчас делаем. – Он нажал кнопку, и экран Марии погас. По нему поплыли какие-то цифры: информация о загрузке программы, данные о памяти и различных драйверах. Затем появился мультипликационный поселок: Англия начала семнадцатого века, так выглядела родина моих предков почти четыреста лет назад. Маленький мальчик в коротких штанишках и шапке прошел по улице, остановился и помахал Марии.
– Привет! – сказал мальчик.
– Привет! – тут же отозвалась Мария.
– Как тебя зовут?
– Мария Салсинес.
– Где ты живешь, Мария?
– Я живу в Бруклине, – радостно ответила она.
– В Бруклине – в Нью-Йорке?
– Да.
– Никогда там не был.
– О!
– Хочешь знать, как меня зовут?
– Да.
– Кристофер. – Он вытащил из заднего кармана молоток. – Я хочу кое-что построить. – Он вытащил коробку с инструментами, в которой что-то гремело. – Мне нужна твоя помощь.
– Зачем? – спросила Мария.
– Потому что ты должна сказать мне, что строить.
Она посмотрела на меня.
– Что угодно, – сказал я Марии. – Скажи ему, что тебе хочется построить.
– Кораблик!
– Ладно, – отозвался Кристофер. – Будет тебе кораблик.
Паренек на экране пошел к бухте. Его башмаки стучали по брусчатке. Он шел по узким улочкам, сворачивая то вправо, то влево. Он прошел мимо лавки сапожника, стены которой были заставлены старомодными башмаками. Сапожник, толстый старикан, выглянул из окна и сказал:
– Привет, Мария.
– Привет. – Она повернулась ко мне. – Мне это нравится.
– Тебе нравятся мои башмаки? – спросил сапожник.
– Да.
– Дотронься до тех, которые тебе больше всего понравились.
Мария нагнулась и дотронулась до старинных башмаков на экране. Усатая мышка в красном колпачке выскочила из ботинка и умчалась. А потом сами башмаки подскочили в воздух и выпрыгнули на мощеную улицу, где несколько секунд танцевали под быструю веселую музыку, после чего полетели обратно на полку сапожника.
– Пошли, Мария, – позвал Кристофер.
Мальчик пришел в бухту. Там, привязанная канатами, качалась яхта.
– Мария, тебе нравится этот кораблик? – спросил Кристофер.
– Нет!
– Почему?
– Я хочу новый кораблик. Большой.
– Какой?
– Океанский.
Кристофер пожал плечами:
– Нет проблем, Мария.
Скрипучий старый галеон начал увеличиваться в длину и высоту, а мачты тем временем стали уменьшаться, и на множащихся палубах выросли трубы. Деревянные доски бортов напряглись и лопнули, упав на палубу аккуратной стопкой.
– Программа совершает переход между образами, а подпрограмма решает, как интегрировать старое изображение в новое, например, что делать с досками, – сказал Кейлс. – У этой программы множество возможностей, так много, что количество сюжетов практически бесконечно. Например, я никогда не видел того, что происходит сейчас.
Кристофер взялся за свою коробку с инструментами и с помощью старых досок от галеона быстро сколотил аккуратный трап, который вел на самую нижнюю палубу океанского лайнера.
– Он тебе нравится, Мария?
– Да.
– Давай посмотрим на план корабля.
Он как по волшебству извлек из кармана большой рулон бумаги, рассмотрел его и повернул. Это была техническая схема корабля, выполненная в трех измерениях. Она стала расти, заполнив весь экран, и каждый участок был аккуратно подписан. Мария подалась вперед и импульсивно дотронулась до машинного отделения. Мгновенно на экране возникло яркое изображение машинного отделения океанского лайнера, где мужчины в морской форме работали у приборной доски. Гигантские турбины громко гудели.
– Это реально, – сказал Президент.
Мария снова дотронулась до экрана, и мы вернулись к схеме корабля. Она прикоснулась к камбузу, и экран мгновенно отобразил длинный сверкающий ряд стальных столов и людей в белых колпаках, везущих громадный котел с супом по блестящему полу. На дальней стене висели половники. Кто-то вез тележку с десертами. Суп плескался в котле. Потом мультипликационный Кристофер высунул голову и сказал:
– Мария, пошли?
И мы вернулись на палубу, где Кристофер вытер лицо носовым платком.
– Я хочу, чтобы на корабле были собаки! – вдруг выпалила Мария.
Изображение на секунду пропало, компьютер под столом зажужжал, и на экране появились цветные фотографии собак примерно двадцати разных пород.
– Этот переход получился не очень гладким, – вмешался Кейлс. – Кристоферу следовало представить собак. Это было слишком резко.
Тем временем Мария выбрала двух собак для своего корабля: маленького пуделя и спаниеля. Они появились на трапе корабля, ухмыляясь по-собачьи и виляя хвостами. Команда матросов и капитан вышли к трапу, чтобы приветствовать их на борту. Капитан посмотрел на часы.
– Мы отплываем через две минуты, – сказал он басовитым добродушным голосом.
– А еще я хочу Микки-Мауса, – сказала Мария.
Кристофер обернулся:
– Ты хочешь Микки-Мауса? Гм...
– Сейчас программа тянет время, – сказал Кейлс. – Она пытается определить, что такое Микки-Маус, чтобы связать слово с изображением. Не знаю, есть ли он у нас: это ведь торговая марка Диснея. Все зависит от того, что именно сканировалось.
– Привет, девочки и мальчики! – сказал Микки-Маус, открыв один из корабельных иллюминаторов со звонким щелчком и высунув голову. – А я здесь с самого начала!
– Здорово! – сказала Мария.
– Значит, при сканировании взяли не только изображение, но и немного звука, – сказал самому себе Кейлс.
– Минута до отплытия! – объявил капитан.
Президент наклонился к Марии:
– Лапочка, спроси мальчика, может ли на корабле оказаться Том Брокоу.
– А кто он такой? – спросила Мария.
– Это дядя из телевизора. Хороший дядя, он мой друг. Том Брокоу.
– Том Брокоу! – закричала в экран Мария.
– Пойдем его поищем, – сказал Кристофер, запрыгивая на палубу и заглядывая за чемоданы.
– Программа тянет время? – спросил Президент у техника.
– Нет, – ответил Кейлс. – Она загружает специальную систему изображений, которая берет обычные картинки и перерабатывает пиксели в видеоряд, чтобы ввести в анимацию, то есть...
– Всем привет! – произнес низкий ласковый голос. На экране появился Том Брокоу, его живое и движущееся изображение. – Мария, насколько я понял, мы отправляемся в путешествие.
– А почему у него развеваются волосы? – спросил Президент. – У него развеваются волосы, а ведь на картинке ветра нет.
Кейлс поморщился, глядя на экран, пытаясь найти ответ:
– Это значит, что, когда сканировали картинку, он находился на улице, вел прямой эфир из России или Китая, или еще откуда-то, и там дул ветер. Программа отобразила развевающиеся волосы, потому что приняла их за часть образа. А больше нигде на картинке ветер не дует, потому что он не введен в программу. Мы еще не доработали некоторые тонкости. Решая какой-то сложный вопрос, мы создаем новые сложности.
