Изобэл. Открытки с ее изображением мы разослали на рождество в позапрошлом году — помнишь, Колин? Тетя Фрида отослала открытку обратно и написала на ней красными чернилами: «Неприлично».
Колин. Еще шампанского, мама?
Изобэл. Нет, спасибо, мой милый.
Джейн (вставая). А я бы выпила еще. Думаю, что и Джейкоб не откажется. Он провел ужасную неделю, занимаясь тут всевозможными делами.
Изобэл. Вы так внимательны, Джейкоб. Устроили все и поддержали меня в моем тяжком испытании. Я не смогла бы перенести его без вашей поддержки.
Джейн (подавая бокал Джейкобу). Тебе, право, не следовало бы приезжать, мама.
Изобэл. Глупости, милая, я выполняю свой долг.
Джейн. А я думаю, что не было никакой необходимости приезжать. Ты никого не обманула.
Изобэл. Что за чепуху ты городишь, Джейн! Я никого и не собиралась обманывать.
Колин. Джейн сегодня весь день не в своей тарелке, сварлива и совершенно невыносима. (К Джейн). Неужели ты не можешь взять себя в руки?
Джейн. Просто противно, что мы здесь, отвратительна была вся эта церемония, и толпа, и фоторепортеры, и профессиональные плакальщики. Мне было стыдно.
Джейкоб. Со всех точек зрения было очень важно, чтобы вдова и дети Поля Сородэна присутствовали на его похоронах.
Джейн. Со всех точек зрения, кроме папиной.
Изобэл. Ну, знаешь, Джейн…
Джейн. Он сказал бы, что мы лицемеры, и был бы прав.
Изобэл. Меня возмущает твое поведение, Джейн. Твой отец был моим мужем…
Джейн. Он не был бы твоим мужем уже много лет назад, если бы ты согласилась на развод, когда он этого требовал.
Памела. Мне кажется, сейчас совсем не время обсуждать такого рода подробности.
Изобэл. Памела совершенно права. Сейчас действительно не время. Тебе должно быть стыдно.
Джейн. Я и стыжусь, ведь я уже сказала. Мне стыдно за нас всех. Мы были похожи на стаю слетевшихся черных воронов. А нас еще то — и дело без всякого стеснения фотографировали.
Колин. Да перестань ты расстраивать маму! Ей и так бог знает что приходится выносить.
Джейн. Ничего ей не приходится выносить. Я не виню ее за то, что она ненавидела папу, все мы знаем, что он плохо к ней относился, оставил ее и сделал несчастной. Но ведь все это было так давно…
Колин. Зачем сейчас ворошить прошлое?
Джейн. Если я виню ее, то лишь в том, что она не дала ему свободы, когда он этого хотел, а теперь притащила нас всех сюда, чтобы нажиться на его смерти.
Изобэл. Раз и навсегда запрещаю тебе, Джейн, выражаться так. Ты отлично знаешь, я не могла согласиться на развод с твоим отцом — это против моих принципов. Я понимаю, все дело в том, что ты за последние годы совсем оторвалась от всех нас. Очевидно, и это моя вина — я всегда и во всем виновата. Но поверь мне, я глубоко огорчена твоим отношением в эти тяжкие минуты. Я совершенно измучена. Колин и Памела, проводите меня в отель. Говорить больше не о чем.
Джейн (подходит к ней). Прости, мама. Я не собиралась огорчать тебя. Но мне хотелось бы, чтобы ты хоть немножко поняла и то, что думаю я.
Изобэл. Тебе не следовало учиться на курсах журналистики. Это испортило твой характер.
Джейн (улыбаясь, садится в кресло). Ну и смешная же ты, мама.
Изобэл. Не вижу в этом ничего смешного.
Джейн. Ты действительно сердишься или только притворяешься?
Изобэл. Не понимаю тебя.
Джейн. Если ты весь день притворялась-опечаленной, то сейчас с таким же успехом можешь прикинуться рассерженной.
Изобэл (вставая). Пойдем, Колин.
Колин встает.
Джейн (снова усаживая Изобэл). Вы не можете уйти, пока мы не решим, что нам делать с Себастьяном.
Колин. С Себастьяном? О чем ты говоришь? Разве с ним надо что-то делать?
Джейн. Папа не оставил завещания. Себастьян преданно служил ему все последние годы. Его надо как-то отблагодарить.
Памела. Думаю, что он сам позаботился набить себе карманы.
Джейн. Джейкоб, вы согласны со мной?
Джейкоб. Да, конечно, вы в известной мере правы.
Колин. Уплатите ему жалованье за месяц— и скатертью дорога.
Джейн. Мало. Мы уезжаем завтра рано утром, поэтому решать надо сейчас.
Памела. Я согласна с Колином. (Вставая). Месячный оклад — и на все четыре стороны.
Джейн. Надо ему назначить пенсию.
Колин. Пенсию? Ты, наверно, не в своем уме.
Джейн. Этого требует элементарное приличие. Мама, тебе как вдове такого всемирно известного художника неловко выглядеть скупой в глазах всего света. Месячное жалованье — разве этого достаточно за годы преданной службы отцу? Как вы думаете, Джейкоб?
Джейкоб. Учитывая все обстоятельства, я полагаю, что Джейн права.
Колин (быстро). Будь я проклят, если соглашусь.
Памела. И я не согласна.
Изобэл. Вы серьезно так думаете, Джейкоб?
Джейкоб. Да, я полагаю, ему надо предоставить выбор между пенсией и какой-то единовременной суммой. Пусть он сам скажет.
Изобэл. Ах, боже мой! Ну, если вы так считаете, что же, так и придется сделать. Вы поговорите с ним?
Джейкоб. Охотно. Но тактичнее будет, пожалуй, если вы сами ему скажете.
Изобэл. Я очень устала, Джейкоб. У меня одно желание — вернуться в отель и лечь.
Джейкоб. У этого человека хорошо подвешен язык, Изобэл. Он может что угодно наговорить репортерам. В данный момент такого рода красивый жест с вашей стороны был бы, по-моему, весьма уместен.
Изобэл (покорно). Согласна. Позовите его.
Колин. Держись стойко, мама. Я знаю, мы можем положиться на тебя — ты все скажешь, как надо.
Изобэл (гладит его руку). Спасибо, родной.
Входит Себастьян. Лицо его выражает почтительность.
Себастьян. Вы звонили, мадам?
Изобэл (внушительно). Да, Себастьян. Хочу поговорить с вами.
Себастьян. К вашим услугам, мадам.
Изобэл. Прежде всего, хочу поблагодарить вас за… э… верную службу моему покойному мужу. Я хочу сказать, что нахожу вашу бескорыстную преданность ему трогательной, очень трогательной.
Себастьян. Благодарю вас, мадам.
Изобэл. Вам, конечно, известно, что мистер Сородэн не оставил завещания?
Себастьян. Да, мадам, мне это известно.
Изобэл. И… э… понимая, что его неожиданная смерть могла поставить вас в затруднительное положение…
Себастьян. В каком смысле, мадам?
Изобэл (с усилием). В денежном.
Себастьян. О денежной стороне я еще не подумал. Но, несомненно, этим тоже придется заняться.
Изобэл (удивленно). О!..
Себастьян. Я часто в своей жизни попадал в затруднительное положение, мадам, но скорее от недостатка такта, чем от недостатка денег. (Звонит телефон). Простите. Allo, j’écoute, ici Invalides 26–45. — Ja, mein Herr. — Nein, mein Herr. — Ja, ich bin vollkommen ihrer Meinung: für uns eine Tragödie, für die Welt aber ist ës eine Katastrophe. — Ja, mein Herr. — Ich danke Ihnen. — Auf Wiedersehen, mein Herr.[12]
Джейкоб. Кто это?
Себастьян. Герр Отто Груншнабель, директор гамбургского отделения организации «Здоровое искусство». Замечательное учреждение! Учащиеся художественных учебных заведений обоего пола в возрасте от 15 до 25 лет два раза в неделю отправляются группами в поле, где устанавливают контакт с природой и в то же время получают физическую закалку.
Джейн. Я и не знала, что в Гамбурге существуют поля.
Себастьян. В Гамбурге их нет. Учащиеся едут поездом за город, а возвращаются пешком, построившись в шеренги, с мольбертами в руках.
Джейкоб. Что ему нужно было?
Себастьян. Просто выразил свое соболезнование. Он был большим другом мистера Сородэна. Когда мы жили в Германии, он поставлял нам модели.
Колин (презрительно). Модели!
Себастьян. Это растяжимое понятие, сэр. (К Изобэл). Вы хотели что-то сказать, мадам?
Изобэл. Я хотела сказать, что, принимая во внимание ваши заслуги перед моим покойным мужем, мы с мистером Фридлэндом решили предложить вам на выбор: либо некоторую сумму, которая будет выплачена немедленно, либо… либо небольшую пенсию. Что вы предпочитаете?
