Чарльз. Не говори ерунды. Какой у меня может быть план?
Рут. Откуда я знаю. Может это связано с твоим новым романом. Как твои персонажи будут вести себя в определенной ситуации. Так вот, я не подопытный кролик!
Чарльз. Рут! Эльвира — здесь. Она — в трех шагах от тебя.
Рут (саркастически). Ну, конечно, дорогой, я ее прекрасно вижу! Вон она под роялем — верхом на метле!
Чарльз. Рут, послушай…
Рут. Все! Я не собираюсь продолжать этот нелепый разговор до утра!
Эльвира. Какое счастье.
Чарльз. Заткнись!
Рут (потрясенно). Что? Как ты смеешь…
Чарльз. Рут, умоляю, выслушай…
Рут. Не желаю слушать всякую чушь. Я иду ложиться. Заснуть я, конечно, не смогу — вся на нервах. Но когда погасишь свет, можешь зайти, пожелать мне спокойной ночи — если захочешь, разумеется.
Эльвира. Какие мы великодушные!
Чарльз. Слушай, ты ведешь себя как уличная девка!
Рут (в шоке). После этого, Чарльз, мне сказать нечего. Спокойной ночи.
С оскорбленным видом Рут выходит из комнаты.
Чарльз (пытаясь удержать ее). Рут!..
Эльвира. Не помню, когда еще так приятно проводила время, как в эти полчаса.
Чарльз. Эльвира! Постыдилась бы.
Эльвира. Бедная Рут!
Чарльз (вглядываясь в нее). Да нет, это галлюцинация.
Эльвира. Точно не знаю, малыш, путаюсь в технической терминологии.
Чарльз. Господи, что же делать?
Эльвира. Она дала тебе неплохой совет — расслабься.
Чарльз. Как ты здесь появилась?
Эльвира. Будешь смеяться, я толком даже не помню.
Чарльз. И долго собираешься оставаться?
Эльвира. Понятия не имею. А ты был бы сильно против?
Чарльз. А тебе не кажется, что, учитывая мое семейное положение, все это не вполне удобно?
Эльвира. Мне — вполне удобно. А с твоей стороны свинство — встретить меня так холодно, так неласково!
Чарльз. Но пойми, Эльвира…
Эльвира (на грани слез). Уже поняла. Ты просто мелкий!
Чарльз. Милая, попробуй встать на мое место. Уже пять лет, как я женат на Рут. Уже семь лет, как ты умерла…
Эльвира. Не умерла, Чарли, — упокоилась. Там, откуда я появилась, слово «умер» считается неприличным.
Чарльз. Ну, хорошо, упокоилась.
Эльвира. Мог бы хоть притвориться, что рад меня видеть.
Чарльз. Милая, ну пойми! С одной стороны, я, конечно, рад…
Эльвира. Все ясно. Ни капли любви не осталось.
Чарльз. Я всегда буду любить память о тебе.
Эльвира. Просто обидно! Сам меня вызвал, я к нему с таким трудом добиралась, а от него с первой секунды — одно хамство.
Чарльз. Эльвира, милая, поверь, я тебя не вызывал. Это какая-то ошибка.
Эльвира Ну, значит, кто-то другой вызвал, а девчонка сказала, что ты. Я там сижу себе, играю в карты с чудным старичком-японцем… Или он китаец. Чингисхан. Я как раз вытянула две шестерки, и тут эта девчонка выкрикивает мое имя — и больше ничего не помню. Очнулась уже в этой комнате. Ах, малыш, видно, я была у тебя в подсознании.
Чарльз. Ты должна точно выяснить, надолго ли ты сюда, тогда решим, как быть.
Эльвира. Легко сказать — выяснить. Как? Где?
Чарльз. Ну, уж не знаю. Может, связаться с кем-то из ваших, на том свете — или как там у вас это называется… Может, тебе что-то посоветуют? Подумай.
Эльвира. Не знаю. Все это где-то ужасно далеко. Словно мне это снилось.
Чарльз. У тебя там что, вообще знакомых нет? Кроме Чингисхана?
Эльвира. Ах, Чарли…
Чарльз. Что такое?
Эльвира. Мне плакать хочется. Только я теперь не умею, как прежде.
Чарльз. Да зачем же плакать?
Эльвира. Потому что я снова тебя вижу. А ты такой грубый… Как прежде.
Чарльз. Я не хотел, прости. Я никогда не бывал с тобой груб.
Эльвира. Ах, малыш! Я не обижаюсь… Я никогда на тебя не обижалась.
Чарльз. Скажи, быть привидением… Это холодно?
Эльвира. Да нет… Не сказала бы.
Чарльз. А что будет, если я до тебя дотронусь?
Эльвира. Вряд ли у тебя это получится. А ты бы хотел?
Чарльз. Эльвира!.. (Закрывает лицо ладонями.)
Эльвира. Что, милый?
Чарльз. Это так странно — снова видеть тебя…
Эльвира. Вот, уже лучше.
Чарльз. Что лучше?
Эльвира. Хоть голос не такой злой.
Чарльз. Да разве я умел на тебя злиться, когда ты была жива?
Эльвира. Умел, умел. Еще как злился.
Чарльз. И не стыдно тебе? Зачем ты выдумываешь?
Эльвира. Выдумываю? А ты вспомни, когда мы ездили в Нормандию — в этой гнусной гостинице, как ты себя вел? Как последняя свинья. Биллиардным кием меня ударил! Меня! Кием!
Чарльз. Я же легонько, шутя.
Эльвира. Я так тебя любила.
Чарльз. И я тебя. (Протягивает к ней руку.) Тебя не коснуться. Это же ужасно.
Эльвира. Это уже вряд ли изменишь, сколько бы я здесь ни оставалась.
Чарльз. Наверное, рано или поздно этот сон кончится, и я проснусь… Но сейчас я чувствую какой-то странный покой…
Эльвира. Ну и славно, малыш, ну и славно… Сядь поудобнее, облокотись на спинку. (Легонько треплет его волосы.) Ты что-нибудь чувствуешь?
Чарльз. Какой-то прохладный ветерок…
Эльвира. Все-таки лучше, чем ничего.
Чарльз (сонно). Эльвира, если я свихнулся… Меня засадят в психушку.
Эльвира. Засадят, малыш, не волнуйся… А пока расслабься.
Чарльз (уже совсем засыпая). Бедная Рут…
Эльвира (нежно). А бедная Рут у нас пойдет к черту!
К концу этой сцены свет постепенно переходит в полную темноту.
Занавес
Картина первая
Утро следующего дня. Солнечные лучи льются в комнату через распахнутые «французские окна». Рут сидит после завтрака за журнальным столиком и читает газету. Входит Чарльз, целует ее.
Чарльз. Доброе утро, дорогая.
Рут (сухо). Доброе.
Чарльз (подойдя к окнам, вдыхает свежий воздух). Да, именно так.
Рут. Что — именно так?
Чарльз. Что утро — доброе. Потрясающе! Ни единого облачка. Все такое промытое, свежее.
Рут (перелистывая страницу). Эдит разогревала твой завтрак уже дважды. Можешь ей позвонить.
Чарльз (дергает шнурок звонка). Ну, что интересного в газете?
Рут. Остроумно.
Чарльз. Сегодня весь день буду работать.
Рут. Я счастлива.
Чарльз. Поразительная все-таки штука — солнечный свет.
Рут. В каком смысле?
Чарльз. В том, что он всему возвращает нормальный вид.
Рут. Ты так думаешь?
Чарльз (садясь напротив Рут за столик). Да, я так думаю.
Рут. Приятно слышать.
Чарльз. Мы, кажется, сегодня не в духе?
Рут. А тебя это удивляет?
Чарльз. Честно говоря, да. Я был о тебе лучшего мнения.
Рут. Неужели?
Чарльз. Я считал тебя женщиной, которая всегда все верно чувствует и понимает.
Рут. Значит, у меня бывают выходные.
Появляется Эдит, в ее руках поднос с завтраком Чарльза.
Чарльз. Доброе утро, Эдит.
Эдит. Доброе утро, сэр.
Чарльз. Как самочувствие?
Эдит. Спасибо, хорошо, сэр
Чарльз. А как самочувствие кухарки?
Эдит. Не знаю, сэр, не спрашивала.
Чарльз. Напрасно. Надо каждый день спрашивать каждого — как он себя чувствует. Это вроде смазки для колес.
Эдит. Да, сэр.
Рут. Вы свободны, Эдит.
Эдит. Да, мэм.
Эдит выходит.
Рут. Просила бы тебя прекратить шутки с прислугой. Это сбивает их с толку и подрывает дисциплину.
Чарльз. Мне кажется, это архаичный подход. Чтобы не сказать, феодальный.
Рут. Мне все равно, что тебе кажется. Дом веду я, а не ты.
