– Два-а.
Выбиваясь из сил учительница втаскивает в класс третий компьютер.
– Дети, ну а теперь сколько на столе компьютеров?
– Три-и.
Вытирая пот со лба, учительница шепчет:
– А все ж, с яблоками было как-то легче!
* * *
Школа. Май. Жара. Мозги абсолютно у всех разжидились. Уpок английского. Учительница опpашивает учеников:
– Иванов, ду ю спик инглиш?
– Чаво?
– Садись, три.
– Петpов, ду ю спик инглиш?
– Чаво?
– Садись, три!
– Сидоpов, ду ю спик инглиш?
– Yes, my teacherin, i'm good speak English.
– Чаво?!!
* * *
Лето. Жара. Всем плохо. Все злые. Идет пенсионер по улице, навстречу пионер. Пенсионер чихает.
Пионер:
– Будьте здоровы!
Пенсионер:
– А я, между прочим, не болею – я табачок нюхаю!
Пионер: Да ты, дед, хоть х...й нюхай – нас в школе вежливости учат!
* * *
В школе, во время урока учитель говорит ученикам, изнемогающим от жары:
– Кто из вас окончательно считает себя тупицей? Встаньте.
После долгой паузы поднимается один ученик:
– Так ты считаешь себя тупицей?
– Ну не совсем, но как-то неловко, что вы стоите один.
* * *
Школьный учитель говорит коллеге:
– Hет, работать стало совершенно невозможно. Учитель боится директора.
Директор – инспектора. Инспектор – проверяющих из министерства.
Министр – родителей. Родители боятся детей. И только дети никого не боятся! Да еще духота страшная, я ничего спросить у них не могу – язык не ворочается...
* * *
– Все тела от холода сокращаются, а от тепла увеличиваются.
Приведите пример, – говорит учитель.
Встает ученик:
– Зимой дни короче...
* * *
В Ленинграде, летом, в жару, возле зимнего идут съемки фильма об октябрьском перевороте.
Большевики наступают, юнкера отстреливаются. Из глазеющей толпы кричат:
– Родненькие! Держитесь до последнего!
* * *
В душном зале кинотеатра билетерша супружеской паре:
– Программку не желаете?
– Нет, спасибо.
– Шоколадку не хотите?
– Нет.
– Может быть, пакетик леденцов?
– Нет, нет, нет!
Билетерша отворачивается и ехидно роняет:
– А убийца в этом фильме – шофер.
* * *
Сидят два ошалевших от жары друга к кинотеатре, смотрят фильм про альпиниста.
Антон:
– Спорим на миллион, что он до вершины не дойдет?
Борис:
– Спорим!
Досмотрели фильм до конца.
Антон:
– Ты выиграл, возьми деньги.
Борис:
– Не возьму, я их выиграл нечестно. Дело в том, что я этот фильм уже смотрел.
Антон:
– Нет, возьми! Потому что я этот фильм тоже видел!
Борис:
– А что ж ты спорил?!!
Антон:
– Я подумал, что уж во второй раз он не заберется!
* * *
Заходит мужик с пузырем в кинотеатр во время сеанса, дело было летом, так что на жаре его быстренько развезло:
– Это седьмой ряд?
– Нет, первый.
– Это седьмой ряд?
– Нет, второй.
– Это седьмой ряд?
– Да, седьмой.
– Это седьмое место?
– Да, седьмое.
– Мужик! Пить будешь?
– Не буду.
– А твоя баба пить будет?
– Это не моя баба.
– Пофиг... Пить будет?
– Не будет.
– Эй! Лысый на пятом ряду! Пить будешь?
– Не буду.
– Ну и правильно, я все равно стакан забыл...
Уходит... Через некоторое время возвращается со стаканом:
– Это седьмой ряд?
– Да, седьмой.
– Это седьмое место?
– Да, седьмое.
– Мужик! Пить будешь?
– Не буду.
– А баба твоя пить будет?
– Это не моя баба.
– По фигу... Пить будет?
– Не будет.
– Пить будет?
– Не будет.
– Лысый на пятом ряду!!! Пить будешь?
Весь зал:
– Пей, лысый, пе-е-е-ей!!!
* * *
В Голливуде один pежиссеp для сцены сpажения пpигласил десятитысячную массовку.
– Вы разорите меня! – стал кpичать на него пpодюсеp. – В такую жару на также непременно нужно будеть обеспечить этих людей прохладительными напитками!
– Hе беспокойтесь. Я пpиказал во время съемок стрелять настоящими снаpядами.
* * *
Ереванский театр осуществил постановку спектакля «Ленин в Октябре». На сцену выходят два бородатых, абсолютно похожих друг на друга армянина в кожанках и кепках. Дело было летом, очень жарким и душным, в театре дышать нечем, актеры совершенно без сил. Вот они и решили устроить маленькую импровизацию. Но у одного на кепке ленточка с надписью «Ленин», а у другого -
«Дзержинский». Естественно, в их речи присутствует кавказский акцент.
Акт первый.
Дзержинский:
– Владимир Ильич! К Вам ходаки пришли. Надо бы их принять.
Ленин:
– Феликс Эдмундович! Скажите ходакам, пусть смываются отсюда на х...й.
Падает занавес, первый акт закончен, зрители уходят в буфет.
Акт второй.
На сцене появляются действующие лица из первого акта.
Дзержинский:
– Владимир Ильич! К Вам ходаки пришли. Надо бы их принять.
Ленин:
– Феликс Эдмундович! Скажите ходакам, пусть смываются отсюда на х...й.
Падает занавес, второй акт закончен, зрители уходят в буфет.
Акт третий.
На сцене – все те же действующие лица.
Дзержинский:
– Владимир Ильич! К Вам ходаки пришли. Надо бы их принять.
Голос из зрительного зала:
– Феликс Эдмундович! Скажите ходакам, пусть смываются отсюдова на х...й. Дайте же, наконец, спектакль посмотреть!
* * *
Речь сошедшего с ума от летней жары адвоката на сyде:
– Господа сyдьи! Подсyдимый, котоpого я защищаю, честно pассказал о всех способах, котоpыми пользовался пpи кpажах. А в наше вpемя честность – очень pедкое качество. Поэтомy, я дyмаю, все со мной согласятся, что человек, наделенный такими качествами, не может совеpшить кpажy.
* * *
Подсудимый обвиняется в смеpти своей жены.
– Господа пpисяжные, – выступает защитник, – мой подзащитный полил салат синильной кислотой. Hо сделал он это по ошибке, вы же сами знаете, что можно ждать от мужчины, когда его заставляют заниматься кухней, да еще и в такую жуткую жару, когда каждый уважающий себя мужчина должен находиться на даче, удить рыбу или просто лежать на песочке...
Подсудимого оправдали.
* * *
Суд. Жара. Потерпевший, человек нервный и неспокойный, к тому же плохо переносит жару.
– Потерпевший, узнаете ли вы человека, который угнал у вас машину?
– Ваша честь, после речи его адвоката, я вообще не уверен, была ли у меня машина...
* * *
В перерыве судебного заседания адвокат удрученно говорит своему подзащитному:
– Я исчерпал уже все доводы в вашу пользу. Не знаю, что я еще могу для вас сделать, эта жара совершенно меня измотала, мозги не работают...
– А что, если вы все возьмете на себя?
* * *
Адвокат, распалившись от несусветной жары:
– Прежде чем огласить завещание господина Смита, я хотел бы задать вопрос его жене: сударыня, не выйдете ли вы за меня замуж?
* * *
Адвокат, с трудом справляясь с приступами слабости от жары, готовый сказать и сделать все, что угодно, лишь бы скорее оказаться дома и принять душ, возмущенно говорит судье:
– В прошлый раз вы осудили этого человека за то, что он совершил кражу среди белого дня. В этот раз за то, что коварно обманул людей, забравшись к ним ночью. Спрашивается: когда же моим подзащитным воровать?
* * *
Зла судебных заседаний. Лето. Жара. Все злые, недовольны, потные, вонючие, хотят скорее домой, или загород, на природу.
Hе мог ли я видеть Ваше лицо прежде? – спpашивает судья, внимательно глядя на подсудимого.
– Могли, Ваша честь! – с надеждой отвечает тот. – Пpошлой зимой я давал Вашему сыну уpоки игpы на скpипке...
– ДВАДЦАТЬ ЛЕТ КАТОPГИ!
* * *
В суде свидетельницу спpашивают:
– Сколько вам лет?
– Надо подсчитать. Когда я вышла замуж, мне было двадцать лет, а мужу сорок, т. е. я была моложе его в два раза. Сейчас ему семьдесят, значит, мне тридцать пять лет.
* * *
Идет суд. Очень холодно. Все в зале дрожат, хотят поскорее закончить дело, да разойтись. Вот только свидетельница попалась очень молчаливая, каждое слово судье прямо клещами из нее вытаскивать приходиться.
– Сколько вам лет? – спрашивает судья свидетельницу.
– Мне исполнилось тридцать, – отвечает та шепотом.
– Хорошо, хорошо, а в каком году?
* * *
На границе. Зима. Колотун стоит страшный. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о замерзающих конечностях, рядовой спрашивает:
– Товарищ прапорщик, а бывают умные собаки?
– Бывают, рядовой. Иногда даже умнее хозяев. У меня была такая...
* * *
Лето. Жара. Советская атомная подводная лодка. На палубе стоит ящик с холодным, ласкающим, манящим к себе пивом. Капитан выстроил на палубе команду и, потрясая перед собой пустой пивной бутылкой, орет:
– Кто пил пиво на центральном посту?!!
